Эпицентр

И мы покатили дальше. Контрольно-пропускной пункт оказался крайним строением Кордона, сразу за ним начиналась степь, но не ровная, словно стол, как с другой стороны городка, а куда более холмистая. Ну а в остальном всё так же — пыльная лента трассы, пожухлая трава, лёгкий встречный ветерок, небо и птицы в нём, а ещё выше — солнце.

Но вот обзор оказался далеко не столь хорош, как запомнилось по первой поездке. Тут холм, там взгорок — для отстранённого наблюдения из кузова порядок, а в поездке, как выразился Фома, по «прифронтовой полосе» хотелось бы контролировать обстановку получше. Склон сопки с одной стороны, склон сопки — с другой и всё, больше толком ничего и не видно; на простор выехать за счастье.

— Слишком оторвались! — крикнул Тимур, когда мы проехали мимо столба с отметкой «сорок четыре».

Пулемётчик оглянулся и скомандовал:

— Наверху остановись!

«Наверху» — это на вершине вытянутого холма со столь пологим склоном, что дорогу проложили напрямик через него. Движок начал порыкивать, но мотоцикл преодолел подъём без всякого труда. Ну а там я сразу сообразил, что место для остановки выбрано отнюдь не случайно: очень уж замечательный оттуда открывался обзор. Даже показалось, будто на востоке небо чуть светлее; от одного взгляда заломило глаза.

Эпицентр. Так сказывалась пусть и относительная, но всё же близость Эпицентра.

— Нормально? — обратился ко мне Фома. — Голова не кружится?

Я задумчиво пожал плечами.

— Да вроде нет. А должна?

— По-разному бывает, — уклончиво ответил пулемётчик, снял с окуляров висевшего на груди бинокля крышечку и поднёс его к глазам.

Не став отвлекать его, я приложил ладонь козырьком ко лбу и осмотрелся, благо местность просматривалась отсюда на добрый десяток километров. Серая лента дороги петляла меж пригорков, она то забирала к югу и вырывалась на степной простор, то виляла обратно и тянулась по опушке наползавшего с севера леса, а где-то и шла напрямик через заросли.

Когда её прокладывали, такое положение дел никого не беспокоило, а вот сейчас с точки зрения обеспечения безопасности ситуация складывалась не из лучших, это было очевидно даже дилетанту вроде меня. И ещё показалась какой-то очень уж нарочито-чёткой граница между лесом и степью. Справа от дороги виднелось лишь несколько рощиц, в то время как слева, куда ни кинь взгляд, зеленели деревья. И это разделение точно не было вызвано деятельностью человека, скорее уж подобным образом сказывался феномен Эпицентра.

Я так увлёкся открывшимся видом, что совсем упустил из виду соскользнувшего со своего места позади меня Тимура. Винтовку тот оставил в креплении, встал рядом и повёл перед собой ладонями, словно разглаживал на невидимой стене невидимую газету. Лёгким жжением прошлось по коже излучение перенасыщенного сверхэнергией пространства, а воздух перед снайпером словно загустел и немного даже исказился.

Странные манипуляции не на шутку заинтересовали, я подался к Фоме и прошептал:

— Чего это он?

— Воздушную лизну сделал, — так же вполголоса пояснил пулемётчик. — Увеличение отличное, но слишком парусность высокая — на ходу нельзя использовать. Да ты подойди, не бойся! Сам посмотри!

Я слез с мотоцикла, обошёл Тимура и заглянул ему через плечо. Такое впечатление — чужие очки с неправильными диоптриями надел: вроде каждая деталь предельно чётко выглядит, а в единую картинку изображение не складывается.

— Уф-ф… — поморщился я и несколько раз моргнул, отгоняя подступившую дурноту.

— Да ты просто не в фокусе, — усмехнулся снайпер, продолжая ладонями смещать воздушную линзу из стороны в сторону.

— Ну что там? — спросил Фома.

— Конвой едет, — сообщил стрелок. — Погоди, сейчас с диспетчером свяжусь. — Он с минуту молчал, затем сказал: — Порядок, это наши, по расписанию идут.

— В любом случае колонне дай знать.

— Уже.

— Что-нибудь ещё?

— Нет, погнали!

Тимур забрался на заднее сиденье, я тоже медлить не стал, но Фома меня придержал:

— Петя, мотай на ус: левый сектор — Тимура, мой — правый. Ну а твоя зона ответственности — дорога и обочины. И не просто контролируй их, а высматривай всё непонятное. И главное — запоминай. Тут по возможности стараются ничего не менять, если появляются новые кочки или ямы — это всегда подозрительно. Возможна закладка взрывного устройства.

— Серьёзно?

— Были случаи, — подтвердил младший сержант, повесил бинокль на грудь, поправил шлем и дал отмашку: — Поехали!

Мотоцикл неспешно покатил вниз под горку, и какое-то время мы пылили по тянувшейся через степь дороге, а уже на подъезде к лесной опушке из-за деревьев навстречу нам вывернули три грузовика. Фома поднял в знак приветствия левую руку, шофёр первого из автомобилей коротко бикнул в ответ. Так и разъехались.

А только я смахнул пыль с очков, пулемётчик обернулся и крикнул:

— Тимур, что воздух?

— Молчит! — отозвался ефрейтор.

— Прибавь! — приказал тогда мне Фома, а минут через пять велел съезжать с дороги и ехать напрямик через степь к соседнему холму, который вполне мог послужить огневой позицией, реши вдруг кто-нибудь обстрелять автоколонну издалека.

Трава скрывала камни и неровности, и гнать по бездорожью я не рискнул: пулемётчик пару раз даже подгонял, призывая прибавить газу. Руль так и кидало из стороны в сторону, но въехал как-то на пологий склон, справился. На вершине — никого, только чернели копотью сложенные в костровой круг камни.

Тимур и Фома завертели головами по сторонам, а уже через пару минут младший сержант заторопился.

— Погнали!

Высказывать претензий из-за слишком медленной езды по целине он не стал, но в интонациях мне почудились раздражение и недовольство. Поэтому на обратном пути заставил себя позабыть об осторожности, но и так едва не опоздали с возвращением на дорогу — автоколонна с броневиком во главе к этому времени уже показалась из-за ближайшего холма. Пришлось прибавить газу.