Страница 3 из 10
И. Ти. не видел, как сачок вспыхнул, словно нить накаливания в лампе, через которую пропустили семьсот тысяч вольт. Не видел он и снопов голубых искр, и пламени, которое обрушилось на декана, когда он в судорогах упал на песок. Но он слышал, как небеса над ним треснули еще раз, а потом снова раздался оглушительный грохот. И. Ти. спрятал лицо в песок. Несколько редких капель упали рядом с ним. Все стихло, кроме гомона потревоженных птиц в деревьях.
Когда И. Ти. поднял голову, незнакомец, который представился Воландом, уже исчез. В воздухе явно ощущался какой-то металлический привкус. Колдбурн лежал на песке без движения. Его серый костюм был изорван и обуглен, особенно на плече, где кровоточащая плоть все еще дымилась. Дымок поднимался и от распухших и посиневших, медленно смыкавшихся губ декана. Рядом валялся надкусанный бутерброд с ветчиной.
И. Ти. хотел только одного – бежать от этого страшного места так быстро, как только ноги могли унести его. А ноги его и при более благоприятных обстоятельствах были не особенно проворны, а теперь и вовсе так тряслись, что он едва смог встать. И все же И. Ти. пустился бежать изо всех сил, часто останавливаясь, чтобы перевести дух и утереть пот. Наконец он выбежал из-за деревьев на широкое пространство Университетского бульвара, который городской совет Скотопригоньевска постановил замостить, как только разберут на кирпичи старый кирпичный завод. И. Ти. удвоил усилия, но скоро совсем выдохся и снова остановился, чтобы утереть пот, струящийся по лицу. Тут он увидел Китти Келли, которая катила на своем новеньком розовом велосипеде (фирмы Schwi
К тому времени, как он доплелся до полянки, где маячила вдали Башня, его уже поджидали две полицейские машины с включенными мигалками. Двое полицейских в темных очках пристально смотрели в его сторону, куда и показывала пальцем Китти. Рядом с ней стояли еще две девушки – Мерси Люис и Энни Патнам, каждая со своим велосипедом.
«Ублюдки! Могли бы меня хотя бы подвезти!» – подумал И. Ти.
Совершенно выбившийся из сил и мокрый от пота преследователь добрался до полицейских машин и в полном изнеможении присел на багажник одной из них. Он сидел, часто и тяжело дыша, а его недавняя добыча, тыча пальцем, эмоционально подтверждала, что он – это он, гнусный преследователь молоденьких девушек.
– Вы пытались заговорить с барышней? – спросил один из офицеров, делая шаг в сторону И. Ти.
– Позвоните 911, – выдохнул И. Ти. в ответ. Как раз в этот момент прозвенел звонок, и студенты повалили из Башни.
– Отвечайте на вопрос! – оборвал его офицер. – Вы преследовали эту девушку?
– Мне повезло… что я остался жив. Меня чуть не убили… – отвечал И. Ти., чуть дыша.
– Хватит морочить голову! Слышали мы эту чепуху про «тяжелое детство» преступников миллион раз!
– Да нет, послушайте… Там был Воланд… хотите верьте, хотите нет: он убил Колдбурна… У меня ширинка была расстегнута… это его последние слова… Это была ловушка, – сбивчиво объяснял И. Ти.
– Засада, вы хотите сказать? Ширинка у вас и сейчас расстегнута. Хорошо, вы поедете с нами. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право хранить молчание…
– Но я не хочу хранить молчание! Колдбурна ударило молнией дважды. Мы должны ему помочь!
