Девушка и Ворон

Воронов убрал пистолеты под плащ. Потом, обращаясь к Измайлову и уже пришедшему в себя Сокольскому, вздохнул:

— Вот поди ж ты, распоясались, нечисть. Сладу с ними нет.

— Что это значит, Федор Иванович? — Миша не узнал своего голоса, прозвучавшего сдавленно и хрипло.

— Да то и значит, что первая черная ночь в году. Вам бы, господа, слушать бабушкины сказки да сидеть бы дома в такое время…

— А вы-то как ко всему этому причастны? — спросил Измайлов. — Как вы вообще здесь оказались? Не вижу ни лошади, ни экипажа…

— Не стоило мне тут быть? — спросил с улыбкой Воронов.

— Нет, я… — Алексей Дмитриевич почувствовал себя неловко. — Позвольте вас поблагодарить, Федор Иванович.

— Не стоит. Кстати, Сокольский… — Федор кивком головы указал на трупы. — По выстрелу мы с вами уже сделали, может, довольствуемся этим? Я, право, уже и думать забыл о том, что там на вечере было…

Миша промолчал. Сказать в ответ «нет» он просто не смог. И за это возненавидел Воронова еще сильнее.

Глава 4. После бала

Графиня Зинаида Сергеевна Загорская не выходила из своих покоев. В красном кружевном пеньюаре и мягких домашних туфельках, она то слонялась по просторной, роскошно обставленной в лиловых тонах спальне, то опускалась в мягкое кресло, о чем-то невесело размышляя.

Хорошо еще, что можно было не лгать, желая одиночества, не ссылаться на головную боль. Молодая вдова жила одна и была рада тому, что сама себе хозяйка. Хотя недостатка в женихах у красивой великосветской женщины не было, но отказы от выгодных партий следовали один за другим. Говорили, что «прекрасная Зинаида», больше всего на свете ценит свободу. А потом уже называли и другую причину…

В Москве в то время проживала великая княгиня Вера Павловна, близкая родственница царя, к ней приехал погостить из Петербурга сын, юный великий князь Александр Константинович. Этот романтичный красавец в одно мгновение влюбил в себя восторженных москвичек. И уезжать он не спешил. Скоро все поняли — почему. Зинаида хотя и была старше великого князя, но смотрелись они вместе великолепно. Говорили, что дело серьезно, хотя никто ничего не смог бы доказать. Великая княгиня Вера Павловна делала вид, что ничего не замечает. Зинаида Сергеевна считалась ее подругой, вместе они занимались делами благотворительного комитета. Устраивая роскошный бал по случаю своего дня рождения, графиня пригласила, конечно, и великую княгиню с сыном, и та ответила милостивым согласием.

На балу не должно было случиться ничего непредвиденного. В списке гостей не было ни одной дамы, которая могла бы затмить Загорскую. Зинаида Сергеевна была не то чтобы безупречной красавицей, но умела так себя подать, так изящно подчеркнуть нарядами стройность фигуры, так оттенить украшениями красивый медовый оттенок светлых волос, что все взоры обращались в первую очередь именно на нее. Графиня царила, была уверена, что равных ей нет, и не боялась соперниц.

Елизавета Измайлова оказалась в списке гостей едва ли не случайно. Ее отец был представлен Зинаиде одним из уважаемых членов благотворительного комитета, и такую рекомендацию нельзя было игнорировать. Дочка Измайлова, провинциалка, меньше года жившая в Москве, по мнению графини ровным счетом ничего из себя не представляла. Пусть порадуется девочка, решила Зинаида, ничего страшного не случится. А на деле…

Зинаида Сергеевна любила роскошь, любила окружать ею и своих гостей — золото огней, блеск драгоценностей, переливы хрусталя, аромат живых цветов, бархат и шелк, а еще — лучшие музыканты и самые модные вальсы… И гости были, как на подбор — грация и важность, нежность и величие, благородство и утонченность, и самый интересный из них, конечно же, великий князь в парадном мундире — само очарование. Мягкий взгляд его карих глаз заставлял трепетать не одно женское сердечко — в этом Зина была уверена. Как и в том, что для этого юноши она одна — царица. Царица бала и его души.

