Страница 13 из 40
Я рассмеялся. Вот как у неё получается? Люблю эту женщину. Остаюсь у неё на пару часов, и мы болтаем, сидя на отцовском диване обо всем на свете, не касаясь больной темы больше, по какому-то негласному уговору. Она рассказывает мне о своих петуниях, в которых души не чает, про свой цветочный магазин, и про соседский газон, угощает лимонадом и свежими булочками. Я ем и чувствую себя дома, несмотря на то, что уже давно не живу здесь по собственной инициативе.
Где-то около шести прощаюсь с хозяйкой дома и направляюсь в коттедж, борясь с желанием остаться сегодня на квартире.
Приехав домой, принимаю душ в своей комнате, прежде чем пойти на разборки с Олесей. Она редко ночует здесь, вообще даже редко бывает. И сегодня я застаю её в зимнем саду. Она сидит с прикрытыми глазами на плетеном диванчике, укрывшись наполовину пледом. Решаю не будить спящую красавицу и направляюсь в кабинет. Правда наслаждаться тишиной приходится совсем недолго, потому что, минут через десять она врывается ко мне и с ходу начинает выяснять отношения. Приходится заткнуть ей рот поцелуем, иначе не переслушать всю эту тираду до утра. Я уже завожусь, наматываю на руку длинные волосы, она отвечает взаимностью, забыв о претензиях. Мы распаляемся, настроенные на обоюдное удовольствие, но нам не удается продолжить приятное действо, потому как прерывает его появившаяся на пороге, нагло, без разрешения, туша Бизона.
— Босс, я это… прошу прощения, но у нас тут форс-мажор. Ты должен это видеть.
Я, офигевший немного, нехотя отлепляюсь от Олеси, и, пробурчав что-то типа извинения, топаю за начальником охраны в комнату видеонаблюдения. То, что вижу на экране, заставляет мои брови подняться вверх, потому что на видео кино о том, как одна очень глупая девочка пытается изобразить из себя амазонку. Честно, меня это даже не разозлило. Удивило — да. Но не разозлило.
— Давно это было?
— Только что. Я послал за ней Славу. Она направляется в сторону трассы. Совсем ебанулась, на улице — десять градусов. А она босиком…
— Машину мне быстро.
— Давай Славе скажу, он её назад привезет.
— Нет, я сам. Пусть он за ней посмотрит, пока не догоню, потом возвращается назад.
Беру ключи от мерседеса и выезжаю на улицу. Да, девочка. Ты умеешь удивлять. Что вообще у неё в мозгах? И куда интересно направляется этот ребенок?
Улицы у нас в поселке — как шахматное поле, разделены на квадраты. Получаю от охранника «точные координаты» моей малышки, и качу потихоньку за ней, пытаясь сдержать улыбку. Черт, не только Амалия может меня рассмешить. Ну что за детский сад?
Проехав на один пролет дальше, сворачиваю направо, чтобы перегородить ей путь и… пусто. Её нет. Поколесив немного вокруг, снова проезжаю в ту сторону, но никого не нахожу. Уже начинаю нервничать, не напутал ли что охранник, но тут замечаю маленькую фигурку, сидящую, на бетонной плите, обхватив колени.
Глушу мотор и выхожу из машины. Смеяться больше не хочется. Не знаю, что чувствую сейчас: волнение или ответственность за это трясущееся создание, но это пробирает меня похлеще озноба, особенно, когда подхожу ближе и вижу, как она дрожит.
— Долго собираешься тут сидеть? Вставай, простудишься.
— Да пошёл ты! — Её голос трясется и я, недолго думая, подхватываю её и забрасываю себе на плечо, решая прекратить этот цирк.
Несу её до машины, не обращая внимание на слабые попытки вырваться, и сажаю на переднее сидение, потом достаю из багажника плед и укрываю так, чтобы ни одного зазора не осталось между ним и сидением. Потом завожу мотор и включаю печку на всю, чтобы согреть малышку, у которой уже губы посинели. Неужели она так психанула из-за моего сообщения?
— Ну и что мне с тобой делать?
— Оставить в покое?
Она не смотрит на меня, и я каким-то шестым чувством понимаю, что дело тут не только в сообщении.
— Нет, моя маленькая. Тебе придется смириться с мыслью, что я не оставлю тебя в покое.
