Чисто в лесу

– Действительно, глупый вопрос, – согласился я, выслушав Дару, – но тогда мне неясно даже, с чего начинается самостоятельность в мышлении.

– Да элементарно, Артём, с попытки решать сначала маленькие задачи, возникающие в твоей жизни, стараясь взглянуть на них как можно шире. Максимально широко. Потом ты начнёшь видеть эти задачки повсюду, они, в свою очередь, будут формироваться в задачу более сложную, которую ты не увидишь и не решишь, пока не наберёшься опыта. Давай пример: ты же употребляешь алкоголь, правда?

– Да, – согласился я, – умеренно, это не вредно.

– Даже тост за здоровье небось произносишь? – хитро спросила Дара.

– Конечно, я же хочу быть здоровым.

– Вот так, Артём, ничего ты не знаешь о влиянии алкоголя на здоровье. – вздохнула Дара. – Вы говорите: «выпьем за здоровье!» – но для думающего человека это такой же бред, как повоюем за мир, умрём за жизнь или, прости меня, потрахаемся за девственность.

– Ого, – удивился я, – не идёт тебе такой стиль речи.

– А тебе не идёт такая глупость, как употребление алкоголя, в совокупности с претензией на здоровый образ жизни и возвышением себя над другими людьми.

– А чем это плохо-то? – начал возражать я.

– Так вот видишь, я это и хочу показать: ты даже не думал! Ты не пытался понять, что есть алкоголь на самом деле, откуда в культуре закрепилась теория умеренного пития, почему главные герои фильмов обязательно пьют или курят, почему алкоголь столь разнообразен, почему употреблять дорогой алкоголь или курить дорогие сигареты модно, почему если ты не пьешь или не куришь, то ты слабый и ущербный человек, не свой в компании и не уважаешь коллег-алкоголиков.

– Почему сразу алкоголиков? – продолжал возражать я. – Умеренно же можно.

– Опять, Артём, ты продолжаешь не думать, ты даже меня не слушаешь! С чего ты взял, что можно? Тебе сказали – и ты поверил? Почему поверил? Как ты решаешь, кому верить, а кому нет? А почему мне не веришь? Как ты вообще принимаешь решения? Подобных вопросов, на которые у тебя есть только один ответ: «мне так кажется». – я могу задать ещё тысячу! – Дара резко замолчала, глядя на меня с укором. Я молчал, опустив голову. Спустя полминуты она продолжила свою речь, но уже смягчившись:

– Теория умеренного пития – это параноидальный бред, тщательно продуманный таким образом, чтобы бредом не казаться, даже врачей вводят в заблуждение, чтобы они рекомендовали больным лечиться вином. А ты не видишь этого, тебе это кажется естественным только потому, что ты – часть этой культуры, ограниченный ею, оттого и не способный даже представить себе, что происходит на самом деле. Не пытаясь выйти за рамки своих представлений, ты не способен видеть таких простых и очевидных вещей. Все, употребляющие алкоголь в любых количества и по любому поводу, – алкоголики. Алкоголик – это свойство, болезнь психики. Нет никакой умеренной дозы. Это же так просто, Артём. – убеждала Дара.

Помолчав ещё полминуты, она закончила:

– Первые рамки, которые тебе придётся преодолеть самостоятельно, – это рамки алкогольной зависимости. Не перейдя через них, дальше ты не продвинешься ни на шаг, это я тебе гарантирую. – в словах Дары появилась крайняя категоричность. – Ты должен сам принять решение, сделать свой первый в жизни самостоятельный выбор. Тебе нужно разобраться с тем, какую роль алкоголь играет в нашей культуре. Каким будет твой выбор, Артём?

– Нужно подумать. – ответил я.

– Ну так и начинай! – сказала Дара, вставая. – До встречи после твоего возвращения через 10 дней.

«Что? Она знала про мою поездку!?» – удивлению не было предела, отчего, поражённый, я так и остался сидеть на скамейке, глядя вслед уходящей девушке. «Я же ничего ей не рассказывал, – быстро соображал я, – хотя в целом я сказал достаточно, чтобы можно было самой догадаться и о сборах, и о сроках моего там пребывания, что не являлось секретом и уже было объявлено нам всем заранее. Может, у неё связи какие-то в университете, оттуда и узнала». – я успокоился, но Дара уже ушла довольно далеко, а тон её прощания был таким, что догонять совсем не хотелось.

