За белым кречетом

— Не вы один, как выяснилось, не знаете, как отличить кречета от ястреба,— продолжал Горбатов.— Лет двадцать назад в нашей стране охотничьими хозяйствами была объявлена кампания по борьбе с ястребами и болотными лунями. За пару лапок тетеревятника, перепелятника, луня выдавалась премия. Знаток хищных птиц В. М. Галушин писал, что только в 1962 году было истреблено 150 тысяч пернатых хищников. Когда же попытались разобраться с лапками, оказалось, что среди них немало лап кречетов, сапсанов, сов, беркутов и очень многих других редких и полезных хищников. Истребление луней и перепелятников пришлось срочно приостанавливать. Немудрено, что и таймырские охотоведы кречета не знают. Кто теперь может похвастать, что видел этих самых крупных соколов? Вот в том же альбоме «Таймыр — край удивительный» много фотографий птиц. И сапсаны, и канюки, и орланы показаны, а фотографии кречета нет. Совсем редкими они стали. А ведь когда-то для сохранения гнездовий этих птиц был создан государев заказник на Пяти островах — прообраз нынешних заповедников.

Он рассказал затем, что и на черно-белом снимке легко различить птиц по глазам. У ястреба глаз будет светлый с черной точкой в центре, а у кречета глаз весь темный. На портрете и зубец на клюве виден, которого нет у ястреба. Клюв сокола отличает и особая форма ноздри с конусом в середине. Но главное отличие все же — глаза.

— Раньше о цвете глаз повторяли во всех определителях, а сейчас уже появились и такие, где порой о радужине глаз у сокола ни слова. Сокольники же Средней Азии различали птиц прежде всего по глазам. Они их так и называли: «кара-куш» — черноглазые и «сары-куш» — желтоглазые. А забывать об этом стали потому,— загоревал художник,— что совсем позабылась «красная птичья потеха», не стало у нас сокольников.

— А с другой стороны, иной раз подумаешь,— развивал он эту мысль,— если увлечь людей такой охотой, и ястребов совсем не останется. В Европе ведь уже вынуждены расселять их искусственно. Подсчитали, что пара ястребов на участке леса в тридцать — пятьдесят квадратных километров приносит большую пользу. Их там теперь строжайше оберегают. Согласно международной конвенции птиц этих, как и соколов, запрещено перевозить через границу. Но иногда законы нарушают: так, из ФРГ в Голландию привезли, чтобы расселить, сорок тетеревятников. Фермерам, на чьих участках приживутся тетеревятники, обещана награда. А у нас их по-прежнему, хотя и не так рьяно, стреляют. Особая же война с тетеревятниками ведется в охотничьих хозяйствах. И случается, палят егери по ястребу, а на деле, не разбираясь в птицах, могут ошибочно прикончить и кречета, который занесен в «Красную книгу». Могут! И ваш пример очень хорошо это подтверждает...

Что говорить, узнать о том, что допустил ошибку, и где: на страницах любимого журнала, перед лицом трехсот тысяч читателей, мне было очень тяжело. И я благодарил судьбу, что не повторил ее в фильме, рассчитанном на показ миллионам телезрителей, помог этот всерьез занимающийся изучением сокольего дела, можно сказать, прямо-таки посланный мне богом, не терпящий фальши человек. Ведь не услышь он случайно оброненных кем-то за чашкой кофе нескольких фраз, не кинься разыскивать режиссера, не упроси его показать хотя бы срезки, фильм вымахнул бы на экраны. Дело в том, что он прошел уже все инстанции, был одобрен и принят, как у нас говорят, к производству...