И. Ти. в наручниках сидел в полицейской машине. Вокруг толпились любопытствующие студенты. И. Ти. закрыл лицо руками, но, глядя сквозь пальцы, понял, что уже поздно прятаться: многие узнали его. Пока полицейские переговаривались по рации со штабом, один из студентов улучил возможность просунуть И. Ти. в машину торопливо нацарапанное сочинение, извиняясь, что не сдал его вовремя. Это сочинение сильно осложнило дело в полиции, поскольку начиналось словами:
«Господа, все мы жестоки, все мы изверги, все плакать заставляем людей, матерей и грудных детей, но из всех – пусть уж так будет решено теперь – из всех я самый подлый гад! Пусть! Каждый день своей жизни я, бия себя в грудь, обещал исправиться и каждый день творил все те же пакости. Понимаю теперь, что на таких как я нужен удар, удар судьбы, чтоб захватить его как в аркан и скрутить внешнею силою. Никогда, никогда не поднялся бы я сам собой! Но гром грянул. Принимаю муку обвинения и всенародного позора мою, пострадать хочу и страданием очищусь! Ведь, может быть, и очищусь, господа, а? Но услышьте, однако, в последний раз: в крови отца моего не повинен! Принимаю казнь не за то, что убил его, а за то, что хотел убить и, может быть, в самом деле убил бы… Но все-таки я намерен с вами бороться и это вам возвещаю. Буду бороться с вами до последнего конца, а там решит Бог».
Естественным образом, полицейские не спешили верить объяснениям И. Ти., что это просто один из его бездельников-студентов пытался надуть его, выдав за свое сочинение отрывок из «Братьев Карамазовых». Два детектива были отряжены в городскую библиотеку, с тем чтобы проверить существование книги с таким названием. Из этой истории вышел целый конфуз, потому что детективы сообщили из библиотеки по рации, что не обнаружили в каталоге такого названия, и просили уточнить, в каком именно разделе следует искать («тайные общества», «цирковые артисты»?), а также спрашивали, не являются ли братья Карамазовы соавторами книги. Позвонили и в Библиотеку Конгресса, и в библиотеку штата, и только после этого И. Ти. оставили в покое. Копию сочинения подшили в дело (на всякий случай), и как-то вдруг поползли слухи, что некий Дмитрий Карамазов пытался убить Колдбурна медным пестиком.
К вечеру наша полиция разобралась с основными фактами этого запутанного дела. На место преступления была отправлена патрульная машина. К немалому удивлению И. Ти., Колдбурн все еще отчаянно цеплялся за жизнь. Его доставили в местную больницу в состоянии комы без надежды на то, что он выживет. Его жену срочно вызвали в больницу из салона красоты, а президент колледжа немедленно распорядился провести в церковке при колледже специальную службу на следующий же день.
После того как два детектива закончили допрос И. Ти., он попросил о личной встрече с шефом полиции, Илайей Петерсоном. Шеф только что вернулся из рейда в массажный салон, известный как «Холмы удовольствия» (впоследствии переименованный), и приглаживал волосы перед зеркалом, когда ввели И. Ти.
– Итак, вы – профессор Пух? Я слышал о молнии. Вам очень повезло, что вы остались живы.
– Да, сэр, конечно, меня до сих пор трясет. Я хотел поговорить с вами потому, что… Я знаю, вы сочтете, что это безумие, но я думаю, что все в городе должны быть поосторожнее…
– С чего бы это? – спросил шеф полиции, водружая ноги на стол, откидываясь на спинку кресла и вгрызаясь в большое красное яблоко.
– Это странно звучит, но я думаю, что молния – дело рук Воланда.
– Да что вы говорите? – Шеф сдвинул широкие брови, изображая озабоченность, и продолжил грызть яблоко.
– Именно так, сэр. И я не склонен считать, что это первый раз грянул этот Воланд.
– Вы считаете, что мы должны дело завести? Арестовать за попытку убийства молнией?
– Нет, сэр, я не имел в виду, что вы должны составлять протокол. Я просто думаю, что все жители Скотопригоньевска должны быть предупреждены. Через гражданскую оборону или еще каким-то образом.
– Неплохая мысль. Не волнуйтесь, профессор Пух, мы разошлем обращения всем жителям с призывом проявлять особую осторожность на случай удара молнии, падающих звезд, землетрясений и прочего. Просто отправляйтесь назад, к вашим книгам и высокопарным идеям.