Позже я начал задумываться над её поведением. Даре было не свойственно злиться или резко выражать свои эмоции, но в последнее время она стала резче: что в письме, где она приглашала меня на эту встречу, что в самом парке, когда она так резко со мной говорила и затем попрощалась. Я начал потихоньку понимать, что демонстрация этих эмоций была наигранной. На самом деле Дара не могла злиться, но не находила другого способа встряхнуть меня. Только понимание этого пришло ко мне после… когда было уже слишком поздно.

VII

Сборы прошли как обычно. На этот раз местом проведения была выбрана Эссойла. На сборах я присутствовал в качестве тренера, вместе с коллегами-одногруппниками обучая школьников программированию. Забыв про наставления Дары, я достаточно непринуждённо проводил время: утро и день были посвящены учебному процессу, тогда как вечер и часть ночи – посиделкам с другими тренерами, на которых мы обсуждали результаты проделанной работы, а также и планировали день следующий, сопровождая размышления обильным количеством всякого разного спиртного. Время от времени я играл на гитаре, все тихо слушали. Одна женщина – кто-то из воспитателей, сопровождавших детей – как-то не выдержала и заплакала во время такой игры. Я всегда играл очень грустно, как мне потом сказали, непонятно каким образом сливая в одну мелодию порыв и обречённость, тоску и надежду, обильно добавляя печальные сочетания в таком объёме, что после достаточного количества спиртного удержаться от эмоций было очень тяжело. Без алкоголя, конечно, всё это звучит совершенно иначе, гораздо проще, поэтому я, как человек, пьяневший редко, не замечал всего этого в своей игре, хотя пил не меньше.

Там же на сборах я познакомился с одной симпатичной девушкой, тоже из воспитательниц, сопровождавших детей. Мы гуляли в перерывах между занятиями и попойками, общались, понравились друг другу. Хотя скорее это я ей понравился, чем она мне. Она внимательно меня слушала, соглашалась и интересовалась мной. Всё это подкупало, ведь приятно же нравиться кому-то. Кроме того, появилась возможность выговориться. Часть свободного от работы времени я уделял ей, но быстро понял, что общаюсь только из-за желания нравиться другому человеку, особенно такой девушке. Опять виной всему этот мой демонический характер. Я никогда не увлекался таким общением надолго.

Ощущение бездарно проведённого времени съедало меня изнутри через 10 дней беспробудных посиделок, разбавляемых работой со школьниками, которая велась мной скорее на автомате. По этой причине вернулся я в Петрозаводск не в самом лучшем расположении духа. «Дара будет не в восторге». – я уже не сомневался, что она знает про меня всё, можно даже ничего и не говорить.

С Дарой мы встретились на следующий день. Она была очень расстроенной, задумчивой, взгляд её был невнимательным, иными словами, на лице были все признаки усталости, будто она всё это время посвятила какой-то тяжёлой работе. На улице шёл дождь, да и настроение не располагало к прогулке, поэтому мы зашли в какое-то кафе, сели за столик друг напротив друга и для приличия заказали чай. Дара сидела и молча глядела на меня, а я старался не смотреть ей в глаза.

– Знаешь, Артём, – начала Дара тихо и спокойно, – ты, наверное, заметил, что наше общение достаточно необычное… Ты заметил, что твоё чувство влюблённости в меня не нашло своего развития?

– … заметил. – ответил я, боясь даже думать, так как передо мной явно сидел человек, читавший мои мысли.

– Я специально так сделала, чтобы никак тебя не ограничивать, – пояснила Дара, – это было не очень просто, но я нашла способ, отталкивающий, но удерживающий тебя одновременно. Я хотела, чтобы ты это заметил, но, видимо, слишком хорошо сыграла. Может быть переиграла, – с напускным безразличием продолжала она, – но тем лучше, удалось проверить, насколько глубоко ты можешь заглянуть внутрь человека, если дать тебе для этого все возможности. Оказалось, что вообще не можешь. Но поначалу кажется обратное. Так вот, Артём, наше общение с большой вероятностью может закончиться. Я долго думала и пришла к этому выводу, пока ты был в отъезде.