Страница 27 из 242
Однако, всё проходит. Прошло и это, так что к оговоренному сроку был я в управе, направленный секретарём в делопроизводство. Ну хоть тут душенька моя отдохнула: делопроизводитель, дядька столь округлый, что и я его мог назвать пухлым без зазрения совести, приняв мой диплом с ним ознакомился, скорчив рожу столь снисходительно-брезгливую, что не мог я ему не ответить тем же. Противостояние длилось все полчаса, что эта душа чернильная меня регистрировала и было безоговорочно мной выиграно: колобок аж усишками жидкими обвис, от презрения, коим облит был.
К по окончании регистрации явился Младен, оказавшейся Чёботовичем. Впрочем, его заносчивость это не умаляло, до инсулы он меня довел с видом одолжение великое делающего. Впрочем, пусть его, милостиво дозволил я, размещаясь в двухкомнатном жилище, с малюсенькой кухонькой и пристойным санузлом. Кабинет, он же гостиная, спальня и небольшой коридор. Вполне мне подходит, нареканий не вызывает, заключил я про себя.
После же, Младен прихватил меня и принялся «заниматься». Занятия эти состояли в делопроизводстве, составлении графика начальствующего лешего, составлении ответов на «текучку», не слишком важную корреспонденцию, которую Добродум пробегал глазом и калякал подпись. В этом Младену ассистировала дама, ответившая на мой вызов, «невыездной» секретарь лешего. Юлия Афанасьевна, звали эту сорокалетнюю, с изрядным хвостом матрону, а вот то, что моя персона и на неё поглядывала не без определённого интереса, стало уже не смешно. Так что, пообещал я себе при первой же оказии посетить весёлый квартал.
Так прошла неделя. Не сказать, чтобы очень интересно, но по делу: с утра я направлялся в лечильню, потом день занятий, в которых Младен пошёл уже на второй круг, терма, удачно оказавшаяся в инсуле и обслуживающая управных служащих.
С Добродумом, при этом, виделся я раза два, что отнюдь меня не расстроило. Впрочем, тот факт, что служба моя дальнейшая на немалый срок будет связана с этим типом я не забывал, так что в благодушие не впадал.
Навестил родных, искренне поблагодарив Володимира за подарок «на обзаведение»: триста гривен, деньги просто фантастические, не бедная жизнь года на полтора, просто поплёвывая в потолок. Отец же улыбался, но хмыкал, попеняв небрежением и отсутствием интереса к дару, тотчас же, после его получения. Бес знает, насколько серьёзно: как по мне, данным небрежением он был скорее доволен.
Но, неделя пролетела, Младен, придирчиво докапывавшийся до каждой мелочи, вынужден был признать, что " письмоводить " и буковка выписывать я умею. Собственно, «деловая переписка» и ухватки канцелярские были частью обучения гимназиума, а невзирая на диплом, программу я скорее превзошёл. Та же Юлия Афанасьевна на третий день от моего «обучения» отказалась, а на Младена взирала не без ехидства.
А вообще, по прошествии этой седмицы, я мог сказать, что зануда и формалист Младен просто фантастический. Чинопочитание было его кредо, при всём при том глупцом он и не был, скорее «демонстративным слепцом». Ну да не суть, хотя то, что, как выяснилось, он наставлял меня для того, чтобы я занял ЕГО место меня несколько смутило. Я даже полюбопытствовал, в свойственной мне кроткой и благожелательной манере, а не задевает ли это его:
— Согласно сказанному вами, Младен Чёботович, зрю я что останетесь вы по обучении моему без трудов и в небрежении, — завуалированно задал я вопрос в конце седмицы.
— Отнюдь, Ормонд Володимирович, — задрал нос сей тип столь высоко, что внушал опасения за ценность позвонков шейных. — Добродум Аполлонович, признавая за мной одарённость немалую, переводит меня на должность головы ведомства, — задранной носопырке прибавилось очевидное округление Младена. — Так что вопрос ваш, изрядно неловкий, — снисходительно зыркнул он на меня, — ответ имеет простой: делаю я то, что должно, а прежде выполнения обязанностей мне приличных, должóн убедится, что даже такой, как вы, деяниями своими вред Добродуму Аполлоновичу и Полису нашему славному, Вильно, не нанесёте. Впрочем, не могу не признать, что в примитивах вы познания имеете и навыки ваши удовлетворительны, — аж перекосило этого типа. — Так что, с завтра, готовитесь: будет вам обучение иное, в деле потребное, но вам неизвестное, — посулил он.
И, не соврал, чёботов сын: сам он от обучения отошёл. спихнув меня аж на трёх сотрудников. Первая, Красава Путятишна, наставляла меня в этикете дипломатическом и, на минуточку, танцах. Как выяснилось (что в целом разумно), при общности Полисов, по мере удаления друг от друга, множились отличия, а если с языками всё было худо-бедно сносно, то вот правила вежества, зачастую, разнились кардинально. И танцы эти, подлючие, также: ну ладно, полонез там, вальс. Да хоть сиртаки грецкий. Но чуть ли не гопак и танец с топорами учить потребно было!
И всё это под соусом, не уронить в грязь лик славного Полиса Вильно. На мои изящные размышления на тему, что ежели выделываемые мной кренделя, способны «лик в грязь уронить», то там его быть и полагается, дабы не тратить время на подъём из грязи, Красава покивала. И устроила мне марафон какого-то ну вот уж совсем поганого непотребства, чуть ли не лезгинку понуждая плясать, женщина злобная!
Вторым был Лукамир Поганович, невзирая на вполне себе поганое прозвание, довольно приятный дед за семьдесят лет. И вот он, мученически морщась, поправлял мой " бритский», да и обучал ряду лингвистических тонкостей и особенностей, никак в гимназиуме не затронутых. Афоризмы, шутки, двусмысленности, да и прочее подобное, для общения с импортными кадрами не лишнее.
И, к слову, стал обучать мне готскому, как по месту расположения готских Полисов, так и по звучанию, вполне себе хохдойчу. Тоже дело не лишнее, пригодится, рассудил я, благо обучение шло темпами просто фантастическими: через три дня я уже мог пусть и криво, но донести мысль до гота, не получив в ответ кулаком в око за оскорбление или насмешку.