Лицо смерти

Для меня его судьба была особенно знакома. Когда мне было девятнадцать, родители разбились на машине, когда ехали в ресторан отпраздновать двадцатую годовщину свадьбы. Они были так счастливы, так ждали вечера, чтобы побыть наедине и вспомнить всё то, через что прошли вместе. Я осталась дома и готовилась к экзаменам. В последний раз я видела их сияющие лица, когда закрывала за ними дверь. Словно помолодев на десяток лет, они резво запрыгнули в старенький форд. Три часа спустя на пороге появился полицейский и сообщил, что тот самый форд слетел с моста, когда его протаранил водитель доджа, гнавший под сто двадцать миль в час.

Тогда мне казалось, что моя жизнь закончена, что я слетела с моста вместе с родителями. И, несмотря на то, что меня даже не было с ними в машине, я испытывала чувство вины. В то время мне казалось, что я должна была остановить их, не выпускать за порог, но только пройдя лечение у психолога и собственную «школу» жизни и психотерапевтической практики, я поняла, что ни в чём не была виновата.

С мистером Мёрфи всё обстояло куда как серьёзней. Он сам сидел за рулём, он сам пострадал так сильно, что не может смотреть в зеркало. Не каждый справится с подобной судьбой, примет такую жизнь. Я не могла пройти мимо, поэтому не раздумывала ни минуты и набрала ответ.

Мистер Мёрфи!

Когда вы готовы встретиться?

К встрече мой новый клиент был не готов. Он долго благодарил меня за этот шанс вернуть прошлую жизнь или хотя бы часть того существования. Мистер Мёрфи готов был платить по двойному тарифу, но с одним условием: наши сеансы будут проходить по переписке или по видеотрансляции, но никак не лично. Он пока ещё совершенно не готов вновь надолго выходить из дома и тем более уже вести беседы тет-а-тет, даже с собственным психотерапевтом.

В таком взаимодействии я видела не только дополнительный заработок и удобство проводить сеанс даже из дома, но и шанс помочь человеку в невероятно сложной ситуации. Для меня это был своеобразный вызов, как и работа с женщинами-жертвами насилия.

Услышав историю Итана Мёрфи, Кристина почувствовала себя виноватой, что так долго «динамила» его по телефону.

– Ты не боишься, что это может оказаться какой-нибудь псих? – Спросила она, собираясь вечером домой. – Сеансы по скайпу или переписке? Звучит довольно странно.

– Ни один псих самостоятельно не обратиться к психологу, – пожала плечами я, хотя такая мысль тоже закрадывалась в мою голову. – В любом случае, даже если с этим парнем что-то не так…

– Ты имеешь ввиду помимо обгоревшего лица и желания покончить с собой?

– Если с ним что-то не так, – пропустив её едкое замечание мимо ушей, продолжила я. – Мы будем в разных точках города, так что он никак не сможет мне навредить.

Кристина поправила сумку на плече.

– Ты здесь босс, – улыбнулась она, – но будь осторожна. Никогда не знаешь, кем может оказаться первый встречный. Вдруг он и есть тот самый маньяк из телевизора?

Я вспомнила рассказ Лили и вздрогнула. Машинально бросив взгляд на часы, я отметила, что и мне пора собираться. Скоро начнёт темнеть. Я не из трусливых, но и у меня есть голова на плечах. Если на улицах орудует насильник, лучше держаться от этих улиц подальше.

– Вряд ли твой маньяк выискивает свои жертвы таким образом.

– Неважно, как он это делает. – Кристина посмотрела на меня заботливым, сестринским взглядом. – Просто будь аккуратна.

– Эй. – Улыбнулась я. – Тебя это тоже касается. Береги себя.

– Обязательно. Хороших выходных!

Наша первая беседа с Итаном Мёрфи состоялась на следующий день. Я выкроила час субботнего времени, пока Джош предательски сбежал по каким-то рабочим делам. Мы договорились созвониться по скайпу, но камера мистера Мёрфи была выключена.

– Доброе утро, доктор Андервуд. Прошу прощения за чёрный экран, но я пока не готов предстать перед вами с таким лицом. Надеюсь, вы меня понимаете?

