Право на жизнь

Яна Гущина

 Право на жизнь

Глава 1

Апокалипсис пришёл на землю не в виде землетрясений, цунами и падения астероида. Всё оказалось намного хуже. Волна миграции населения из Азии, Африки и Востока погубила европейскую цивилизацию. Старый Свет превратился в необъятный лагерь для беженцев. Антисанитария и проникшие из разных континентов болезни уничтожали коренной народ.

Завезённые вирусы мутировали, создавая новые виды, неизвестные человечеству. От этой заразы не было спасения. Она выкашивала население земли. Богатейшая экосистема земли, формировавшаяся тысячелетиями, потерпела немыслимые видоизменения.

Увеличившаяся концентрация парниковых газов привела к повышению температуры на планете, таянию ледников, в которых миллионы лет таились смертоносные микроорганизмы. Смешавшись с микроэлементами современного мира, они породили биомассу, ставшую фундаментом для созревания нового вида бактерий, и выживаемость этих бактерий оказалась чудовищной!

Так появился вирус зла.

Этот вирус стал доминантным. Заразившись им, люди не могли контролировать себя, впадая в беспричинную ярость, и только убив каждого, кого можно, они унимали свой порыв неистовства.

Но некоторые люди осталась неподвержены эпидемии зла: они не проявляли агрессии, не стремился убивать и властвовать, отчего инфицированные, поработили их.

Не заражённые женщины пытались продолжить людской род, но умирали в муках, рожая уродливых мутантов, не пригодных к жизни. Из-за повышенной смертности численность женского населения стремилась к нулю.

Россия успела закрыть границы. Это позволило избежать проникновения на наши территории вируса зла. Наши врачи, учённые, и военные делали всё возможное, чтобы спасти иностранных граждан, не заразившихся вирусом. Это послужило тому, что русский стал единственным языком, на котором общалось человечество.

Во избежание проникновения эпидемии в Россию, вдоль границ была воздвигнута неприступная стена. Это спасало от перебежчиков. Чтобы защитить воздушное и подземное пространство от заражённых зверей, птиц и насекомых, была возведёна экологически -непроницаемая сфера.

Обособленность и изоляция спасла россиян. Так что наша жизнь осталась прежней. Чуждый и враждебный мир был где-то далеко, за стеной, и постепенно уничтожал сам себя.

Мы пытались вести обычную жизнь. Какое-то время мы были в безопасности, надеясь, что вирус агрессии погубит своих носителей, а выжившие окажутся неопасны для нас. Однако именно выжившие могли стать источниками неизвестной заразы, к которой их организмы адаптировались, а наши - нет. Так мы и жили, с тревогой глядя в завтрашний день, не зная чего от него ждать.

Но всё, что имело начало, должно было иметь и конец. Российские ученые, политологи и социологи провели исследования, согласно которым, планета должна была очиститься от заразы через тридцать лет. За это время всё живое за стеной должно было погибнуть.

Наши заповедники кишели всеми видами животных, чтобы в нужны момент заполонить представителями фауны опустевшие пространства. Но до этого на пустынных землях должны были поработать экологи, чтобы возродить богатую флору.

А населению России следовало подготовиться к возрождению жизни на земле. В связи с этим был издан указ, согласно которому, все здоровые женщины детородного возраста обязаны были выносить и родить не менее десяти детей. Это потомство должно было стать оплотом новой цивилизации.

Чтобы не передать по наследству слабый иммунитет, наследственные болезни, или предрасположенность к психическим заболеваниям, за основу приняли искусственное оплодотворение, хотя, не запрещался и естественный процесс зачатия.

Правда, дети, рождённые после обычной ночи любви, рождались менее крепкими, чем те, которые ещё в пробирке получали все необходимые стимуляторы и дополнительные генные изменения для адаптации в новом мире. Внешне искусственники не отличались от обычно рождённых, но их не брали никакие болезни, они становились выносливее и умнее. Однако на фоне приобретённых особенностей деградировали такие качества, как привязанность, любовь, душевность.

