Сопротивление

— Вы хотите сказать, что наш ум, опираясь на наши чувства, создает некую картинку и строит собственную структуру?

— Ассоциация! Поймите, он формирует создание общих понятий осознаваемого с представлениями, заложенными в нашей памяти. На ассоциациях выстроено всё восприятие и мышление. Другими словами, человек может идентифицировать только то, что заложено в его системе восприятия. То, что он может объяснить, а то, что вне её, остается для нас тайной.

— Вы сейчас говорите о параллельных мирах?

— Параллельные миры, Ад, Рай, наша жизнь.... Какая разница? Иллюзия разума заключается в проявлении игры воображения как материального мира.

— А возможно ли человеку научиться управлять иллюзиями?

— Если теоретически рассмотреть возможность появления такого индивидуума в нашем мире, это будет означать конец человечеству, ибо он изменит ВСЁ.

— Рафаил, — произнес я полушёпотом, когда окончательно пришёл в себя.

Медсестра в тот же миг выключила телевизор. В палате стало тихо, только приборы противно пищали.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась она.

Открыв глаза, я попытался сфокусировать на ней взгляд и повторил:

— Рафаил…

— Не волнуйтесь, сейчас я позову врача.

Женщина покинула палату, оставив меня наедине с возвращающейся болью. Всё тело ныло, раны жгло, а по голове будто били молотом. Если в меня и вливали обезболивающее, то явно не в тех дозах, которые требовались. Через несколько минут медсестра вернулась. Следом за ней в дверях появился молодой врач.

— Можете идти, — сказал он медсестре и сел на край моей кровати. — Ну что, мой друг, неважно выглядишь.

— Рафаил, он здесь… Он вернулся, чтобы закончить начатое.

Врач изменился в лице.

— Ты его видел? Это он тебя…

— Нет, это был Асмодей. Помоги, — слабо попросил я, приподнимаясь на локтях, — поставь меня на ноги.

Доктор подошёл к двери и закрыл её на два щелчка.

— Тебе будет очень больно. Прикуси вот это и терпи. — Он протянул мне кусок материи.

Встав возле меня, Рафаил одной рукой прикрыл мои глаза, другую положил мне на солнечное сплетение и стал нашёптывать что-то. Одна за другой на меня накатывали судороги и выворачивали наизнанку. Невыносимая боль, разрывающая, обжигающая, пульсирующая. Казалось, ещё немного, и мой череп треснул бы и развалится на две части. Колкие и жгучие боли в желудке отдавались кислым привкусом в горле. Болезненные сокращения мышц сводили конечности.

Когда всё закончилось, у меня не было сил шевельнуться. Тяжёлые веки медленно закрыли глаза, погружая не то в сон, не то в видения: мы с Асмодеем на войне, много крови и страданий, жестокое сражение в соборе Тьмы. Затем появились Деймос и Лили, Сеера и Мара. Потом я увидел, как Сет кричит на Сееру и развернувшись захлопывает за собой дверь, а Софериэль отказался поддержать меня и заступиться за Сета.

Но некоторые обрывки я не узнавал: к Сету пришёл незнакомец, они пожали руки. Затем его лицо омылось человеческой кровью, всё вокруг было в огне… Затем картинка изменилась, и я увидел Асмодея, склонившегося над моим мёртвым телом.

Четверг

Резкое пробуждение от кошмаров вернуло меня в реальность. Рафаил стоял перед окном и смотрел, как тьма накрывает город.

— Значит, Сила, дремлющая в глубинах ночных кошмаров, пробудилась и готовится нанести решительный удар, — заговорил он, вглядываясь в темнеющее осеннее небо, — и судьба мира вновь находится на чаше весов. Когда Тьма явит себя в полной мере, человечество падет, тёмная душа Омеги, выжженная кипящими океанами ярости... — После недолгого молчания, Рафаил наконец повернулся ко мне. — Близится страшный час, в котором сойдутся непримиримые противники в бою. И его нельзя проиграть.

— Всегда будет зло. И всегда найдётся тот, кто будет ему противостоять. — Я сел и потянулся к одежде на стуле, чтобы одеться. Тело слегка покалывало, но это было ерундой по сравнению с тем, каким я сюда попал.

— Мы и есть те, кто может противостоять. Нужно хотя бы попытаться сохранить мир, в котором мы живем. Пускай наш конец неизбежен, как и восход солнца. — Рафаил подошёл и положил руку на моё плечо. — Тебе страшно, я знаю. Но бояться смерти можно, только если ты боишься того, что будет после неё, если внутри тебя преобладает тьма и нет места надежде.

Опустив ступни на холодный пол, я встал. Но слишком резко: колени подкосились, а в глазах потемнело. Пришлось с минуту сидеть спокойно и приходить в себя.

— Возможно, это последнее, что мы с тобой сделаем, — продолжал врач. — Пожертвуй собой, чтобы жили другие, пусть и недолго. Но каждый из них будет носить часть тебя. Твоё деяние определит их действия. И перед лицом смерти ты поймёшь, что им придётся ответить на тот же вопрос, что и тебе: «Моя жизнь приносит только гибель, или моя жертва даст шанс на жизнь?».

— Ты так сильно веришь в людей?

— Они намного совершеннее нас, хоть и сами не понимают этого. — Рафаил взял стул и сел напротив. — Так что ты решил? Будешь прятаться в ожидании неминуемой смерти или примешь бой бок о бок с другом?