Страница 23 из 62
– В мире не хватит отбеливателя, чтобы стереть этот образ из моей памяти. – Пока Баррет хихикал, Эддисон ахнула от ужаса. – В вашу защиту скажу, что это замечание было направлено на то, чтобы представить Баррета голым.
Эддисон улыбнулась мне через плечо.
– Теперь я понимаю почему.
– Ты просто хотел бы выглядеть обнажённым так же фантастически, как я, – добродушно пошутил Баррет.
– Я почти уверен, что выгляжу очень даже хорошо.
– Продолжай мечтать, брат.
Усмехнувшись, я снова сосредоточился на файлах и провёл остаток пути за работой. Когда мы приземлились, сложил бумаги обратно в портфель. Вылезая из вертолёта, отдал честь морпеху, стоявшему у подножия лестницы.
По сравнению с изысканным убранством Белого дома, Кэмп-Дэвид выглядел гораздо более деревенским. Он состоял из трёх основных зданий. «Осиновый домик» – так называлась президентская хижина, и именно там мы с Барретом и Эддисон собирались провести вечер. Премьер-министр Канады и президент Мексики будут жить в своих собственных хижинах на обширных двухстах акрах земли.
Как только мы вошли внутрь, мамина секретарша по социальным вопросам (не та, которую трахнул Тай) показала нам наши комнаты. Потом пришло время переодеваться к ужину. Когда я заканчивал, в дверь постучали.
– Да?
Тай просунул голову внутрь.
– Твой отец хотел бы видеть тебя перед обедом.
Я мысленно застонал. Мне, может быть, и был тридцать один год, но каждый раз, когда слышал слова, что отец хотел бы видеть меня, я мгновенно чувствовал себя подростком, который вот-вот получит по яйцам. В последний раз взглянув на себя в зеркало, я вышел из спальни и направился по коридору.
Как только постучал в дверь, папа позвал меня войти. Когда вошёл, он стоял в центре спальни, а его камердинер поправлял ему пиджак. При виде меня он одарил меня своей обычной лучезарной улыбкой.
– Привет, Торн.
Вернув ему улыбку, я ответил:
– И тебе привет. – Я сделал знак мужчине, который проверял папин смокинг. – Это что-то новое. У меня такое чувство, будто я попал в эпизод из «Аббатства Даунтон»43.
Папа рассмеялся.
– Это Дуайт. Он здесь с момента инаугурации.
Теперь, когда подумал об этом, я вспомнил лицо этого парня из Белого дома. Президентские камердинеры в наши дни были скорее личными помощниками, чем просто парнями, которые поправляли галстуки.
– Приятно познакомиться, – сказал я, протягивая руку.
Дуайт с улыбкой пожал её.
– Сто первый воздушно-десантный, верно?
– Да, именно так.
– Я был рейнджером.
Я улыбнулся ему в ответ.
– Тогда очень приятно с вами познакомиться.
– Взаимно. – Затем Дуайт кивнул моему отцу. – Похоже, у Вас всё готово. Пойду проверю, как продвигается ужин.
– Спасибо.
Как только Дуайт ушёл, я бросил на отца тревожный взгляд.
– Насколько я понимаю, ты хотел меня видеть.
Папа указал на два стула с высокими спинками в углу спальни.
– Давайте присядем.
Я издал цокающий звук, когда сел.
– Это не может быть хорошо.
– Что может быть не хорошо, когда я разговариваю со своим первенцем?
– Да ладно тебе, папа. Мы в Кэмп-Дэвиде в официальной одежде, и я думаю, что мы прошли мимо того, чтобы притворяться, что это просто повседневная беседа.
– Хорошо, тогда я больше не буду ходить вокруг да около. Я понимаю, что у тебя возникли некоторые трудности в твоей новой должности.
Я вздохнул.
– Серьёзно? Какой придурок счёл нужным обременять тебя моими служебными неприятностями? В прошлый раз, когда я проверял, у тебя было много забот, будучи лидером свободного мира.
– Это не обременяет меня, сынок. Я был зачинщиком. Они просто отвечали на мой запрос о предоставлении информации.
У меня перехватило дыхание.
– Значит, ты проверял меня?
– Конечно. Хотел узнать, как ты устроился.
