Нерожденный 7

Уже почти отказываюсь от безнадёжных поисков, когда моя виверна влетает во что-то невидимое, но очень большое и с громким скрежетом почти ломает себе шею… заставив меня возрадоваться — я всё-таки нашёл то, что искал!

Кувыркнувшись пару раз в воздухе и почти выпав из седла, взлетаю а потом опускаюсь на палубу, невидимую палубу.

Приходится потратить еще немного времени, пока не отыскиваю на палубе талисман невидимости и не рву его в клочья. В то же мгновение корабль Ода появляется, снова поражая меня своими размерами и великолепием. Его серьёзно так отнесло к востоку и мне приходится вернуть судно на место, иначе Гото мне там, куда я его засунул, не найти.

Захожу в тень, уже готовый увидеть на красном песке бездыханное тело кузнеца… и не вижу его. Не вижу ни живого, ни мёртвого.

И даже намёка не следы — ветер стёр их.

— Он жив?! — задаю я вопрос, который мог бы задать еще пару часов назад.

— Да, — откликается И-себа.

Отличная новость! Я начинаю оглядываться, в поисках потерявшегося кузнеца… что если он нырнул в один из порталов? Такое вполне могло случится, если вспомнить о том, что бедолаге пришлось здесь просидеть не одну неделю.

И тогда… это всё равно что смерть, я ведь не собираюсь искать его в каких-то других местах и временах.

Я всё же дохожу до ближайшего из порталов… а потом вижу сидящего на песке человека. И я не узнаю его, это точно не Гото.

Тот был лет сорока, не больше, с чёрными как смоль волосами, а этот… старик?! Он сидит ко мне спиной и лица я его увидеть не могу, но вот волосы — они седые, словно посыпанные пеплом.

Подхожу, бесшумно — песок прячет мои шаги — и присаживаюсь рядом.

Это Гото, но узнать его сейчас трудно. И дело даже не в седине — его лицо, он словно постарел на двадцать лет.

— Ты поседел, — касаюсь его волос. Вряд ли он знает об этом, ведь зеркал здесь нет.

И воды — тоже.

Я не знаю как он не умер от жажды здесь… а потом вижу рядом на песке пустой сосуд. Он был на поясе у кузнеца, когда я притащил сюда? Да, наверное. Представляю, как по каплям берёг воду Гото, не зная что его ждёт впереди.

Гото слышит шорох, поднимает голову и смотрит на меня.

— Где я? — спрашивает он, глядя на меня слезящимися красными глазами.

Кажется, этот вопрос и сводил его с ума все эти бесконечные две недели, кажется, этот вопрос и поменял свет его волос.

— Тебе лучше не знать об этом, — усмехаюсь я. — Это место откуда можно уйти только если я захочу этого. Это где-то совсем близко от ада.

— Кто ты? — он смотрит на меня в упор, не мигая.

Я вдруг вижу рану на его запястье. Свежую рану и кровь, которая течёт из неё и соскальзывает на красный песок.

Рана? У него не было ножа!

Вижу отпечатки зубов на разорванной коже и всё понимаю — он пытался убить себя. Нашел единственный способ — перегрызть себе вены.

Я пришёл вовремя.

— Я тот, кому принадлежат эти земли. И я не отступлюсь.

Он кивает, словно получив ответ, который объяснил всё.

— Что тебе нужно от меня? — спрашивает он, не сводя с меня своего тяжелого взгляда.

— Арклитовая сталь.

И снова кивает, получив важный ответ.

— Потом ты меня убьёшь?

— Отпущу.

Мой ответ его удивляет.

— Отпустишь? Когда?

— Когда убью последнего из Ода.

Прежде чем лететь к руинам, к Сейджи — перегоняю корабль Ода на запад, к горным хребтам.

Там долго летаю между склонами подыскивая подходящее ущелье — корабль нужно спрятать так, чтобы его никто не заметил издалека и не наткнулся случайно.

От талисмана невидимости пришлось откататься — я вернул Гото в его кузню, отдал ему всё своё оружие, кроме луков… и запер и без того прочную на дверь на печать.

Формулу печати я знаю всего одну — из тех, что учил в первые дни, когда оказался в этом мире. Формула слабая и не слишком надёжная — просто поджигает каждого, кто коснётся двери или замка. От простых людей она неплоха — вмиг превратит любого из любопытных в головешку, но вот против мастеров… нет, мастеров она точно не остановит.

Поэтому остаётся лишь надеяться на то, что за несколько дней, пока Гото будет ковать мои клинки и копья, ему никто не помешает.

Помня о том, что случилось, я из корабельных хранилищ принёс Гото еды, воды и вина — теперь он точно не умрёт от голода.

Прежде чем улететь, делаю круг над ущельем в котором спрятал корабль… и огорчаюсь. Он слишком большой, слишком заметный. Его бы перегнать в Запретные Земли… да, я сделаю это, как только вернусь сюда, как только Гото закончит ковать оружие для меня.

Полет до руин недолог. Сейджи, если верить его посланию, ждёт меня на западе рядом с каким-то провалом… провалом, который мне еще только предстоит найти.

Прилетев на место, поднимаюсь выше…

Это выглядит удивительным. Сразу подо мной полуразрушенные здания, груды столетнего мусора, развалины, а всего лишь в сотне метров дальше — чистая ухоженная улица, свежие фасады зданий и блестящие предзакатным солнцем на своих боках авто. Город вернулся из прошлого не весь — окраины так и остались заброшенными мёртвыми руинами, зато центр словно расцвёл, словно ожил.

И чёткой границы между этим двумя мирами нет. Вот какое-то полупрозрачное здание из стекла и металла еще сверкает чистыми стёклами и вывесками, а на стороне пустошей оно же — просто руины, в которых не осталось даже следа от былого великолепия.

А вон и Сейджи — на плоской крыше одной из покосившихся многоэтажек, на самой границе между руинами и ожившим городом. И он не один — рядом… Карата! Стоят рядом и взирают на город который расцвел на руинах. Что они испытывают сейчас? Благоговейный ужас при виде этого величайшего из чудеса, из тех что им пришлось увидеть?

Услышав удары крыльев моей виверны оборачиваются и наблюдают как я, сделав последний круг, опускаюсь рядом.

— Ты жив, — удивлённо говорит Сейджи.

— Ты жив, — говорит Карата… и я вижу где-то глубоко в её глазах радость