Страница 27 из 31
Тренер раздвинул канаты. Я пролез на ринг. Конферансье объявил выход Идальго. Музыка сменилась, прожекторы повернулись в противоположную сторону. Под зажигательную песню он прибежал к канатам и, схватившись перчатками за них, выполнил сальто. Публика взорвалась в аплодисментах, а Идальго улыбнулся и поднял руки. Конферансье что-то говорил в микрофон, хотя, скорее, не говорил, а тупо читал по табличке. Этот мужчина, с прилизанными волосами и в чёрном костюме, смотрелся как денди в кругу дикарей. Он представил нас, огласил заслуги каждого и упомянул, где мы тренируемся. В это время рефери (тоже весь в чёрном) осматривал меня, потом Идальго.
Конферансье ушел. Его сменили две девушки в купальниках. Они прошлись вокруг ринга с яркими табличками, на которых была нарисована цифра «1». Я отвернулся и повторял удары перед углом. Блеск этого места не должен ослепить меня! Только не сейчас, когда я впервые иду в бой, как настоящее животное… или как настоящий боксёр.
Тренер указал на центр ринга. Я повернулся. Там уже стоял Идальго и рефери. Я подошел к ним, выслушал стандартные фразы и, в качестве приветствия, ударил по перчаткам юнца. Он ухмыльнулся перед тем, как отойти. Я тоже пошел в свой угол, принял стойку и сжал кулаки. Ну когда же?!
«Первый раунд!» – прозвучал голос конферансье, после чего рефери добавил: «Файт!». Я кинулся на Идальго и начал прессинговать его джебами. Он уклонялся и отбивал их, отвечая своими ударами. Прошло секунд тридцать, а я никак не мог попасть по нему. С каждым промахом раздражение возрастало, а удары становились размашистее. Всё шло по сценарию противника, пока один боковой не достал его щёку. Идальго был у канатов, поэтому я пустил в ход свой прямой правый. В ответ парень нырнул под мою руку и ударил боковым в челюсть. Колени пошатнулись. Я упал. Нокдаун.
Рефери начал отчёт. Я встал только на счёте «восемь». Этого времени мне хватило, чтобы перестроить стратегию. Маленький засранец вывел меня, из-за чего я чуть не пошел по стопам Быка. Целиться в голову сейчас – бесполезно. Сначала надо уничтожить тело.
Когда поединок возобновился, я бил только по корпусу. Идальго прикрывал опасные места локтями, отбивал удары своей левой (которую не держал у лица), но мне было всё равно. Даже когда он попадал. Я не видел каждого удара, но их количество и скорость не раз заставляли меня содрогнуться. Будь в его кулаках больше силы – второй нокдаун случился бы ещё в первом раунде. Но это всё не важно, ведь… я касался его. Я бил его! По печени, в селезёнку, под сердце… Моя голова была отуманена жаждой крови. Она помогала справляться с повреждениями, но помешала разглядеть намеренья противника. Когда я понял, в чём заключается его план – было слишком поздно.
К середине второго раунда мой правый глаз был полностью закрыт. Тогда Идальго стал отходить вправо и наносить удары оттуда. Он будто знал, какую именно часть ринга я не вижу, и каждый раз уходил именно туда. Нужно было повернуть голову, но стоило мне сделать это, и он контратаковал. Сократить дистанцию было невозможно. Прижать врага у канатов – тоже. Пришлось входить в клинч. Сам процесс не особо выручал, но, как только судья разнимал нас, я бросался на Идальго и атаковал в корпус. Затем он снова отходил, а я снова входил в клинч. Снова и снова.
Усталость накапливалась. К концу третьего раунда дыхание стало всё чаще сбиваться. Я вновь вошел в клинч и вновь стал наносить удары в корпус. После попадания в солнечное сплетение Идальго согнулся и слегка опустил правую руку. Сейчас! Всё или ничего! Я атаковал размашистым апперкотом. Идальго успел убрать голову. Должен был последовать контрудар, от которого я оказался бы на полу, но вместо этого противник сделал пару шагов назад и оказался у канатов. Значит… я попал… Прямо в подбородок, чёрт возьми! Я задержал дыхание и кинулся на Идальго. Первые несколько ударов легко достигли цели. Остальные не нанесли много повреждений, так как Идальго начал поворачивать шею и вертеть головой. А когда я бил по корпусу – он раскачивался на канатах.
Воздух в лёгких кончался. Удары не попадали. В порыве отчаяния я провёл широкий апперкот. Идальго нырнул под мою правую и нанёс удар по печени. Перед глазами потемнело. Дышать! Я открыл рот, после чего получил удар в челюсть. Затем ещё один и ещё…
Разглядев перед собой мускулистое тело, я сделал последний рывок и вцепился в него обеими руками. Идальго прошептал: «Это всё?», а я держался и восстанавливал дыхание.
Когда рефери оттащил меня, должно было произойти убийство. Однако Идальго развернулся и пошел в свой угол. Видимо, прозвучал гонг. В перерыве я велел тренеру спрятать каппу (с ней было невозможно дышать). Даже если рефери заметит, он всё равно не остановит бой.
Я дрался, как мог, но скоро оказался в нокдауне. Стоя на одном колене, я уговаривал себя не подниматься. За падение в последних раундах мне обещали неплохую сумму… но, когда счёт дошёл до восьми, странный рефлекс заставил моё тело выпрямиться. Остатки гордости? Я продолжил, но к середине раунда вновь ощутил нехватку кислорода. Пришлось снова открывать рот и снова пропускать удар.
В следующую секунду я лежал на полу. Рефери стоял надо мной. Я перевернулся на живот и опёрся на локти. Изо рта лилась кровь. Должно быть, сломан зуб или даже челюсть. Это конец. Можно расслабиться. Вот сейчас лягу, и никакой боли… боли… Нет! Я поднялся на колени, согнул правую ногу и, опираясь на неё, попытался выпрямиться. Тело шаталось, однако в душе я истерически хохотал. Нет, сейчас мне не больно. Гораздо больнее будет просыпаться завтра утром… и послезавтра… и каждое утро до конца моих дней. А сейчас мне хорошо.
Я принял стойку. Рефери досчитал до девяти, но не дал команду на бой. Я отмахнулся от его рук и направился к противнику. «Файт!» – крикнул рефери, и бой возобновился.
Удары Идальго всё чаще попадали. Чтобы не задохнуться, пришлось глотнуть собственной крови. От солено-металлического привкуса хотелось рвать. С другой стороны, мне удалось нащупать языком источник кровотечения. Это была часть губы, которую я прикусил перед нокдауном. Значит – не всё потеряно. Старый план «клинч–удар в корпус» можно было применять снова. Только сейчас рот быстро наполнялся кровью.