С редакцией любимого журнала мне удалось разобраться довольно легко. Я сказал редактору о допущенной ошибке: опубликовании фотографии ястреба вместо кречета. Не раз чертыхнувшись, удивившись, что до сих пор не пришло ни одного письма от ученых и читателей, редактор потребовал написать объяснение, собираясь в ближайшем номере его опубликовать. Небольшую заметку он решил напечатать где-нибудь на последней странице, так что не каждый бы ее и увидел. Но мне хотелось не этого. Не скрывая своей вины, я настаивал на том, чтобы как можно шире поставить проблему спасения исчезающих кречетов. Птиц этих, как выяснилось, не знают даже охотоведы, не годы, а жизнь проведшие в северных лесах и тундрах. Договорились с редактором подготовить не заметку с извинением, а обстоятельный материал с рисунками художника Горбатова, чтобы ни у кого в будущем не случалось подобной ошибки. Так и было сделано. Статья под названием «Ошибка» запомнилась надолго, в чем я смог убедиться спустя десятилетие, и судя по многочисленным откликам пользу она принесла большую, чем все предыдущие восхищенные повествования о кречетах.

На телевидении исправить ошибку было посложнее. Фильм был уже озвучен, записан дикторский текст, смета закрыта, и даже небольшая перезапись казалась неосуществимым делом.

Брось, советовали мне, не настаивай. Ну кто там разглядит, черный или желтый глаз у птицы, когда большая часть телевизоров с черно-белым экраном. Ни ты, ни мы не виноваты, убеждали меня. Рецензент — доктор биологических наук, к гнезду подводили охотоведы. На них и сошлемся в случае чего. Пусть все идет своим чередом, фильм будет показан, затем его положат на полку, и пролежит он там долгие годы.

Пугали дороговизной, но я готов был пожертвовать гонорар. Пугали и тем, что теперь «лет пять не будут сниматься фильмы по моим сценариям». Затем вдруг исчезла редактор: я не мог поймать ее ни по одному из телефонов. А время шло, и был уже назначен день показа фильма.

Помнится, я не находил себе места. Обдумывая ситуацию, я стоял у окна на одиннадцатом этаже своего дома на Преображение. Вдруг из садика у противоположного пятиэтажного дома к моему окну устремилась птица, за которой с писком гналась крохотная трясогузка. Едва ли не у подоконника птица развернулась, и я с удивлением увидел, что это сокол — охристой окраски пустельга. В соколах я теперь разбирался. Этот случай как своего рода знамение подействовал на меня.

Потеряв надежду встретиться с редактором, я неожиданно получил возможность изложить свои мысли самой Муразовой, главному редактору «Экрана». В лифте телецентра нахлынувшая публика, как по чьиму-то заказу, свела нас нос к носу да так друг к другу прижала, что не объясниться было просто невозможно.

Я высказал все: что в таком виде фильм выпускать на экраны нельзя, что найдутся зрители, которые заметят ошибку, уж слишком знаменитая птица. Хуже будет, если фильм захотят приобрести для заграницы... У меня был вариант, как сохранить фильм, перезаписав лишь дикторский текст во второй части, в конце концов я сам готов был оплатить эту работу...

— Ну-ну,— остановила меня Муразова.— Если ошибка, тут и говорить нечего, исправим, и средства найдутся.

Однако, как потом выяснилось, она решила все перепроверить. Попросила посмотреть фильм Василия Михайловича Пескова, который как раз в это время готовил программу о природе Севера вместе с Саввой Михайловичем Успенским. О лучших рецензиях нечего было и мечтать. Конечно, оба сразу признали в птице сибирского тетеревятника, но фильм оценили по достоинству, включив его в программу. Фильм «В урочище кречета» впервые был показан без дикторского текста в передаче «В мире животных». Комментировали его за кадром В. М. Песков и С. М. Успенский, которые однозначно высказались за сохранение природы Путораны и создание там заповедника.

Позже дикторский текст был перезаписан и фильм неоднократно показан по телевидению, послужив делу распознавания хищных птиц и создания заповедника, который ныне уже существует и называется «Путоранский».

Птица для саятчи

На небе давно мерцали звезды, когда мы добрались до усадьбы охотничьего заказника на Иссык-Куле. В домике егеря горел свет, освещая недавно выпавший снег и густые, в два метра высотой, заросли камыша и колючего лоха, непроходимой стеной подступавшие к дороге.

— Как птица? — легко взбежав на крыльцо, звонким голосом вопросил Деменчук, будто и не спал только что в машине, беспомощно роняя голову на грудь, русоволосого молодого парня, вышедшего с фонарем на крыльцо.