Страница 232 из 242
Ну а на следующий день, вымытый и побритый я стоял перед Академией, готовый сдаваться. Даже была мысль войти в кабинет, где меня ождала комиссия, с поднятыми руками и воплем «я сдаюсь!», но неуместную весёлость я переборол. Служка, отвёдший меня до кабинета уже удалился, так что зашёл я и просто поздоровался. Получил в ответ представления (кстати, все три комиссианта были на запуске спутника), ну и. на удивление, протянули мне три листа.
— И всё? — изумился я. — Ни опросов, ни собеседования?
— Точно так, — ответил старший академик под злобное бормотание шёпотом: «ты с этим справься».
Справлюсь, морда завистливая, мысленно посулил я типу, хамящему мне на запуске. Прихватил листы, присел за стол и несколько… Нет, не растерялся, предложенные задачи были вполне решаемы. Но давались не в математической форме, часть переменных надо было экстраполировать. Да и прямо скажем, если бы не мои занятия последние месяцы — не факт, что и справился бы. Реально, многое из высшей математики пришлось вспоминать, потому как Олег подзабыл за ненужностью. А часть методов и инструментов учить с нуля — математики Мира Полисов не фасоладу сандалетой хлебали.
— Арифмометром пользоваться могу? — уточнил я.
— Да. Как и справочниками, ежели потребно, — получил я ответ, на который последовал отказ.
К бесам мне справочники, и так всё помню. А вот арифмометр это хорошо, вычислений до беса. Пару часов ломал мозг и благословлял организм одарённого, как и свои пусть и ограниченные, но терапефтические штудии: задачки мне подобрали академики весьма непростые, не столько в смысле счисления — тут прекрасно справлялся арифмометр, а в смысле самой постановки математических задач. И если б не эфир, то через час бы я уже был на сносную когнитивную работу не способен. А так справился, перепроверил написанное, да и промаршировал к комиссии.
— С заданием справились? — утонил академик, глава комиссии.
— Со всеми, Аристарх Пантелеймонович, — с законной гордостью оповестил я.
— Весьма споро, — отметил пожилой академик, принимая ответы. — Погодите пока, мы проверим, — выдал он.
Ну а я расположился за единственным, кроме кафедры, столом. Впрочем, академики долго меня не задержали, управившись за двадцать минут.
— Не вижу расчетов, — стал говниться всё тот же.
— Оставьте, Потап Златоборвич, — отрезал глава комиссии. — Сами дозволили арифмометр использовать, а теперь в претензию ставите. Я вот, признаться, немало удивлён. Мыслил я, Ормонд Володимирович, что вам подсказки понадобятся и прочее. Задачи не тривиальные, со своим заданием я в своё время два дня возился. Но показали вы себя весьма в математике искусным, да и головой думающим. Впрочем, в последнем и не сомневался никто. После вашего уникального проекта.
— И всё же, для академика сего маловато, — гадствовал завистливый Потап. — Впрочем, признаю, с заданием вы справились, — сложил он клешни на груди. С видом «умываю руки».
— Да, Ормонд Володимирович, тут я коллегу поддержу: надлежит вам в скорейшем времени либо ещё в одной науке себя проявить, либо оперирование эфирное подтянуть. Хотя… лучше с наукой. Я, признаться, затрудняюсь взаимосвязанное напрямую с математикой оперирование измыслить.
И тут был экзаменатор прав: академику было не «абы какое» эфирное проявление продемонстрировать, да мастерства отточенное, а именно в его научном проявлении потребное. Впрочем, думаю за год управлюсь, есть что «подтянуть». Хотя, бес возьми, где время-то на всё взять, мысленно попечалился я.
— Засим, академическая комиссия признаёт ваши знания достойными. Как и вас, Ормонд Володимирович. Поздравляю академиком Полиса Вильно, — выдал Аристарх.
На сем комиссия меня поздравила (даже завистник гадский) и распрощалась. А я направился к Всеславу Изяборовичу. Ну и, признаться, грыз меня некий червячок сомнений, но это уже точно была паранойя. Как, в сущности, и оказалось: Глава академии моё явление встретил широкой улыбкой:
— Поздравляю академиком, Ормонд Володимирович. Впрочем, в вас я почти не сомневался, но даже комиссию весьма уважаемых мужей вы оперативностью умудрились потрясти. Впрочем, давайте к делу. Итак, вы предложили четыре изыскательских направления. Давайте разберём подробнее, а то у нас, признаться, на совещаниях каша преизрядная вышла, — выдал Глава.
Собственно, так до вечера в кабинете и просидели, даже трапезничали тут же. Причём поругались не раз и не два, вплоть до «мальчишка-фантазёр!» и «престарелый ретроград!» Впрочем, было сие вполне рабочим моментом и к взаимопониманию мы пришли.
— А вы, Ормонд Володимирович, часом не из купеческого семейства? — полюбопытствовал Изяславович.
— Ежели вы, Всеслав Изяборович, про Тёрнов, то да, средний сын, — отвествовал я.
— И под началом Добрыни Аполлоновича Лешего служили? — прищурился на меня академик.
— Служил, было дело, — кивнул я. — Но, Всеслав Изяборыч, хочу отметить, не я на него похож, а он на меня! А время относительно, — буркнул я.
— Ну да, относительно, — посмеялся академик. — Вот вылитый Добрыня, только пообъёмистее. Ладно, сие пустое, Ормонд Володимирович. А так — вроде бы со всем определись. И осторожность я вашу отметил, — то ли похвалил, то ли поругал меня Глава.
Дело в том, что, как понятно, в рамках моих планов и паранойи я давал крайне «урезанный» массив данных. Общие принципы, безусловно, были, но детали, в коих архибес запрятался, нет. А сейчас, обсуждая организационную структуру и план исследований, часть сокрытого я естественно приоткрыл.
— Хорошо, чем вы сами заниматься хотите-то? — спросил, после паузы Изяборыч.
— Признаться, лежит у меня сердце к вычислителям, — ответил я. — Но сие нужно, важно, но полёты нужнее. Не скажите, Всеслав Изяборыч, как моё предложение приняли-то? — полюбопытствовал я.
— Вы про исследования межполисные, про совместное освоение высей пустотных, али ещё про что? — уточнил академик.
— Да про всё, если разобраться, — отвествовал я.