Нити судьбы

Его двенадцатилетний сын Тарк вёл себя не лучше. Однажды Мэй застала мальчишку в своей комнате выбрасывающим её платья из шкафа на пол. «Хозяин этого замка разрешил мне занять ту комнату, какую я захочу. Я хочу эту!» Мэй пошла к деду спросить, какую комнату теперь можно занять ей, но выяснилось, что лорд никому никаких разрешений не давал.

Разразился скандал. Чарси кричал, что старик всё равно скоро отправится к богам и должен радоваться, что есть кому оставить нажитое. Дед бил кулаком по столу и требовал немедленно покинуть Рион. Если бы не затяжные дожди, превратившие дороги в непроходимую грязь, семья Гарол покинула бы замок в тот же день. Но лорд Бавор никогда не был жестоким, он позволил им остаться ещё ненадолго.

Тарк и его восьмилетняя сестрёнка Риана тут же принялись устраивать Алимее пакости, поскольку Чарси сообщил своему семейству, что их «вышвырнули из дома из-за безродной потаскушки Мэй». По приказу лорда дверь в комнату его воспитанницы была снабжена замком, от которого был всего один ключ. Дверь всегда была заперта, а уборку слуги проводили только в присутствии хозяйки.

Мэй видела, что старый лорд тяжело переживает происходящее. С одной стороны, он хотел защитить её от нападок своих родственников и должен был избавиться от их общества как можно скорее, но с другой стороны… Не мог же он выгнать Гаролов с детьми на улицу под проливной дождь. Девушка всё понимала и не упрекала старика ни в чём – он и так дал ей слишком много своей любви и заботы.

Вскоре дожди прекратились, дороги подсохли, и Гаролы покинули Рион. Они уехали, а привычка запирать дверь комнаты так и осталась, хотя в этом уже давно не было нужды.

Чарси приезжал в Рион ещё один раз спустя несколько месяцев после того, как был с позором изгнан из замка – без семьи, но с королевским посланником, которому надлежало получить от лорда Бавора Рионского подтверждение его родства с Чарси Гаролом. Этот наглец решил добиваться своего права на Рионские земли через короля.

Лорд Бавор подтвердил, что Чарси приходится ему дальним родственником, но поклялся, что не допустит, чтобы этот мошенник и негодяй унаследовал Рион. Он с новыми силами принялся за поиски мужа для Мэй, но не успел. Если бы он не был так щепетилен в выборе достойного спутника жизни для своей любимицы, Мэй уже давно была бы замужем и, возможно, сейчас носила бы под сердцем нового законного наследника Риона, а не занималась приготовлениями к приезду тех, кому здесь не рады.

Она не отправила Чарси сообщение о болезни старого лорда, потому что не знала, где искать этого человека и его семью. Но при этом была твёрдо уверена, что Гаролы заявятся в Рион первыми. Как стервятники, почуявшие запах лёгкой добычи.

Погрузившись в пучину воспоминаний, Мэй забыла о том, что возле поваленного бурей дерева с тропинки нужно свернуть влево. Она вообще не следила за тем, куда везёт её послушная лошадка, и догадалась осмотреться по сторонам только тогда, когда от тяжёлых мыслей её отвлёк шум разбивающейся о камни воды.

– Нежка, ты с ума сошла? Как ты сюда забралась?

Лошадь фыркнула и ударила по земле копытом, будто бы подтверждая свою уверенность в том, что принесла хозяйку именно туда, куда и нужно было. Выскользнувшие из-под копыта камешки резво покатились по склону и один за другим попадали в пропасть, по дну которой медленно несла свои ледяные воды река Таор.

– О-о-о, боги… – испуганно протянула девушка, пытаясь отвести лошадь подальше от обрыва. – Как же здесь высоко… Нет-нет-нет-нет-нет! Нежка, стой!

Но лошадь её не уже слушалась, потому что почувствовала страх хозяйки и тоже начала волноваться. Животное беспокойно переступало с ноги на ногу, пятилось и мотало головой, наотрез отказываясь подчиняться приказам.

«Сейчас мы вместе свалимся с этой скалы, и Чарси Гарол получит то, чего так страстно желал», – мелькнула в голове совершенно неуместная мысль, и Мэй что было сил вцепилась в поводья, норовившие вот-вот выскользнуть из рук.

