Мёртвый

При слове «Витя» она опять чуть-чуть надавила, и Савинков чуть было не произнес вслух что-то типа «Ах!», но все же сдержался. И это его, наконец, рассердило:

— Ну-ка, поправь юбку и сядь нормально, старший лейтенант Трифонова! — гаркнул он, сам от себя не ожидая. Но начав, уже дальше сдерживаться не мог:

— Ты что, не слышала никогда такое выражение — «тайна следствия»?

Суккуба поняла, что того заклинило от резких гормональных перепадов, и тут же, сменив тактику, тихо заплакала, спрятав лицо в ладонях. Савинков сразу же смутился, пожалел ее и внутренне отругал себя.

— Ладно, Надежда, ну что ты как ребенок, право слово? — он всегда терялся, когда женщины начинали плакать, и совершенно не понимал, что ему надо делать. Поэтому он пошел на попятную и стал излагать Трифоновой результаты их недавней поездки в гостиницу «Россия»:

— Ты не переживай, Надежда, мы теперь знаем, кто он, и это самое главное. Зовут его Артем Игоревич Дмитриев, двадцати четырех лет от роду. Машину его нашли, сейчас там засада, как вернется за ней, так и возьмем голубчика. Отпечатки тоже были, и они нашлись в базе МВД. Преступник ранее уже был судим за убийство трех человек, даже был приговорен к расстрелу, но потом почему-то изменили статью на сто пятую и дали практически минимальный срок. В общем, легко отделался. Вышел совсем недавно, после чего приехал сюда, в Уфу. Прописан в общаге, что на Кубанской, дом 1.

— Это где у нас такая улица? — удивилась Трифонова.

— Да на «Полгоры», маленькая совсем, две общаги всего на ней — обычная и малосемейка. Мы там даже засаду выставлять не стали, поскольку, как выяснилось, прописка фиктивная, он там никогда не жил, даже комнаты у него там нет. Сейчас разбираются с прописавшей его паспортисткой, наверняка, не первый случай. Но нас это уже не касается. Сам же Дмитриев постоянно проживал в гостинице «Россия», в одноместном люксе. Тоже вопрос: откуда у только что освободившегося зэка такие деньги? Ну, ничего, возьмем — сам все расскажет.

— Думаешь, возьмем? — с надеждой в голосе спросила Трифонова.

— Конечно, если он не дурак, то уже понял, что его вычислили, и за машиной не вернется. Думаю, он вообще уже уехал из города, рупь за сто даю. Здесь на него идет охота, а баб, — Савинков смутился, — в смысле — женщин, везде хватает. Сейчас пойду к начальству с ходатайством об объявлении его во всесоюзный розыск.

— Нет, Витенька, — уверенно ответила Надежа, — здесь он, нутром чую. И никуда отсюда не уедет.

— Нутром она чует…, — протянул Савинков, внимательно наблюдая за мотающимся из стороны сторону пухлым задом коллеги, выходящей из кабинета.

***

В это же самое время Артем сидел в пельменной и внимательно слушал посланника. На голове у Артема была кепка, натянутая почти на глаза, которые скрывали очень темные солнечные очки. Рядом сидел Зинур.

— Маскарад этот тебя не спасет, — между тем говорил посланник. — Думаю, к вечеру, максимум — завтра утром менты уже будут иметь твое фото из уголовного дела. Тебе рожу надо менять, причем, кардинально. А еще лучше я бы посоветовал поменять все тело.

— Зачем же меня тогда опять в такое же тело запихнули? — буркнул Артем уставившись в тарелку. — Сразу бы в другое и водворили.

— Не так все просто, — равнодушно ответил посланник, — перенос происходит автоматически в рамках заданной программы. Никто же не рассчитывал на то, что ты сам себе поменяешь установки и позволишь этим тварям взять тебя тепленьким. Теперь, конечно, эта вредная сейчас для тебя функция вновь отключена, только все равно уже поздно. Тебя же сейчас вся уфимская милиция ищет, а завтра будут искать по всему Союзу.

Он помолчал, как-то весело взглянул на сидящего третьим за столом Зинура, который теперь Артема одного не отпускал никуда, и, обращаясь зачем-то к нему, сказал:

— Так что, уважаемый Сергей Генрихович, он же Зинур Рустамович, я бы на вашем месте, если вам дорог ваш друг, уговорил его немедленно поменять тело.

И, бросив быстрый взгляд на Артема, быстро добавил:

— На время проведения операции, конечно. Потом можно будет вернуть, третье тело-то останется. Если, конечно, сам захочешь, — зачем-то хохотнул посланник, что ему, в общем-то, было несвойственно. Вообще, как стал замечать Артем, посланник последнее время и вправду словно меняется, как будто ходячая функция очеловечивается. И это тоже было странно.

«Темнит он чего-то» — подумал Артем, а вслух сказал:

— Ты, посланник, так говоришь, словно после убийства всего ковена меня милиция искать перестанет.

— Перестанет, — уверенно заявил тот, — даже раньше перестанет. Как только найдут твой труп и идентифицируют его, так сразу и перестанут.

— Не понял? — повысил голос Артем, а Зинур как-то нехорошо прищурился.

— Объясняю, — вздохнул посланник. — У тебя в запасе было три тела. Одно ты по собственной глупости угробил. Второе сейчас на тебе. Если поменяем его и подкинем ментам, то дело на Дмитриева Артема Игоревича закроют. Отменят как местный, так и всесоюзный розыск. При этом суккубы тоже тебя потеряют, и опять не будут знать, откуда ожидать очередного удара. На то, что они поверят, будто все для них благополучно закончилось, мы даже рассчитывать не станем. Суккубы по своей тупости, может, и повелись бы, но джинири — нет. У нее есть связь с тем, кого она считает богом, и он ей, конечно, скажет, что ты, скорее всего, поменял тело, но приметы нового тела он тоже знать не будет.

— А он — это кто? — заинтересованно поднял голову Зинур. — Шайтан, сатана?

— Нет, господин теолог, — покачал головой посланник, — он именно бог. Правда, не главный Бог, которому служим мы и который создал все, не всемогущий и не всеведущий, но, тем не менее, это очень сильная сущность. Есть подозрение, что это он помог суккубам вычислить Артема при помощи некоего артефакта. Артефакт, правда, насколько мне известно, одноразовый, но сейчас и без него милиция тебя отыщет. А вот если мы всем им задачу усложним, то это будет значить что?