Я ожидала услышать разбитый, бессильный голос, но из динамика полился приятный баритон. Перед глазами возник образ привлекательного мужчины лет тридцати пяти с очаровательной улыбкой, на лице и душе которого не было шрамов, ожогов и рубцов. Мне всегда было интересно, какие злые шутки проворачивает с нами наш изобретательный мозг.

– Если вам так комфортнее, – заговорила я, – то я не имею ничего против. Свою камеру я оставлю включённой, чтобы создать хоть какую-то иллюзию встречи, а не только голосовых сообщений.

– Спасибо вам ещё раз, доктор Андервуд. Не могу передать, как благодарен вам за возможность.

– Ну что вы. Это моя работа, пытаться помочь. Ваша история, признаться честно, очень меня потрясла. Расскажите подробнее, чего именно вы хотите добиться нашими сеансами.

Послышался глубокий вздох, после чего заговорил всё тот же приятный тенор.

– Я писал, что уже дважды пытался покончить с собой.

– Вас и сейчас посещают такие мысли, мистер Мёрфи?

– О, нет, нет. Вам не о чем беспокоиться. В моей руке нет ножа или пистолета. – Это подобие шутки слегка успокоило мои нервы. С клиентом, склонным к самоубийству, всегда нелегко, поэтому я старалась с такими не работать. – С тех самых пор, как мне явилась жена, я бросил затею наложить на себя руки, а просто хочу увидеть свет. Но я никогда не работал с психологами и вообще не представляю, что нужно делать.

– Тогда давайте начнём вот с чего. Опишите те чувства, которые вы сейчас испытываете.

Наступила небольшая пауза.

– Не стыдитесь меня. Помните, что я здесь именно для этого. Чтобы помочь вам пережить это состояние. То, что мы чувствуем и как воспринимаем те или иные вещи, очень сильно влияет на то, как мы видим мир и нашу жизнь. Человек боится своих эмоций, подавляет их или же выпускает наружу. Но мало кто пропускает их через себя и учится уживаться с ними. Всё то, что вы испытываете в данный момент, естественные чувства и эмоции, которые должен испытывать человек. Это нормально, если в вас живёт печаль, обида и что-то подобное. Но вы никогда не сможете забыть о них, если не примете эти чувства здесь и сейчас. Врага нужно знать в лицо, поэтому первым делом загляните в своё сердце и найдите всё, что там скопилось.

Мистер Мёрфи продолжал молчать, но я прекрасна знала, что он меня слышал и что ему не нужно было заглядывать в глубины своих чувств, чтобы осознать их.

– Что вы там видите?

– Гнев, ярость, скорбь, отчаяние, горечь, боль, мрак. Наверное, что-то ещё завалялось, но это то, что видно невооружённым взглядом.

– Вы пытаетесь шутить, – заметила я, слегка улыбнувшись, – значит, не всё так мрачно, уж поверьте. Вам должно стать легче, если вы разберётесь с каждым чувством по отдельности. Давайте возьмём гнев и ярость. Сильнейшие эмоции, с которыми сложно бороться. Но я считаю, что даже и не стоит. «Поговорите» с этими эмоциями, проживите их. Почему вы испытываете такую злость на мир?

– Вы спрашиваете, почему? – Та самая злость прозвучала в его голосе, будто он швырнул фразу сквозь стиснутые зубы. – Почему я испытываю? Да потому что совсем недавно рядом со мной была моя любимая жена, мы мечтали о большой семье, детях, и какой-то ублюдок всего за секунду это отнял. Потому что я не могу обнять её, поцеловать и сказать, что люблю её так сильно, что не могу без неё жить, ведь по сути я без неё живу. Потому что моё тело усыпано ожогами и шрамами, которые пугают даже меня, что уж говорить о других. Я не могу выйти на улицу, поговорить с людьми, устроиться на работу и завести отношения. Я оборвал все контакты, потому что все, кто продолжали общаться со мной, делали это из жалости. А единственные, в ком я поначалу видел утешение – тесть и тёща – обвинили меня в смерти их дочери и не отвечают на звонки.

Итан Мёрфи сорвался почти на крик, но я старалась сохранять спокойствие, чему уже давно научилась за годы практики. Моё лицо ничего не выдавало – страх, неловкость, сожаление схлынули с него, как только я приняла звонок. Я не могла видеть лицо клиента, но он-то читал моё, как книгу. Любая реакция могла вызвать новую бурю в ответ.