Прекрасный Старый Мир

Впрочем, это я отклонился. Как раз противостояние одарённых привело к возникновению и развитию «иных» манифестаций. Долбить друг друга эфиром фактически бессмысленно — одарённые «противились» чужому вмешательству, что делать «в себе» и рядом с собой проще, нежели на удалении. Соответственно, для начал появился пиро, или термокинез, благо наука «не проседала», давая одарённым прекрасную базу для понимания, что есть тепло. Потом криокинез, как развитие термо, электрокинез, телекинез газов, волновые воздействия… и всё. К моменту освоения «боевых микроволновок», техническая мысль дошла до создания «конверторов» эфира одарённых, что предопределило и дальнейший путь развития.

Кстати, довольно любопытный момент, что «прямой телекинез», хоть и был самым «не энергоэффективным», был подвластен и без обширных знаний. То ли «эфирное послабление», что прямо скажем, вряд ли. То ли базовое свойство-рефлекс «эфирного органа-оператора», что видится гораздо более вероятным.

Ну а терапефты, алхимики, демиурги и прочие одарённые небоевых направлений шли «своим путём», достигнув весьма высоких и впечатляющих результатов. Вплоть до небезызвестного «омоложения», процедуры на уровне клеток восстанавливающего теломеры. И, при активном непротивлении, действовали и на одарённых, как я и на своём примере знал.

Впрочем, бессмертия данный финт, согласно мне известного, не давал. Очевидно, были некие дополнительные, неизвестные в Мире Полисов «механизмы обновления вида». Но лет триста «омоложение» давало, что, как по мне, более чем достойно. Осуществили, правда, сие ювелирное надругательство среди терапефтов считанные единицы в Мире, но двухсотлетние долгожители среди политиков различных полисов были реальностью. В этом смысле «омоложение» было процедурой зарегламентированной до упора и применяющего его к недостойным (ну, кроме родственников ближайших, естественно), терапефту могли быть применены самые суровые меры.

Что, с точки зрения, «всеобщего блага» (как ни иронично звучит), вполне оправданно: дармовое бессмертие, точнее его подобие, даром, но не всем, могло разрушить Мир Полисов (да и, подозреваю, любой другой человеческий Мир). А так как есть, омолаживались (да и многие отказывались), граждане по «представлению гражданской позиции», то есть выдвигались на это надругательство гражданской общественностью.

Ну а помимо подобного, столь «прекрасного и опасного» момента бытия были уникальные плоды трудов алхимиков и ремесленников (сиречь демиургов). А именно, сверхчистые и физически невозможные без вмешательство одаренного вещества, в том числе и лекарства. Идеальные, без изъянов кристаллические решётки, много подобного эксклюзива. Что было возможно лишь «прямым волеизъявлением» одарённых, на долгие годы и десятилетия уж точно. И, соответственно, оставляло им место как в науке, так и производстве. А к моменту развития науки и техники до возможности " неодарённого синтеза», найдётся что-то ещё. Термояд управляемый, да и до квантов наука помаленьку дорастёт.

На этом рассуждения мои об одарённых, месте их в истории, Мире и прочее возвышенное мыслеблудие самым беспардонным образом прервали. Послы благополучным образом посылались в аудиториум, где уже за замкнутыми дверями и прибывали. А в зале-преддверье ныне находились помощники и секретари оных, в большинстве своём снабженные саквояжами, подобными моему.

Сии достойные помогальщики в количестве двухсот четырнадцати (количество Полисов, входящих в союз), кто книжки читал, расположившись на банкетках, кто на оных же дремал, в обнимку с саквояжами, а кто и беседу вёл, тет-а-тет или группами. А часть из них совершали неспешный променад по залу, благо, размеры позволяли.

И вот, предо мной совершилась авария, всколыхнувшая во мне немалые подозрения. Дело в том, что пребывал я в глухом уголке, маршруты прогуливающихся с местом моего пребывания никак не пересекались. Однако, в сажени от меня, оказалась девица, художественно поскользнувшись на паркете. Падать и переводить аварию в катастрофу, с открытыми переломами и прочими забавными вещами она не пожелала, а в стремлении сохранить равновесие упустила из рук саквояж, который (сейфовый, прям верю со страшной силой, не без иронии откомментировал я), брякнувшись об пол, раскрылся, вывалив частью своё содержимое.

Ну, делать нечего, оказать подмогу уместно и должно, вздохнул я, присоединившись к суетливо собиравшей листки девице. Одной рукой (вторая занята моим саквояжем), демонстративно на отлёте и несмотря на них, я стал доносить самые далёкие листки «пострадавшей».

— Не знаю, как вас и благодарить, сударь?… — уставилась на меня серыми глазищами девица, более чем приглядная, не старше семнадцати годов, по окончании сборов.

— Ормонд Володимирович Терн, секретарь, полис Вильно, — вынужденно представился я, коснувшись поля шляпы. — Благодарность излишняя, — отрезал я, довольно сухо.

— Есения Даровна Бер, наперсница, Новоград, — ответно представилась девица с улыбкой, уверив меня, что это точно «по мою душу». — И всё же, оказали вы мне подмогу, в час нужды, тогда как прочие, — повела она дланью окрест, — сего не совершили. Притом, с похвальной скромностью, — заблистала она очами.

Ну да, ехидно помыслил я. " Протчие», значится, должны были бегом и спотыкаясь, мало не через ползала бежать. Впрочем, ладно. Тут вопрос, что девице «из-под меня» надо?

Потому как в «случайность» событий я не верю ни на полушку. А уж мимика, взгляды, прядка поправленная, вполне однозначно указывают, на «интерес». В противном случае, на сухое «не стоит благодарности», последовало бы простое «и всё ж благодарю», в той или иной форме. И расстались бы мы, как в море корабли.

А тут стоит, глазки строит и вообще. И ведь ладна какова, бесовка, отметил я некоторые шевеления и потуги некоторых частей организма. Можно сказать, что «подловили», не без иронии отметил я.