Сын болотной ведьмы

Главная проблема была в том, что я понятия не имел, насколько простирается могущество ведьмы. Как она получает информацию, действуют ли ее чары на расстоянии. Хоть я и сказал Лери, что, будь Ольвия настолько сильной, Кэрриган давно сидел бы на троне, но стопроцентной уверенности в этом у меня не было.

И все же я надеялся, что удастся с ней справиться. Иначе покоя от нее не будет никому. Ни мне, ни Лери, ни нашим детям.

Цинтас уложился в отведенные ему полтора часа. Лошади ждали у ворот, все необходимое в дорогу было сложено в сумки, притороченные к седлам. Кроме него, со мной ехали два штатных охранника.

Я подумал о том, что в условиях фактически междуцарствия это не самый безопасный вариант. Может, конечно, Моран еще выкарабкается, но все равно ситуация зыбкая. У него десять внебрачных детей: шесть сыновей и четыре дочери. Лери была абсолютно права, такое количество бастардов – мина замедленного действия. Да, за ними приглядывают, но это не помешало тому же Кэрригану с мамашей затеять свою игру, вовсе не требующую создания тайного общества. Кто знает, что в головах у других. Моран правил достаточно разумно, подданных сильно не прижимал, но далеко не все понимают, что от добра добра не ищут.

Я предпочел бы в качестве компании Вестара, который ведал охраной Оддена, но он должен был закончить все дела в замке, не только по нашим с ним тайным планам, но и по своим текущим обязанностям. Я ничего не знал об отношении к нему Гергиса, но лично мне Вестар импонировал своей сдержанностью, немногословием и умением схватывать все на лету, без разъяснений. Впрочем, уже одно то, что Гергис держал его при себе столько лет, предполагало доверие.

Сам Вестар, разумеется, в кустах не сидел, но его люди наблюдали за тропой к дому ведьмы круглосуточно. Задача несколько изменилась. Если раньше Кэрриган не должен был вернуться домой, то теперь не должен был добраться до деревни. Вообще никуда. Но и потом наблюдение следовало продолжить – за ведьмой. Жаль, что нельзя было порвать Вестара пополам, но я, после колебаний, возложил на него охрану Лери и Мариллы. Он был нужен мне и в Неллисе.

Мы договорились, что нас с ним будут постоянно держать в курсе событий. Конечно, на расстоянии двух дней пути это было технически непросто, но если я мог «изобрести» смеситель, то интернет – точно нет. Даже при всем желании. Так что любые новости добрались бы до нас лишь спустя двое суток, может, чуть меньше.

Лери вышла проводить меня к воротам. Мрачная и, кажется, немного заплаканная. Как ни было мне жаль оставлять ее, пусть даже на несколько дней, и как ни волновался я за нее, это огорчение показалось приятным. Следом шла Рейна с Мариллой на руках.

Я поцеловал сначала девочку, потом Лери. Довольно сдержанно, не желая демонстрировать чувства на людях. Достаточно и того, что весь замок наверняка обсуждает: принц остался у жены аж до утра! Но на ухо шепнул:

- Я тебя люблю! Через четыре дня встретимся в Неллисе.

- И я… тебя… тоже, - порозовев, смущенно ответила она.

Промелькнуло, исчезая, что в кино подобные сцены означают лишь одно: траблы уже на низком старте. Но отмахнулся: все обойдется. У ведьмы ничего не выйдет. Сейчас – точно, а дальше посмотрим.

- Все будет хорошо, Лери. Вестара я оставляю для твоей охраны. На него можешь положиться.

Еще раз поцеловав ее, я сел на вороного Ариана, и наш маленький отряд двинулся в путь.

Погода стояла премерзкая, больше подходящая для конца осени, чем для начала. Дул сырой и холодный ветер, низкое небо цеплялось за вершины деревьев, казалось, что вот-вот пойдет снег. Я беспокоился за Лери и Мариллу, которые будут ехать в карете три дня, – как бы не простудились. И решил, что в Одден мы больше не вернемся. Даже если Моран поправится. Рано или поздно, но я все равно займу его место, так что пусть севером уже сейчас управляет наместник. Эльберт благополучно делает это в зимний сезон, ему и карты в руки.

