Сопротивление

Я подошёл к окну и глянул вниз, на улицу. Порой, стоя так, я задумывался о доме, которого у меня не было: светлом и уютном, полном тепла и воспоминаний. В нём жила бы моя семья, проводились праздники и встречи с друзьями. В нём я был бы счастлив… Но потом фантазии улетучивались, и фокус зрения смещался на моё отражение в оконной мембране — мрачное, чужое.

Коснувшись прохладного стекла, я оставил следы. Свет с улицы подсвечивал их, напоминая свечки на праздничном торте. Возможно, я когда-то радостно задувал такие в день рождения, надеясь на лучшее. Тогда Добро и Зло, наверное, что-то значило. А теперь нет хороших и плохих. Нет больше врагов. Есть только те, кому не повезло.

Повернувшись к окну спиной, я оглядел комнату. На кровати лежала Лили; бутылка алкоголя и её одежда лежали на полу, всё ещё мокром. Уличные фонари сквозь окно освещали её обнаженное тело, оставляя в тени тонкие черты смазливого лица. Мягкие алые губы манили, а в изумрудных глазах чувствовалось тепло — тандем распущенности и непорочных чувств. Я знал её силу, и мне не хотелось сопротивляться. Не хотелось быть грубым и причинять ей боль. Я осознал, что не жил до встречи с ней, был невольником пустых желаний, нелепых увлечений и доступных наслаждений. А сейчас, ощутив прикосновение её тёплых губ, ожил.

Она была так податлива в моих руках, будто разум её исчез, растворился, оставив вместо себя лишь жар и желание. Вспотевшие тела одним целым. А затем сладкая дремота укрыла нас своим одеялом, окутав сном.

Лили

Меня разбудил женский голос. Он звал, притягивал. Я встала с постели, оставив Деймоса в плену сна, и направилась к выходу из квартиры. Он был там, за дверью. Такой знакомый.

— Лили, — звал он, и я не могла ему сопротивляться. — Лили… Лили, иди ко мне. Я нуждаюсь в тебе.

Открыв дверь, я увидела лишь пустой коридор. Но только ступила за порог, как Тьма обхватила меня чёрными щупальцами и затянула в свои глубины.

— Деймос! — крикнула я, но мой голос растворился в безмолвной мгле.

Деймос

Размытые, лишённые чёткости картинки хаотически сменяли друг друга. Сон, словно реальность, пересекался с фантазиями воспалённого мозга. Удалось зацепиться за один из кадров — церковь. Я чувствовал мрачность этого места. В ней никогда не было ничего святого.

Внезапная, ослепительная вспышка. Я услышал голоса — они шептали, что — не расслышать, лишь неразборчивый бубнёж. Но затем шёпот сменился на крики. Я закрыл руками уши, но он был в моей голове, и та была готова разорваться на части.

Всё стихло так же резко, как появилось. Темнота. Провал. Снова череда образов наполнили мою голову, превращаясь в мешанину: Лили стояла на дороге у церкви и указывала на неё пальцем.

«Что же ты наделала? Опустила меня в ядовитый раствор боли и скорби, чтобы я прочувствовал всю суть существования и навсегда запомнил предел страданий. — говорил мой голос в голове. — Где же ты? Ты нужна мне».

Я проснулся. Встал с кровати, закурил сигарету и подошёл к окну. Лили уже не было рядом.

Огни фонарей за стеклом со всех сил пытались справится с тьмой — оттолкнуть её. Но им не победить. Бросив тлеющий окурок в форточку, я накинул плащ и вышел на улицу.

Люди пробегали мимо, опустив глаза. Они — трупы, поднятые из могил для осуществления чьих-то чёрных деяний. Живые мертвецы будто спали, им некогда было проснуться. Да, и зачем? А может это не сон? Может, впервые в жизни, они не спали?

Спустя мгновение я заметил, что иду в полной тишине. Давно её не слышал. Тягучая, как смола, и одновременно прозрачная, как холодный ручей, она была рядом со своим избранником — тьмой.

Мрак этого мира, представлял собой зеркало, в котором каждый видел свою сущность: то, чем живет, и то, что внутри. Мрак — хитрец. Тому, кто боится его, он вежливо подбрасывал мерзкие видения, нагоняя ужас, а тем, кто пытался использовать его в своих целях, мстил. И мщением его была смерть. А что тишина? Тихо смеялась над происходящим.

Внезапно я ощутил на себе чей-то пристальный взгляд, прожигающий насквозь. Тьма! Я слышал её. Она шла за мной.

Я побежал, не разбирая дороги, мимо мертвых теней, которых когда-то называли людьми. Я не видел ничего позади себя, но знал, что если остановлюсь, то что-то непременно настигнет меня и заберет. Нет. Скорее всего, оно вырвет из меня то, что я привык звать душой — мой вечный, сияющий огонек надежды. Инстинкт самосохранения приказывал бежать. Но куда именно?

Спустя некоторое время тревога угасла, я остановился. «Не может этого быть», — невольно произнёс я вслух. Предо мной возвышалось здание, огражденное высоким кованым забором. Здание, в котором, по мнению священников, обитал Святой Дух, — мрачная церковь романского стиля, над которой кружили вороны, утомляя всех надрывными воплями. Та самая церковь из сна.

Я подошёл ближе, и взору предстали массивные, украшенные изображениями не то лошадей, не то драконов, ворота. Медленно, с жутким скрипом они открылись. По телу пробежала волна холода. И стоило мне сделать шаг…

Тишину нарушил детский голос: