Кроатоан

– Та-а-ак… Профессор Кармела… – На нее нацелился здоровенный палец. – Я пошутил! Нельзя прикалываться над Дино Лиццарди! – Он хлопает ее по плечу.

Хрупкая фигурка Кармелы сотрясается:

– Нет-нет, я не прикалываюсь.

На стене рядом с дверью висит плакат:

ЭТОЛОГИЯ

ИЗУЧЕНИЕ ПОВЕДЕНИЯ ЖИВОТНЫХ

Ниже изображен пузатый кот с довольной улыбкой, разлегшийся на кушетке психоаналитика; возле кушетки – этолог с блокнотом и карандашом. А рядом с котом на кушетке Дино пририсовал себя – еще более толстого и довольного.

– И не о чем тебе волноваться! – кричит Дино с порога, когда Кармела уже выходит из обсерватории в бледно-серую сьерру и открывает дверь машины. – Не ты же чистишь клетки!

Посреди молчаливой сьерры шум мотора звучит как оскорбление. Кармела разворачивается и начинает спуск по дорожке вдоль леса Альберче. За спиной у нее горный хребет, вид потрясающий. В зеркале заднего вида уменьшенный Дино скрывается за дверью обсерватории. Его последнюю фразу Кармела расценивает как наглость. Но конечно же, это не было наглостью. Просто у Дино такой странный юмор. Профессор Мандель, ее знаменитый, любимый, безвременно ушедший профессор Мандель, сказал бы, что поведение Дино предполагает несколько способов интерпретации. К тому же, когда ты знаешь, что скоро лишишься своей жалкой низкооплачиваемой работы сторожа и «мастера-на-все-руки» при университете – она исчезнет вместе с обсерваторией и, быть может, с самим Центром экосистем, – тебе поневоле хочется стать ядовитым.

Кармела знает это по себе.

День, несмотря на причудливые облака, выдался хороший. Надевая солнечные очки и ведя «форд» в сторону шоссе Кольядо-Вильяльба, Кармела улыбается: лучшее в этом дне – это что сейчас еще каникулы, пока не начались эти ужасные уроки, которые она ведет в этой ужасной школе, чтобы зарабатывать на жизнь. Вечер она посвятит домашним делам, а потом, может быть, примет неоднократно повторенное приглашение Энрике Рекены, директора Центра экосистем, и наконец поужинает с ним в индийском ресторанчике. Рекена – немолодой разведенный кабальеро, и он ей нравится, и Кармела знает, что это чувство взаимно. Благодаря ему Кармела до сих пор продолжает заниматься этологией, сохраняя верность истинному призванию. Энрике рыцарственен и любезен, полная противоположность Борхе.

К счастью.

К счастью?

Телефон Кармелы лежит рядом. В машине тихо. Время от времени Кармела поглядывает на экран, словно надеясь увидеть ненавистное имя.

Ты как будто этого хочешь, – говорит себе Кармела, но качает головой.

То, что было у них с Борхой Яне́сом, закончилось навсегда. Он не имеет права подходить к ней ближе чем на пятьсот метров – таков приговор судьи. По счастью, детей им делить не нужно. Однако в приговоре ничего не сказано о телефонных звонках, и Борха имеет наглость иногда ей звонить, но если такое будет продолжаться, Кармела снова обратится в полицию. Их с Борхой больше ничего не связывает, эта глава закончилась.

Тишина на монотонном шоссе навевает скуку. Кармела переключает радиоканалы. Манифестация протестующих в Лондоне встала лагерем в Гайд-парке, ее окружает усиленный кордон. Отдельные группы экологов воспользовались этой манифестацией, чтобы обвинить британское правительство в секретных ядерных испытаниях на западном побережье Австралии, совместно с австралийским правительством. Запрещенными испытаниями они объясняют экологическую катастрофу, которая привела к гибели тысяч рыб в бухте Манки-Миа. Теория коллективного самоубийства в Бенаресе себя не оправдала, теперь власти списывают все на вспышку геморрагической лихорадки. «Горячие зоны» оцеплены, индийцы просят помощи у международного сообщества. Что творится в мире!

Кармела нажимает автонастройку каналов; когда она уже готова смириться с тишиной в машине, радио, как и всегда в последний момент, находит для нее спасательный круг в воде мадридского канала «Твоя музыка FM». Это маленькая независимая радиостанция, созданная, чтобы транслировать песни и яростные обвинения в кризисе и политической дегенерации страны. Акустические гитары и барабан как будто созданы, чтобы отгонять дурные мысли. Кармела выстукивает ритм указательными пальцами по рулю. Кажется, это новая версия старой песни «Guns N’Roses». В студенческие годы, когда они с Борхой изучали зоологию, они много слушали эту группу. В те времена они были вместе.