– Да стой же ты, глупая скотина! – рявкнула она, ударив пятками лошади в бока с такой силой, что Нежка всхрапнула и замерла на месте. – Ну вот и славно. А теперь давай выбираться отсюда.

* * *

Нэйджел взволнованно наблюдал из своего укрытия за тем, как девушка пытается справиться с нервной лошадью. На той крошечной каменной площадке на краю пропасти, куда забралась эта ненормальная, и пешему-то человеку негде было развернуться, не то, что всаднику на коне. Если бы они сорвались вниз, он ничем не смог бы помочь.

Единственное, что он успел бы сделать – это пустить стрелу в её сердце раньше, чем юное тело окажется разодранным в клочья острыми камнями на дне ущелья. Нэйджел уже даже вскинул лук и тщательно прицелился, чтобы сделать точный выстрел, но тяжёлая рука отца легла на плечо, и стрела вонзилась в сухую корягу далеко от цели.

– Не надо, Нэйд, она справится.

Нэйджел наградил отца долгим свирепым взглядом, а когда снова посмотрел на обрыв, всадница уже спешилась и успокаивала свою лошадь, нежно поглаживая влажные раздувающиеся ноздри животного. Спустя пару минут она начала аккуратно спускаться вниз по узкой тропинке, ведя лошадку в поводу, и вскоре скрылась из виду.

– А она ничего, да? – ухмыльнулся лорд Саржер, похлопав сына по спине. – Только на мой вкус больно уж худа, но она всегда была тощей. Зато смелая.

– Ты её знаешь? – удивился Нэйджел и убрал вторую стрелу обратно в колчан.

– Ну да. Это твоя невеста собственной персоной. Правда, когда я её видел в последний раз, она ещё в куклы играла, но её трудно с кем-то перепутать. Рионцы либо рыжие, либо светлые, а эта девчонка там одна такая тёмненькая. У вас родится чудесный черноволо…

Нэйджел помрачнел и скрипнул зубами.

– Отец, ты опять за своё?

– Но она же взволновала тебя, правда?

– Нет, неправда! Я хотел избавить её от мучений, а теперь хочу, чтобы она вернулась, свалилась в эту треклятую пропасть и свернула свою треклятую шею. Может тогда ты наконец от меня отстанешь!

– Ладно, уже отстал. Но всё равно она хорошенькая…

Нэйджел сплюнул себе под ноги и снова занялся тем, зачем пришёл в этот забытый богами уголок Латернонского леса – ему нужно было найти новую нору фирвисов, которые повадились таскать кур из деревни. Отец считал такое занятие не слишком подходящим для лорда, но всё равно увязался следом, всю дорогу донимая Нэйджела нравоучениями, перемежающимися с рассуждениями о браке и наследниках.

Нэйд и правда мог поручить уничтожение вредителей егерям или слугам. Если бы знал, что отец решит составить ему компанию, то так бы и поступил, но было уже поздно – лорд Саржер догнал его у кромки леса и радостно сообщил, что с удовольствием подышит лесным воздухом, а заодно поможет сыну отыскать убежище вороватых зверьков. Нэйджел шёл сюда не фирвисов ловить, а хоть ненадолго спрятаться от отца, но ничего не вышло. Только хуже стало. А теперь, когда и без того до ужаса надоевший своими увещеваниями родитель вдохновился увиденным, Нэйджел ждал нового, ещё более бурного потока убедительных речей об очевидной пользе этого союза.

Но отец молчал. Молчал все те часы, которые они бродили по лесу. Молча сидел на старом пне, пока Нэйджел расставлял ловушки на поляне, где разбросанные повсюду куриные перья явственно свидетельствовали о присутствии фирвисов. И всю обратную дорогу до замка тоже молчал, только кряхтел от усталости, да изредка бросал на сына многозначительные взгляды и мечтательно улыбался.

– Хорошо, отец, будь по-твоему. Я женюсь на этой девчонке, – сдался Нэйджел после позднего ужина, который тоже прошёл в молчании.

– С чего это ты вдруг передумал? – осведомился лорд Саржер, чувствуя подвох.

– А я не передумал. Я женюсь, чтобы ты получил Рион. Но спать с ней я не буду.

– Но это нечестно! – возмутился старый лорд. – Латернону нужен наследник, а не кусок спорной земли. Я бы не отказался от того и другого сразу, но если ты ставишь вопрос таким образом, этот брак не имеет никакого смысла.