Да и в целом было… как-то нервно. Вот так ходишь на работу, готовишь судебные дела по трудовым спорам, встречаешься с девушками, смотришь футбол, тягаешь железо в тренажерке. И вдруг хренак – ты король в другом мире. Ну пусть даже пока еще не король, но где-то уже близко к тому. У тебя жена, дочь, свита, а для комплекта - враги, владеющие черной магией. И надеяться, что с врагами этими удастся легко справиться, было бы как минимум наивно.

Ехали мы быстро, за день останавливались всего три раза – передохнуть и перекусить. Ночь застала рядом с большой деревней. Разумеется, для принца на постоялом дворе нашлась отдельная комната. Новость о смерти правителя сюда не докатилась, и это означало, что сутки назад Моран точно был еще жив.

Я лежал на кровати и смотрел в потолок. Цинтас храпел на лавке, а охранники должны были спать по очереди в общем зале, чтобы кто-то один находился рядом в коридоре. Сон не шел. Мысли цеплялись одна за другую. То я думал о том, что увижу во дворце. То прикидывал, удастся ли людям Вестара справиться с Кэрриганом. То вспоминал прошлую ночь с Лери – и уж от этих воспоминаний точно было не уснуть.

То, как она приподнималась надо мной и опускалась, стискивая коленями бока, наклоняясь, прижимаясь грудью к моей груди. Как падали мне на лицо ее волосы и как ее глаза ловили отблески огня в камине. Ее частое сбившееся дыхание и тихие стоны…

Еще сутки в пути. И еще двое суток ждать ее. Весь двор со слугами и барахлом отправится в путь только утром и проведет в дороге не меньше трех дней. Представляя, как буду встречать ее в столице, я все же начал проваливаться в дремоту. И вдруг дверь комнаты приоткрылась.

- Гергис, - тихо позвал женский голос.

Это был сон их тех, в которых сознание словно раздваивается. Я лежал на кровати в комнате деревенского постоялого двора. Только не нынешний Гергис, а шестилетний мальчик. И в то же время словно смотрел на себя со стороны.

Женщина остановилась у двери, и я не мог рассмотреть ее лица. Молодая, высокая, темноволосая.

- Мама?

Сердце сжало отчаянной тоской. Смерть матери была самым ранним воспоминанием Гергиса. Она умерла, когда ему как раз исполнилось шесть лет. Детская память больше чувственная, эмоциональная, поэтому ничего более раннего не сохранилось, тогда как от Игоря мне, наоборот, осталось много ярких пятен детства.

Чьи чувства я испытывал сейчас? Гергиса? Или свои? Отец погиб, когда мне не было и трех лет, мать много работала, часто ездила в командировки, и я очень скучал по ней.

- Пойдем со мной!

Женщина подошла ближе, взяла меня за руку. Я знал, что это сон, поэтому нисколько не удивился, как она вошла в комнату незамеченной и вообще откуда взялась. Мне просто хотелось быть с ней рядом. Потому что я ждал ее и скучал.

- Пойдем.

Встав с постели, я быстро оделся, и мы вышли из дома. У крыльца ждали два оседланных коня.

- Держись следом за мной, - сказала мама, когда мы выехали из деревни.

18

Часть III. Эллерия

Мы ехали в самой большой карете: я, Мия и Рейна с Мариллой. Мы с Мией на одной скамье, напротив кормилица и корзина-колыбель. Если девочка начинала плакать, Рейна ловко меняла ей пеленки, кидая грязные в кожаный мешок с завязками. Потом давала бутылочку с водой. Или распускала шнуровку корсажа и вытаскивала грудь. Огромную, рыхлую, с торчащим коричневым соском и пупырышками вокруг него. Марилла хватала его губами и, причмокивая, начинала жадно сосать.

Мне было интересно, как это – кормить ребенка. Что при этом чувствуешь? Но… если у всех, кто кормит детей, грудь становится такой ужасной, может, и неплохо, что существуют кормилицы? Хотя мне все равно хотелось бы… попробовать. Уже только для того, чтобы узнать, каково это: когда ребенок питается твоими соками, когда не только даешь ему жизнь, но и поддерживаешь ее.

Глядя на Мариллу и вспоминая ночь с Гергисом, я вдруг совершенно иначе осознала, что это наш общий ребенок. В моей памяти – к счастью! - не осталось ничего о другой ночи, когда она была зачата, но я знала: если у нас появятся еще дети, это будут воспоминания, от которых сладко замирает внутри. Как сейчас – когда я думала о том, что произошло между нами прошлой ночью.