Но все прошло. Борха не вернется, как не вернутся и те студенческие годы.

Телефон на торпеде начинает звонить. Кармела делает радио потише и отвечает – сначала посмотрев, кто это.

– Кармела? – Вежливый официальный голос Энрике Рекены.

– Да, Энрике, привет.

– Где я тебя застал?

– Я за рулем, возвращаюсь домой. Недавно из обсерватории.

– Трудолюбивая девочка.

Кармела улыбается. Приятно слышать этот ровный, почти дикторский голос. Рекена – мужчина, к которому ее влечет, это определенно, и это никак не связано с ее потребностью в любимой работе.

– Послушай, – говорит Энрике. – Я тут подумал, почему бы тебе ненадолго не заехать в Центр. Хочу тебе кое-что показать.

Слушая Энрике, Кармела замечает, что музыки больше нет. Она прибавляет громкость, подстраивает волну, но ничего не слышит.

Радио в ее машине так просто не сбивается с волны, так бывает, только если на пути у сигнала появляются какие-то препятствия. Однако сейчас машина едет по открытой местности, приему сигнала ничего помешать не может.

Это вообще не похоже на помехи. Из колонок до Кармелы долетают далекие шумы. Она делает вывод, что это на станции возникли неполадки. И выключает радио.

– Кармела?

– Да, Энрике, извини, я здесь.

– Я спрашивал, найдется ли у тебя время.

Кармела обдумывает просьбу Энрике. Звучит как предложение дополнительной работы. В Центре экосистем знают, что девушка пользуется обсерваторией и ресурсами Центра, и поэтому не стесняются нагружать ее мелкими поручениями: прочитать работу какого-нибудь стажера, помочь с отчетом про утечку отходов… Энрике так поступает без злого умысла; Кармела даже подозревает, что единственный его умысел состоит в том, чтобы почаще с ней встречаться.

– Энрике, а можно отложить до завтра? Или до вечера, если хочешь. Сейчас почти два. Я устала и…

По небу под пеной серых облаков пролетает идеально ровный строй темных птиц: плотная дуга движется слева-направо, а мимо Кармелы на полной скорости проносится встречный грузовик. Может быть, это стрижи?

– Пришло письмо от Карлоса Манделя, – добавляет Энрике.

Кармела не сразу понимает смысл услышанной фразы. Слова как будто проделали обычный путь по шоссе, ведущему из уха в мозг, а потом резко свернули, незадолго до въезда в светлый город Понимания.

– Кармела, – устало произносит Энрике, – думаю, тебе правда стоит приехать.

3. Сообщение

Здание Технического центра экосистем поражает своей избыточностью. Центр родился в самые оптимистичные времена президента Сапатеро, под сенью Министерства окружающей среды и той значимости, каковой ученые масштаба Карлоса Манделя обладали на просторах мировой биологии. Инаугурация сопровождалась речами, появлением инфанты, министров, ученых, представителей экологических организаций. Испании предстояло выдвинуться в первый ряд в деле наблюдения, изучения и охраны природных зон и исчезающих видов Европы. Собирались также построить несколько филиалов, первому из которых, на побережье Галисии, предстояло сделаться символическим напоминанием о катастрофе танкера «Престиж». Филиалы так и не были построены.

В Мадриде директором Центра назначили молодого биолога из университета Комплутенсе, чья магистерская диссертация была посвящена вопросам управления, – и Энрике Рекена вошел в свой кабинет, преисполненный энергии и иллюзий.

Экономическое и политическое будущее страны многое переменило. Здание возле Пуэрта-де-Йерро нуждается в ремонте, который никто не готов осуществлять. Слева от въезда на парковку высятся леса, а на табличке с помпезным названием «Технологический центр экосистем» оставили свои странные подписи несколько художников аэрозольного направления. Даже соседи поглядывали на этот дом с неприязнью, как будто Центр с его таинственной деятельностью крадет у них часть денег, идущих на уплату налогов. Заходя в Центр, Кармела уже не в первый раз ощущает в воздухе напряжение, словно вся Испания охвачена войной, одной из первых молчаливых жертв в которой явилось это безобидное место, где всего-навсего занимаются изучением собратьев примата, устроившего мировой экономический кризис.