– Тогда почему ты не спросил меня? – Как ни старался, мне не удалось избежать обвинительного тона. Одно дело быть взрослым человеком, когда твой отец проверяет тебя, и совсем другое – быть человеком, который вёл отряд в бой и теперь подвергает сомнению свои способности.
Папа вздохнул.
– Я хотел получить непредвзятый ответ.
Вскинув руки, я вскочил со своего места.
– Ты не мог бы сделать это, подняв трубку и поговорив со мной?
– Я не думал, что ты собираешься лгать мне, Торн.
– Это чертовски похоже на правду.
– Я знаю, какой ты перфекционист. Если бы всё шло не так гладко, ты бы чувствовал, что подводишь меня, говоря правду.
Конечно, в этом он был прав. Я провёл рукой по волосам.
– Дай угадаю, ты слышал о моём тусклом выступлении.
– Кажется, тусклый цвет создаёт впечатление, что ты и не пытался. – Когда я склонил голову набок и посмотрел на папу, он ответил: – Слышал, что ты боролся в своей новой роли.
Я вздрогнул, услышав эти слова из его уст. С трудом сглотнув, я прохрипел:
– Да, я столкнулся с трудностями акклиматизации к моему новому положению.
Папа поднялся со стула и встал передо мной.
– Торн, для меня не имеет значения, насколько хорошо ты справляешься, потому что я знаю, что ты стараешься изо всех сил. Ты всегда отдавал сто десять процентов себя. Когда вы с Барретом были моложе, мне никогда не приходилось беспокоиться о том, чтобы ты реализовал свой потенциал так, как я это сделал с ним. Я знаю, что ты справишься с трудностями.
Меня не могли не тронуть слова отца. Отец всегда знал, что сказать, чтобы вытащить тебя из бездны. Я предположил, что это была одна из причин, по которой он был избран президентом – люди видели, что его сочувствие и сострадание были действительно искренними. В то же время чувство вины захлестнуло меня вместе с осознанием того, что я не старалась изо всех сил. Не выкладывался на полную катушку.
Засунув руки в карманы брюк, вздохнул.
– Хотя ценю твою непоколебимую веру в меня, я не вполне этого заслуживаю.
– Что ты имеешь в виду?
– Некоторые проблемы, с которыми я столкнулся, были прямым результатом моей апатии к работе. – Сделав резкий вдох, я рассказал папе о том, что случилось с Грегсоном и печально известным членом.
– Когда слышу, как ты признаешься в этом, я ещё больше беспокоюсь о твоём эмоциональном благополучии, чем раньше.
Вот оно, заявление в сочетании со страхом в его глазах. Отец беспокоился о посттравматическом расстройстве, которое я мог испытывать. Когда я впервые приземлился в Штатах, он хотел, чтобы я обратился к психотерапевту, но я отказался, хотя это была рекомендация, которую я давал своим мужчинам и женщинам по возвращении домой.
– Это что, затычка для того, чтобы я снов пошёл к психиатру?
– Я также беспокоюсь за тебя физически. Насколько понимаю, ты заболел во время встречи с клиентом.
Закатив глаза, я сказал:
– Это было просто какое-то расстройство желудка, одна из тех двадцатичетырехчасовых штучек.
– Тебе пришлось извиниться, что ты не пришёл на встречу, и ты был так болен, что Таю пришлось помочь тебе добраться до машины, – возразил папа.
– А ещё я обосрался. Он что, пропустил этот маленький лакомый кусочек?
Уголки папиных губ дрогнули, когда он попытался не улыбнуться.
– По правде говоря, он не сказал этого.
Отлично. Я только что без всякой необходимости выдал нечто унизительное.
– Я не горжусь этим признанием, но да, я наделал в штаны.
Папа усмехнулся.
– Должно быть, это было адское расстройство желудка.
Я не смог удержаться от смеха.
– Так оно и было. Мне не было так плохо с тех пор, как я съел то, что оказалось прогорклым кебабом во время моего первого тура по Ираку.
– Я и сам там бывал. Это одна из причин, почему я так осторожен с тем, что я ем на государственных и неофициальных обедах. Последнее, что мне нужно, это вытащить Джорджа Буша-старшего и блевать на всех44.
– Нет, это было бы нехорошо, – рассмеялся я.
Когда наше веселье угасло, папа пристально посмотрел на меня.