Страница 120 из 479
Симэнь с поклоном благодарил Сюэ:
– Весьма вам признателен, ваше превосходительство! Простите за причиненное беспокойство.
Гуаньгэ отнесли в дом, но не о том пойдет речь.
После чаю к гостям был вынесен стол восьми бессмертных,[480] на котором стояли двенадцать блюд с легкими закусками и свежий рис. Только они немного закусили, в дверях появился слуга и доложил о прибытии почтенных правителей уезда. Симэнь поспешно поправил халат и шапку и вышел их встретить у ворот. Уездный правитель Ли Датянь, его помощник Цянь Сычэн, архивариус Жэнь Тингуй и секретарь Ся Гунцзи вручили свои визитные карточки, а потом, проследовав в залу, обменялись приветствиями с хозяином. На встречу с ними вышел и придворный смотритель Сюэ. Прибывшие предложили ему занять почетное место. Среди гостей находился и ученый Шан. Когда все заняли свои места, подали чай.
Через некоторое время во дворе ударили в барабаны, полились звуки флейт и раздалось пение. Наполнив почетному гостю кубок, актеры развернули перед ним перечень исполняемых ими сцен. Сюэ выбрал из драмы «Хань Сянцзы вступает в сонм бессмертных».[481] Стройное исполнение сопровождалось танцами и очень понравилось Сюэ. Он кликнул слуг и наградил актеров двумя связками медяков. Не будем больше говорить о том пире, который продолжался до самого вечера, а расскажем пока о Ли Гуйцзе.
После назначения Симэнь Цина судебным надзирателем Гуйцзе обдумала со своей мамашей-хозяйкой хитрый план. На другой же день она купила коробку пирожков с фруктовой начинкой, приготовила блюдо потрохов, две жареные утки, два кувшина вина и пару туфелек и велела слуге отнести в дом Симэня, а сама направилась туда же в паланкине с намерением стать приемной дочерью Юэнян.
Сияя улыбкой, Гуйцзе приблизилась к Юэнян и склонила свой стройный стан сперва перед хозяйкой. После четырех поклонов она отвесила поклоны остальным женам и Симэню.
– В прошлый раз твоя мамаша поднесла мне дорогие подарки, а теперь ты хлопочешь, – проговорила до глубины души польщенная Юэнян. – Вон сколько всего накупила!
– Моя матушка говорит, – начала, улыбаясь, Гуйцзе, – батюшка, мол, теперь лицо должностное и не сможет так часто к нам заглядывать, вот у меня и возникло желание служить вам, как ваша приемная дочь. Хотелось бы установить с вами родственные связи и постоянно навещать вас.
Юэнян всполошилась и предложила Гуйцзе располагаться как дома.
– Почему же не пришли У Иньэр и остальные певицы? – спросила она.
– Вчера я с ней видалась, – отвечала Гуйцзе. – Не знаю, почему ее до сих пор нет. Позавчера батюшка наказал мне пригласить Чжэн Айсян и Хань Цзиньчуань. Когда я собиралась сюда, их паланкины стояли у ворот. Должно быть, вот-вот появятся.
Не успела она договорить, как вошли Иньэр и Айсян, а с ними еще две молоденькие певички в ярко-красных шелковых кофтах и с узелками одежды в руках. Колышащейся походкой, словно ветки цветов, с развевающимися узорными поясами, они подпорхнули к Юэнян и отвесили земные поклоны.
– А ты хороша, Гуйцзе, – упрекнула непринужденно сидевшую на кане певицу У Иньэр. – Не могла нас обождать.
– Я подождала-подождала, – оправдывалась Гуйцзе. – Тут матушка меня начала торопить: «Паланкин у ворот ждет, чего сидишь? Сестрицы твои, должно быть, уже отбыли». А вы, оказывается, опоздали.
– Ничего вы не опоздали, – сказала, улыбаясь, Юэнян. – Присаживайтесь. Сейчас чай подадут. А как зовут эту девицу?
– Это сестренка Хань Цзиньчуань, – ответила Иньэр. – Ее зовут Юйчуань.
Сяоюй накрыла стол. На нем появилось восемь чашек и два блюдца со сладостями. Певиц пригласили к столу. Ли Гуйцзе, возгордившись тем, что ее признали приемной дочерью Юэнян, продолжала восседать на хозяйском кане. Она помогала Юйсяо колоть орехи, которые они складывали в коробку. У Иньэр, Чжэн Айсян и Хань Юйчуань расположились за столом внизу. Ли Гуйцзе разошлась пуще прежнего.
– Попрошу тебя, сестрица Юйсяо, – обратилась она к служанке, – будь добра, налей и мне чаю. – Потом, обернувшись к другим, продолжала: – Сестрица Сяоюй, подай мне воды руки обмыть.
Сяоюй и в самом деле поднесла ей таз с водой. У Иньэр и остальные глядели на подругу с удивлением, но заговорить не решались.
– Иньэр, сестрицы, я уже пела, – не унималась Гуйцзе, – взяли бы и вы инструменты да спели что-нибудь для матушки.
