Сопротивление

— Вы, мистер Коулман, обречены повторять ошибки прошлого.

— Нет. — Я резко встал и снова направил пистолет на старика.

— Пули меня не остановят, когда же вы поймёте это наконец?

— Кто ты такой? И что было в чае? Почему у меня галлюцинации?

— Вам это не мерещится, мистер Коулман. Вы наконец-то заглянули в себя и увидели собственную тьму. Я лишь указал путь.

— Заткнись! Слышишь? Замолчи! Где моя дочь? — Я приставил пистолет ко лбу заключённого.

— Раны вашего прошлого очень глубоки, а колодец страхов воистину неисчерпаем. Вы видели столько ужасов, и теперь они переполняют вашу память. Есть другой путь. Но у него своя цена.

— Какой?

— Ник? — За спиной послышался голос Кэти.

Обернувшись, я оказался в палате психиатрической лечебницы, в её палате.

— Ник, — потянув руку ко мне, нежно прошептала жена.

Я опешил, ведь только что стоял в тюрьме, в карцере старика. Но вот оказался совершенно в другом месте.

— Да, Кэти, я здесь. — Я убрал пистолет, взял её руку в свою и упал на колени возле кровати. — Что случилось, милая? Чем я могу тебе помочь? — спросил я, целуя тыльную сторону её ладони.

— Ник, давай останемся здесь. Вместе. Это наш дом, здесь мы будем счастливы и свободны от всех страхов, от всякой боли…

— Что ты такое говоришь, милая? — Из моих глаз потекли слёзы, как я ни старался их сдержать.

— Здесь спокойно. А ты устал, я же вижу. Ты прошёл долгий путь… Пора отдохнуть, милый. Здесь, со мной, ты найдёшь покой. 

— Нет. Так не бывает. Боль — это часть жизни, как и любовь. Оставшись здесь, мы не найдём жизни, потому что это — вообще не жизнь!

— Ты больше меня не любишь? — внезапно спросила она.

— Я люблю тебя, милая! И с первой встречи в том кафе точно знал, что сделаю всё, лишь бы ты была моей. Так и случилось. Помнишь? Но у судьбы были свои планы…

— Ник, будь осторожен, — сказала Кэти после некоторого молчания.

— Буду, милая.

— Я люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Тьма рассеялась, оставив меня стоящим на коленях в карцере. Я всё ещё ощущал её прикосновения на руках…

— Теперь вы готовы, мистер Коулман, — сказал старик.

— К чему?

— Получить желаемое. Но не забывайте о сделанном выборе, когда окажетесь в конце вашего пути. — Старик посмотрел на меня, а затем взял в руки кружку и сделал глоток. — Прощайте, мистер Коулман.

Я поднялся с колен и вышел из карцера, ничего не ответив. Латиноамериканец провёл меня обратно к железной двери, а оттуда мы с Чарлзом направились к выходу из тюрьмы.

— Прощайте, детектив. Если вам ещё понадобится помощь, обращайтесь.

Я молча махнул рукой и направился к своей машине.

Сидя в ней, я прокручивал в голове случившееся, пытаясь понять, что произошло: «Что это было? Кто на самом деле этот Пророк? Возможно ли, что он тоже — одна из ошибок природы, как и те два парня в морге? Снова вопросы, на которые у меня нет ответа... А смогу ли я вообще на них когда-нибудь ответить?»

На улице было уже темно. Всё вокруг погрузилось во тьму, и лишь свет от прожекторов на стенах тюрьмы освещал территорию.

Я достал телефон, оповещения которого говорили об одиннадцати пропущенных от Шейна — моего информатора. И, проигнорировав увиденное, набрал Флетчера.

— Алло? — спросил голос после протяжных гудков.

— Ты сейчас занят?

— Я на выезде.

— Ещё одно убийство?

— Не знаю. Похоже, что смерть естественная.

— Кто жертва?

— Военный журналист на пенсии.

— Кто нашел тело?

— Молодая девчонка. Сейчас с ней закончат медики и я её допрошу.

— Хорошо.

— Всё в порядке? Что-то голос у тебя неважный.

— Всё в порядке, просто устал, — соврал я.

— Езжай-ка ты лучше домой. Так можно себя и в могилу свести… А завтра встретимся у Тайлера. Думаю, он расскажет, что случилось со стариком.

— Да, ты прав, — согласился я и выдохнул. — Так и сделаем.

— До завтра, — ответил офицер и положил трубку.

Но стоило мне попрощаться с Флетчером и завести машину, как телефон завибрировал.

— Да что ж такое? — Я посмотрел на экран. — Шейн.

— Ник! Твою мать, где тебя носит? У меня проблема.

— Мне сейчас некогда…