Я была обычно рождённой. А потому часто болела в детстве то гриппом, то ангиной, и даже ветрянку умудрилась подхватить. Я росла, и понимала, что являюсь чужой среди своих. Таких как я, старались не замечать в обществе. Ну что полезного может сделать обычная девушка двадцати лет? И даже моя эффектная внешность никого не прельщала: ведь чтобы родить здоровое потомство, мужчины стремились жениться на искусственно рождённых женщинах.

Впрочем, всё же кое-какой толк был от моей стройной фигуры, смазливого лица с золотыми локонами до пояса и больших выразительных серо -зелёных глаз с густыми длинными ресницами. В меня влюбился Кирилл Минаев - двадцатипятилетний сын исследователя генетических мутаций, профессора Григория Валерьяновича. Мама Кирилла, Маргарита Станиславовна, была известным врачом-гинекологом, что в наше время считалось одной из престижнейших профессий.

Над внешностью Кирилла поработали ещё тогда, когда он был в пробирке: голубые глаза, светлые густые волосы, высокие скулы, крепкая костная система, составившая каркас безупречного тела. Ни единого изъяна. Шикарный образчик славянской расы.

Когда Кирилл попросил меня стать его женой, я чуть не лишилась дара речи от счастья, а его родители онемели от неожиданности. Видимо, не о такой невестке мечтали. Но им хватило такта не вмешиваться, и сделать вид, что всё в порядке. Тогда я заподозрила неладное. Наверняка решили, что вдобавок их сын возьмёт в жёны ещё и искусственно рождённую женщину, чтобы именно она стала матерью крепких наследников семьи Минаевых.

Мне с трудом верилось, что эти люди решили принять меня в свою семью, как равную. Но вскоре выяснилось, что младший брат моего избранника, тоже был обычно рождённым. Его звали Максимом, и, как я поняла, он стал подопытным для собственных родителей. Они специально зачали его обычным путём, чтобы выяснить, насколько живуч может оказаться такой биологический вид. Вот и стал старший сын любимчиком, а младший - «в семье не без урода».

Кирилл был старше Макса на два года, а ещё на несколько сантиметров выше, шире в плечах, отчего казался машиной для убийств. На него только посмотришь, и тут же поймёшь, что с таким лучше не связываться.

А Макс был обыкновенный: кареглазый, русоволосый, среднего роста, крепкого телосложения, хорошо развитыми мышцами, но на фоне Кирилла казался хилым дохляком. Однако хоть он и проигрывал своему братцу физически, зато он был улыбчив, смекалист, с чувством юмора и чертовски хорош собой.

Не хочу сказать, что Кирилл не обладал этими же качествами. Они у него были, но их хватало ровно настолько, чтобы принимать рациональные решения, изображать на лице снисхождение, а иногда выражать радость. Он тоже был красив, но из-за вечной серьёзности казался менее приветливым.

Вот таким я его и полюбила, с его достоинствами и недостатками. Готовилась стать его женой, и мы с ним обсуждали будущее потомство, которое должно было стать искусственно рождённым. Согласно закону, каждая женщина обязана была родить не менее десяти детей. Если честно, то меня это страшило. Десять раз моё тело должно было подвергнуться искусственному оплодотворению, а затем справиться с вынашиванием плода и родами. У искусственно рождённых женщин эти процессы протекали безболезненно, но для меня это было сродни адским мукам.

Но выбора не было. Хоть выйду я замуж, хоть нет, а долг государству отдать надо. Будучи замужем, можно зачать от семени одного мужчины, и муж будет любить своих детей и заботиться.

Сложнее было женщинам, которые до двадцати лет не выходили замуж. Их помещали в питомники для беременных, где вводили им улучшенное и адаптированное мужское семя. Раз за разом становясь матерями, они не имели права воспитывать своих детей. Младенцев передавали в детские дома с особым микроклиматом, где из них воспитывали сильных духом людей.