У Юэнян и Ли Цзяоэр сидели напротив. Иньэр ничего не оставалось, как взять лютню, а Чжэн Айсян – цитру. Им подпевала Хань Юйчуань. Запели «Восемь мелодий Ганьчжоу»:
Кончился романс, и певицы положили инструменты.
– Кого сегодня принимает батюшка? – спросила Иньэр хозяйку.
– Родных и друзей, – сказала Юэнян.
– А их превосходительства Великие придворные смотрители тоже приглашены? – поинтересовалась Гуйцзе.
– Его превосходительство дворцовый вельможа[482] Сюэ здесь, – отвечала хозяйка. – А вот почтенного Лю, как видно, не будет.
– Почтенный Лю еще ничего, – заметила Гуйцзе, – а Сюэ такой придирчивый! Всю душу вымотает.
– Ничего не поделаешь, – говорила Юэнян. – На то они и придворные. Можно и потерпеть их капризы.
– Да, вам хорошо говорить, матушка, – продолжала Гуйцзе. – А нам-то каково сносить все их причуды!
За коробкой фруктов вошел Дайань и, заметив певиц, сказал:
– Гости наполовину в сборе. Вот-вот сядут за стол, так что побыстрее собирайтесь.
– Кто ж пришел? – спросила Юэнян.
– Почтенные господа Цяо, Хуа Старший, шурины У Старший и У Второй, дядя Се и другие побратимы, – перечислил слуга.
– И Попрошайка Ин с Рябым Чжу будут? – вставила Гуйцзе.
– Сегодня весь союз десяти побратимов собирается, – сказал Дайань. – А дядя Ин еще с утра пожаловал. Правда, батюшка поручил ему какое-то дело, но он скоро вернется.
– Так я и знала! – воскликнула Гуйцзе. – Каждый раз натыкаешься на этих разбойников. До каких же пор они будут меня терзать? Нет, я туда не пойду. Лучше буду матушке петь.
– Ишь ты, какая своенравная! – сказал Дайань и понес коробку.
– Вы, матушка, не представляете, каков этот Рябой Чжу, – продолжала Гуйцзе. – У него за столом рот не закрывается. Только и слушай его болтовню! Его ругают, а ему хоть бы хны. Он да Сунь Молчун – самые бесстыжие!
– Где Ин, там и Рябой Чжу, – сказала Айсян. – Как-то приходил к нам Рябой с Чжаном Младшим, выкладывает Чжан десять лянов серебра и просит вызвать нашу младшую сестрицу Айюэ. Матушка ему: она, мол, вот только с девичеством рассталась, еще и месяца не вышло. Южанин, говорит, с ней не расстается, до сих пор не уезжает. Как же, дескать, я могу ее к вам вызывать? Как матушка не объясняла, он свое твердит. До того пристал, что матушка из себя даже вышла, взяла да и заперла дверь, говорить, мол, с вами больше не хочу. А Чжан – богач, на белом коне ездит, человек пять слуг в сопровождении – сидит в зале, ни с места. Тогда Рябой не зная, что делать, встает во дворе на колени и умоляет: прошу, дескать, вызовите мамашу, пусть мол, примет серебро и даст только полюбоваться сестрицей Айюэ. Хоть бы только вышла, говорит, да чаем нас угостила, большего не хотим. Так мы над ним смеялись! Поглядели бы вы, как он нас упрашивал, будто потоп замаливал. Уж такой бесстыжий!
– А ведь у Чжана Младшего раньше Кошечка Дун в содержанках состояла, – вставила Иньэр.
– Да, с Кошечкой поиграл, прижег ее тигриную пасть и покинул, – объяснила Айсян и, обернувшись к Гуйцзе, продолжала: – Вчера за городом встретила Чжоу Сяоэр, кланяется тебе. На днях, говорит, с Не Юэ к тебе заглядывали, а тебя дома не было.
– Да я ж у батюшки была, – проговорила Гуйцзе, подмигнув Айсян. – Он к Гуйцин приходил, а не ко мне.
– Ты хочешь сказать, что между вами так уж никогда ничего и не было? – продолжала расспрашивать Айсян. – Почему ж тогда вы так неравнодушны друг к дружке, а?
480
Стол восьми бессмертных – так назывался квадратный стол на восемь приборов по два с каждой стороны. Восемь – традиционно почитаемое число, символизирующее богатство. Восемь даосских бессмертных излюбленные персонажи народной религии и искусства, считается, что они открыли секрет бессмертия и могут помочь человеку продлить года жизни, кроме того они покровительствующие различным ремеслам и искусствам и способны творить всякие чудеса. Они же – восемь веселых пьяниц поэтов и бездельников.
481
«Хань Сянцзы вступает в сонм бессмертных» – пьеса минского драматурга Чжу Юдуня (ум. в 1439 г.). Хань Сянцзы – племянник знаменитого писателя и государственного деятеля IX в. Хань Юя, ставший отшельником и обожествленный в качестве одного из восьми бессмертных; почитается как покровитель музыкантов. Рассказывают, что он неоднократно пытался уговорить своего сановного дядю бросить службу и уйти в отшельники, но тот отказывался.
482
В тексте евнух Сюэ называется «внутренним вельможей» (нэй-сян) – так именовали придворных евнухов, носящих титул тайцзянь (см. примеч. к гл. XXXI).