— Я Не! Твоя! Маленькая! И мне похрен, что ты там себе возомнил! — Вздыхает как-то обреченно. — Иди в жопу, «Корлеоне».
— У тебя зубы стучат. — Говорю с улыбкой.
— Что?
Она наконец поворачивается, и я вижу в её блестящих глазах ненависть, презрение и гордость, которые обжигают меня почему-то, хотя я думал, что меня не должно волновать то, что она чувствует. Малышка похоже преревновала меня к Олесе. Другого объяснения я её действиям и словам не нахожу. Как бы то ни было, в данный момент я невыносимо хочу обнять её и делаю это — хватаю в охапку кокон из пледа и сажаю к себе на колени.
— Ты… Ты… Совсем офонарел?!
— Помолчи, глупая. Согреть тебя пытаюсь.
— Я не хочу… я… я… — лепечет она дрожащим голосом, и бросает нервный взгляд на мой рот. От её близости и этого невольного посыла, у меня срывает крышу, и я прижимаю её крепче, хватаю за затылок и целую холодные губы, которые сначала напряжены, но очень скоро открываются мне навстречу и пускают мой язык внутрь. Нахожу там её сладкий язычок и борюсь с ним, вкушаю её, как сладкий десерт. Так занят поцелуем, что не замечаю, как её ручки высвобождаются из плена и обхватывают мою шею, притягивая к себе ближе. Схожу с ума от запаха светлых кудряшек и кожи малышки, когда зарываюсь носом в её шею, целуя и покусывая слегка, проводя языком. Она выдыхает звучно, со стоном, и отклоняется немного назад, ложась на руль, а я спускаю легкую ткань с плеч, и аккуратной груди, освобождая её для предстоящей ласки. Беру в ладони, захватывая пальцами напряженные соски, и прикасаюсь к одному из них языком, затем захватываю губами и начинаю посасывать, втягивая в рот тугую горошину, теряясь в рваных стонах девушки.
Вообще, надо сказать, я не фанат секса в машине. Но сейчас совершенно не думаю об этом, утопая в прикосновениях маленьких ручек. Она такая несмелая, но такая страстная, отвечает на каждое мое касание, и от этого я просто кайфую.
Отодвигаю свое сидение до упора. Хорошо, что в моем мерседесе места достаточно, и я приподнимаю малышку за попу, стягивая одним движением с неё трусики. Она округляет глаза, но я не даю ей опомниться и устраиваю на своих коленях так, что она теперь обхватывает меня ногами. Долой плед. Платье болтается у неё на поясе, и я поднимаю подол вверх, стягивая ненужную вещь через голову. Теперь она на мне, обнаженная, пылающая, удивленная и невероятно красивая, и я забываю про все свои утренние сомнения и угрызения совести, просто отбрасываю их в сторону и говорю твердо:
— Ты никуда не денешься от меня, малышка. Поняла? Смирись с этим.
Я за доли секунды справляюсь с ремнем и молнией на брюках, выпуская на свободу распирающий до боли член и усаживаю её на него, рывком погружаясь в теплую, невероятно тесную влагу, с трудом сдерживая себя, чтобы не кончить сразу. Она издает хриплый стон, и приподнимается, чтобы вновь опуститься, держась за мои плечи, и дрожа всем телом. Я просто схожу с ума, потому что двигаю её вверх-вниз все быстрее, наращивая темп и силу соприкосновений. Ася насаживается на меня в едином ритме, прикрыв глаза, и выдыхая со всхлипами.
— Открой глаза. — Приказываю ей. Она подчиняется и смотрит прямо в мои, смело, даже дерзко. Мне это нравится.
Нахожу большим пальцем правой руки её самый чувствительный участок и начинаю поглаживать его вращательными движениями, постепенно усиливая нажим. Несколько секунд она двигается, широко раскрыв глаза, и почти не дышит, а потом её накрывает волна удовольствия, и она падает ко мне в объятия, сотрясаясь всем телом, будто только что пробежала кросс.
Я готов отдать что угодно, чтобы испытать это снова. Несмотря на то, что мой член все еще распирает, и яйца звенят, прижимать к себе хрупкое оргазмирующее тело малышки — это непередаваемое ощущение. Я даже испытал на секунду некое чувство вины. Ведь только что подобрал её замерзшую на улице, а через пять минут трахнул, как-то не очень, соглашусь. Но ничего не мог с собой поделать.