Непредвиденное началось с самого начала — с первого танца, на который великий князь Александр, согласно этикету, пригласил хозяйку. Графиня ждала красноречивых взглядов, особых, мимолетных, но так много значащих прикосновений, нежных слов — лишь для ее чуткого слуха… И ничего. Александр Константинович был рассеян, взгляд его блуждал, рука спокойно и уверенно лежала на талии Зинаиды — ни одного движения сверх дозволенного приличиями.

Что случилось? Объяснение нашлось очень скоро. На второй танец — вальс — Александр пригласил эту девчонку… Лизу Измайлову.

Когда гости только собирались, Зинаида, поприветствовав ее в числе прочих приглашенных, тут же о ней забыла. Лишь мимолетно отметила, что юной Измайловой недостает вкуса — тяжеловесные малахитовые украшения не особо шли ей, по мнению графини. Недостаток лоска — это понятно, но Зине не понравилось и прохладное спокойствие гостьи, она почему-то ожидала увидеть застенчивость и волнение. Глаза у девочки, правда, красивые, но она никак это не подчеркивает. И не может же быть, чтобы Александр кроме этих глаз ничего не увидел!

Танцуя с великим князем, Лиза оживилась. Щеки раскраснелись, глаза теперь смеялись. И даже малахиты заиграли как-то иначе, словно тоже ожили… теперь уже даже придирчивая Зина нашла, что камни сочетаются не только с бледно-зелеными оборками, украшавшими подол и вырез светлого платья Лизы, но и как будто… с самой Лизой. А князь Александр смотрел на нее. Касался ее бережно и нежно. Он шептал ей что-то! И весь вечер потом за ней увивался…

Общество, конечно, все увидело, оценило и успело обсудить. И графиня Зинаида Сергеевна Загорская в глазах общества оказалась достойной сожаления. Зина что угодно могла стерпеть — только не это.

Графиня наконец присела за маленький столик и написала записку. Переодеваться не стала, накинула легкую шаль поверх пеньюара, прошла в светлую, с золотом, гостиную. И отворила окно…

Ждать он себя не заставил. Довольно скоро черный ворон опустился на подоконник. Сидевшая с книгой на софе Зинаида отложила чтение и кивнула в знак приветствия. Птица влетела в комнату, исчезла в мареве, а на ее месте появился Федор Иванович Воронов и сдержанно поцеловал холеную руку графини.

— Давно мы не виделись, Феденька, — Зинаида улыбнулась, по-прежнему не вставая с места.

— Да, Зина, порядочно. Но ведь ты и сейчас позвала меня по какому-то делу?

— Иногда выпадают в жизни испытания, когда рассчитывать приходится только на помощь старых друзей.

Зина приглядывалась к Воронову, и улыбка ее становилась все более натянутой. Федор пугал ее. Его черные глаза холодно поблескивали, тонкие черты прекрасного лица застыли, словно маска. Он всегда был таким после превращения, графиня знала. Первые минуты оставался отстраненным и чужим, продолжая воспринимать мир людей с его глупой суетой с высоты птичьего полета. Вот сейчас… его бледное лицо порозовеет, взгляд прояснится… и все-таки — он был чужим. «Не надо с ним связываться», — мелькнула запоздалая мысль. Не прислушавшись к ней, Зинаида пригласила Федора присесть.

Он сел в кресло напротив, и графиня устремила на него пытливый взгляд из-под ресниц. Элегантный фрак, шейный галстук, булавка с брильянтом — все безукоризненно. Как всегда. Но в нем не было ленивой грации франта, скорее — затаенная напряженность сжатой пружины, готовность в любой миг сорваться с места… и улететь. И чувствуя, как в душе нарастает то ли страх, то ли неприязнь, Зинаида Сергеевна перешла сразу к делу.

— Федя, ты слышал, о чем сейчас сплетничают? Это касается великого князя Александра Константиновича.

— Дела великого князя не слишком-то мне интересны, Зина.

— Да, я знаю, — ответила она, скрывая нетерпение. — И сейчас ты подумал, что родовитей всех князей будешь… Но спустись к нам на землю хотя бы ненадолго, Федя. Могу я пожаловаться другу? Александр бросил меня.

— Бедная Зина! Я бы посочувствовал, если бы не знал, как ты этого не любишь.