Страница 214 из 242
Леший моим проводником выступил, в качестве которого провёл через проходную, парковый комплекс с фонтанами, да и провел мою персону в относительно небольшое высотой, но приземистое здание. Где, миновав без препятствий секретаря, ввалились мы в кабинет. Кабинет был как кабинет, а обитатель его имел совершенно выдающуюся деталь внешности. Так-то дядька лет под пятьдесят, статный, с залысинами в пегих волосах, коие и с печатью интеллекта можно спутать. Да может они сие и были.
Но первое, то бросалось в глаза, была роскошная, белоснежная борода. Окладистая, широкая и длинная. Увенченная густыми, завитыми усами. Богатая борода, с уважением оценил я, тогда как память олегова, не без ехидства выдала «аксакал».
— Здравствуй, Лавр Путятович, — выдал леший.
— И ты здравствуй, Добрыня Аполлонович, — кивнул аксакал. — Присаживайтесь, — совершил он пригласительный жест. — Этот юноша, о котором ты рёк? — вопросил он лешего, уставившись на мою персону.
— Тот самый, — кивнул леший. — В академию тщится, в науках преуспел и понимание имеет, — морщилось его злонравие, описывая объективную реальность. — Злонравен правда и характером тернист без меры.
— Сие да, достоинства важные, — не без ехидства уставился на Лешего Лавр. — А вы юноша, что скажете? С Остромиром Потаповичем я разговор имел, да и патент вашим именем оформлен. Глубины знаний, впрочем, в нём нет. Однако воображение выказан преизрядное, для учёного подходящее. И что вы хотите попросить?
— Ничего, — улыбнулся я в ответ.
— Извольте поподробнее, — явно «экзаменационно» вопросил меня Лавр.
— Извольте. Сегодняшним днём я получил гражданство, — начал я. — Место слушателя Академии мне самим фактом этом гарантированно. Экзамен, безусловно, есть, но его я без труда сдам. Год начался, так что время до набора следующего пройдёт. Лучше бы, конечно, сейчас поступить, — признал я. — Но не столь сильно, чтобы «просить» кого бы то ни было.
Леший по мере моего монолога погружался в челодлань, аксакал взирал на мою персону с научным интересом.
— Что ж, тернисты вы и вправду. Ну а коль так, то надлежит вам экзамен совершить, коий установит, на твёрдом знании тернии ваши крепятся, или на самомнении дутом, — огласил Лавр.
После чего, приобщались старики с четверть часа, снабдил меня Лавр направлением и наказав в секретариате на входе в Академию его явить, а после сдачи пред очи его явиться. Да и покинули мы кабинет, а в парке, по дороге, закатило его злонравие очи, да и изрекло:
— Ну вот что ж вы за терн несносный, Ормонд Володимирович? — вопросил он, и не дав ответить продолжил. — Впрочем, теперь всё от вас зависит. Лавр Путятович ведает персоналом академическим. Ежели на экзаменах себя проявите, то может и к лучшему. Я то ассистентом вас мыслил устроить, что и время для штудий даст и… впрочем языком своим вы сей путь закрыли. Ладно, у меня служба, у вас испытания. Удачи вам, прощайте.
И ускакал, только и успел я ему вслед всякого пожелать. Побрёл я к зданию входному, в раздумьях. Ну и решил, что всё правильно сделал — не толь велика услуга «зачисления», чтоб «просить». А ассистент, вот бес знает. тут как повезёт, к кому попадёшь. Лучше слушателем пробыть. Присмотреться, да и в целом, в кухне поварится, нежели за ухи, как кутёнок быть тянутым.
Явился я в секретариат, да и был к чину некоему, явно невысокому, но начальному препровождён.
— И как я вам посередь года учебного испытания учинять должен?! — с возмущением выдал сей чин, выставляя это в претензию моей непричёмистой персоне.
На что персона моя, физиономию сохраняя индифферентную, потянулась, да и перстом в подпись на предписании потыкала весомо. Чин о деяния сего сделался челом сморщен, вздохнул, да и извлёк свой зад из-за стола, по полкам пошуровал и с кипой папок обратно уместился.
Папки перелистывая и пометки делая, вид имел сей чин столь утруждённый, что и труд Атласа на фоне его мучений отдыхом бы показался. Впрочем, мне до страданий чиновных дела не было, так что морду лица я равнодушную сохранял. Ну и полчаса спустя, вздох испустив столь сильный, что чуть к бесам не сдул моё направление (эфиром придержать пришлось!), выдал сей кадр:
— Преподаватели и исследователи дел имеют много, — открыл мне тайну чинуша. — Будете вечерами пребывать, да сколь успеете сдавать. Направления к принимающим я дам, но комиссию учинять не буду, — аж помахал он башкой.
— Дата направлений открытая? — уточнил я.
— Точно так, с сего дня, — ответствовал чин, протягивая ещё кипу бумаг.
Ну и покинул я кабинет сего несимпатичного персонажа. Детали проще у других узнать, а сей тип, работой утруждённый, может и нагадит ещё. Вряд ли, да и может в экзаменационную страду пашет сей тип самоотверженно, света белого не зря, всяко бывает. Но ныне к бесу его, свое дело сделал, а детали узнаю.
Узнал без труда, и с этого же вечера начал отлавливать различных академиков, тыкать в них бумагами. да и ошарашивать своими знаниями обширными. В некоторых случаях, впрочем, их отсутствием, тоже бывало.
Две недели предавался я этой беготне, ну а завершив её, явился к Лавру, с пакетом листов экзаменационных. Борода их принял, похмыкал, усами своими пошевелил, да и выдал:
— Сносно. В эфирных дисциплинах вы прискорбно отстаёте, в точных сносно. Памятуя тернистость вашу, Ормонд Володимирович, спрошу иначе: чего вы желаете?
— Знаний и возможностей экспериментов, — не стал скрывать я.
— Что, и проект, небось, имеете? — не без ехидства полюбопытствовал Лавр.
— Не имея достаточных знаний, — отвествовал я. — Не имею и проекта. Учиться надо.