Страница 98 из 118
Конан молча кивнул. Он и сам понимал, что на них надвигается стихия, точно такая же, как наводнение, степной пожар, самум, с которой бороться мечом невозможно.
Но варварская натура киммерийца не позволяла стоять, просто сложив руки и безучастно ожидать развития событий, поэтому он обнажил свой меч и, держа его впереди себя обеими руками, принял боевую стойку.
Конан плохо представлял, что задумал Рашид, ну не будет же он в самом деле свистеть в уши этой огромной куче песка, высотой локтей** тридцать. Тем более, что нет у нее никаких ушей. Поэтому киммериец, держа в поле зрения приближающегося Элементаля, искоса посматривал в сторону Рашида, пытаясь угадать, что он будет делать. Тот, однако, спокойно сидел в седле, сложив руки на груди, и по нему не было заметно, чтобы он намеревался что-либо предпринимать.
Между тем, песчаное чудище уже приблизилось к ним настолько, что можно было рассмотреть его довольно отчетливо. Формой он действительно напоминал человеческую фигуру с ногами ,руками и туловищем, но с головой без лица. Конан не мог понять, каким образом тот их видит и видит ли вообще, возможно у него есть какой-то другой орган чувств. Чем ближе он приближался тем заметнее было, что монолитная, на первый взгляд, фигура находится в постоянном колебании. "Вот что имел в виду Рашид, говоря, что песчинки, из которых он состоит вращаются с огромной скоростью,- понял Конан,- они не скреплены между собой, а держатся вместе только из-за этой силы вращения".
Расстояние между ними тем временем неумолимо сокращалось.Вот осталось сто шагов, пятьдесят, двадцать, наконец, десять. Конан задрал голову вверх , глядя на чудовище снизу вверх и не понимая, почему медлит Рашид. Но в этот момент конь Рашида вдруг вскинул голову и оглушительно заржал. В первые секунды это было обычное конское ржание, но затем оно стало сменяться каким-то высоким пронзительным звуком, от которого волосы на голове киммерийца встали дыбом. Но внезапно остановился и Элементаль, видимо, этот звук ему тоже не понравился. Издаваемый конем свист становился все тоньше и тоньше, Конан ясно видел, как со стоящего перед ним чудовища стали осыпаться песчинки, сначала небольшое количество, но постепенно их количество увеличивалось и увеличивалось. Элементаль с видимым трудом поднял переднюю конечность, намереваясь ударить ею коня, но тут свист стал тоньше комариного писка и песчаное чудовище замерло, так как какие-то связи внутри него все же стали нарушаться. И в этот момент случилось неожиданное и страшное -свист прекратился. Конан с замершим сердцем внезапного видел, как конь виновато опустил голову из-за того, что у него кончился запас воздуха для свиста или что-то там внутри него сломалось, как синие глаза Рашида от ужаса вдруг стали почти бесцветными, как медленно, но уверенно начала разгибаться рука Элементаля, чтобы нанести свой сокрушительный удар, грозивший все им неминуемой гибелью. Ярость отчаяния всколыхнулась в душе киммерийца и с громким ревом: "Кром!!", он, собрав все свои силы, метнул меч острием вперед , целясь в шею чудовища. Позже он готов был поклясться, что в момент, когда меч еще не коснулся Элементаля Земли, в воздухе блеснула сверкающая секира, ударившая монстра прямо в шею. А вслед за ней туда же попал и меч киммерийца. В то же мгновение секира исчезла, песчаный монстр покачнулся и стал осыпаться огромной кучей красной песчаной пыли. К счастью, меч Конана оказался на самом верху этой кучи и киммериец стал карабкаться наверх, чтобы забрать его себе.
Когда он спустился вниз, конь сделал навстречу ему несколько шагов и благодарно ткнулся мордой в плечо, а спрыгнувший с него Рашид сжал киммерийца в мощных объятиях.
-Ты сегодня спас всех нас,- с чувством сказал он, -свой долг ты заплатил сполна. Спасибо тебе!
- Не мне,- отрицательно покачал головой Конан,-сегодня нас всех спас от гибели Кром и его секира!
Глава пятая.
В этой мало чем примечательной таверне, ютившейся на окраине Пурушапура было многолюдно. Время приближалось к полуночи и все добропорядочные отцы семейств, заходившие сюда выпить немного араки после целого дня тяжелого труда или насладиться чашечкой ароматного жасминового чхайе * и неторопливой беседой с кем-то из знакомых, давно разошлись по домам и уже мирно посапывали в своих постелях под боком у супруг. Но, как известно, свято место пусто не бывает, а всякому овощу свое время, поэтому ближе к полуночи на смену добропорядочным труженикам дня в таверне стала появляться совсем другая категория людей, относящихся к труженикам ночи, почетное место среди которых занимали шулера. воры, проститутки и подобная им публика. Те, кому сегодня повезло и удалось срезать увесистый кошелек у какого-нибудь зазевавшегося прохожего, щедро угощали знакомых воров дармовой выпивкой и высматривали среди проституток, тех, кто помоложе и симпатичнее. Шлюхи, в свою очередь, прихорашивались и строили им глазки , почти откровенно демонстрируя свои самые интимные прелести, рассчитывая провести ночь с богатым клиентом. Другие, кому в этот вечер не повезло, с завистью поглядывали на своих удачливых приятелей, утешались дармовой выпивкой и поднимали тосты за их здоровье. Из кухни, где готовили хашламу, шашлыки, люля-кебаб, плов и бешбармак, в общий зал доносились соблазнительные ароматы, перед которыми невозможно было устоять. Даже тот, у кого денег было в обрез, ухитрялся наскрести пару-другую медных танков **, чтобы заказать порцию вкуснейшего шашлыка или люля-кебаба.
Конан в окружении двух местных красоток сидел за небольшим столом для особо почетных гостей в углу общего зала таверны. Ее содержатель толстяк Карим, чем-то смахивающий на Абулетеса, получив полновесный золотой денарий, лично выполнял роль официанта, читая мысли такого дорого клиента в уголках его глаз. Он же с самого начала подсунул киммерийцу двух своих самых смазливых прислужниц, строго наказав им угождать каждому его желанию. Конан, обгладывавший третью за вечер баранью ногу и осушивший два кувшина местного пурушапурского вина, находился в благодушном настроении. "Действительно, тот туранский купец не соврал,- думал он, отхватив крепкими зубами добрый кусок вареного мяса,-баранина здесь не в пример аграпурской, нежная и вкусная". Карим, заметивший, что кувшин киммерийца опустел, молнией метнулся к нему и в тот момент, когда тот протянул руку за вином, вложил кувшин прямо в его ладонь. Одобрительно кивнув, Конан отхлебнул из него сразу половину и откинулся на спинку деревянного кресла, сжав своей широкой ладонью голое бедро одной из своих новоявленных подружек, которая захихикала, но даже и не подумала сбросить его руку.
Возможно из-за опьянения, а, скорее всего, увлекшись ощупыванием прелестей податливых молоденьких проказниц (все -таки он больше месяца не прикасался к женщине), киммериец не обратил внимания на сидевших за дальним столиков четверых крупного телосложения мужчин, которые уже давно наблюдали за ним, негромко переговариваясь о чем-то между собой. Не заметил он и того, как они подозвали одну из сидевших за соседним столом шлюх и стали ей что-то втолковывать, показывая в его сторону. Женщина, выслушав их, кивнула и через минуту направилась к входной двери. Вслед за ней из таверны вышли и трое мужчин, четвертый, самый крупный их них, продолжал оставаться за столом, наблюдая за киммерийцем.