Страница 26 из 53
Глава 8. Две героини: о Сонохаре
Микадо и Кида уже втянулись в новую школьную жизнь. Они прошли медосмотр, и теперь их ждали обычные уроки.
В «Райре» на второй день после церемонии поступления проводились экскурсии по школе и презентация клубов, а на третий — медосмотр и классный час.
Он как раз был в самом разгаре: выбирали представителей в школьные комитеты.
— Короче, айда кадрить девчонок, — заговорщическим тоном произнёс Масаоми и шумно захлопнул учебник. Прозвучало как рекламный слоган.
Масаоми, которого определили в класс «Б», почему-то всё время тусовался с Микадо в кабинете класса «А». Большинство учеников до сих пор носили форму, так что Масаоми в обычной одежде сильно выделялся.
— Что ты вообще здесь забыл?.. — решился наконец спросить Микадо, хотя заметил Масаоми сразу, как только тот вошёл. Учителя не было, поэтому классный час вёл парень, чья фамилия стояла в журнале первой.
— Итак, в комитете по благоустройству территории у нас будут Ямадзаки и Нисидзаки; в комитете здравоохранения — Ягири и Асакура; в дисциплинарном — Кудзухара и Канэмура; в избирком…
В «Райре» в комитеты принято было выдвигать по два человека от класса: юношу и девушку. Ведущий классный час парень зачитал вслух записанное на доске, проверяя, всё ли правильно, а потом задумался над следующим вопросом:
— Ещё у нас пока нет старост, кто-нибудь хочет?
— А… — открыл было рот Масаоми, уже собираясь поднять руку, но Микадо успел его остановить.
«Староста… — подумал Микадо, — звучит неплохо, но это же, наверное, сложно…»
Он хотел выбраться из унылых будней. Микадо уже вырвался из опостылевшего родного городка и нырнул в новый мир, но несколько дней среди бурного потока впечатлений лишь усилили жажду неизведанного.
Мозг Микадо, познавший незнакомые ему ранее раздражители, требовал новых впечатлений, не обращая внимания на опасность.
Он будто кричал: «Больше впечатлений, больше необычного, больше перемен!»
Микадо бы сейчас легко повёлся на любой развод, обман и даже попытки затянуть его в секту. Если бы Масаоми позвал на сходку байкерской банды, возможно, он согласился бы и на это.
Но, несмотря на безрассудную готовность к приключениям, Микадо всё ещё понимал, какую ответственность предполагает должность старосты, и опасался, что новые обязательства сильно ограничат его свободу.
И только он решил, что лучше сидеть и не высовываться, как одна ученица молча подняла руку, неотрывно глядя в пол.
Это была та бледная девушка в очках, Анри Сонохара. Красавица, но немного странная, словно она отрешилась от всего вокруг.
— А, кажется… Сонохара… Анри, да? Хорошо, так и запишем, будешь старостой, — проговорил заменяющий учителя парень.
По классу прокатилась волна жидких аплодисментов — тем, кто не претендовал на должность, было не слишком интересно, кто её в итоге займёт.
Записав имя Анри на доске, парень отряхнул руки.
— Продолжишь? — спросил он и, не дожидаясь ответа, устало вернулся на своё место.
— Итак, а из мальчиков кто-нибудь вызовется в старосты? — проговорила Сонохара негромко, но чётко.
Желающих не нашлось, и в классе повисла неловкая тишина.
«Что же делать…» — всё сомневался Микадо, не в силах оторвать взгляда от стоящей на возвышении у доски Анри.
А та вдруг поглядела на одного мальчика.
Невольно проследив за её взглядом, Микадо обнаружил, что смотрит Сонохара на их высокого одноклассника. Он был вторым по росту в классе, и, кажется, именно его выбрали в комитет здравоохранения. Микадо мельком глянул на доску.
Сэйдзи Ягири. Именно это имя значилось на доске под соответствующей должностью. За исключением роста, в парне не наблюдалось ничего необычного, вот только лицо у него было отнюдь не детское: Сэйдзи вполне мог прибавить себе года три, и никто не заподозрил бы подвоха.
Но ведь он уже записан в комитет здравоохранения, чего Анри так смотрит? Микадо уже задумался было, не нравится ли ей часом Сэйдзи, но Анри вдруг перевела взгляд в его сторону.
«А?..»
Глаза Сонохары, скрытые за стёклами очков, выражали обеспокоенность. Микадо почувствовал, что тонет в них. Как только Анри отвела взгляд, сидящий рядом Масаоми наклонился к другу и принялся негромко, чтобы слышал только он, нести чушь:
— Ах я развратник! Отвечаю, она втюрилась по уши. И теперь эту чикулю тревожит предстоящая нам вайлдная ночка, полная всяких опасных дэнджерс!..[25]
— Говори, пожалуйста, на родном языке. Всё-таки мы в Японии, — протянул Микадо.
— Ах ты… Эти твои вечные подколки с каменной мордой! Не думал я, не гадал, что первой преградой на моём пути станешь ты! Но я живу во имя любви, и если уж придётся ради неё убить старого товарища, то так тому и быть, я не стану мешкать ни секунды!
— Эй, секунду мог бы и помешкать!..
Если рассуждать логически… возможно, Анри и правда смотрела на незнакомца, то есть на Масаоми, а вовсе не на Микадо. Тогда понятно, откуда на её лице взялось беспокойство. А ведь и правда, какого чёрта Масаоми занял чужую…
И тут до Микадо наконец дошло, куда смотрела Анри.
На парту, которую занял Масаоми. На место, принадлежащее девочке, не появившейся ни разу за три учебных дня. Такое же беспокойство у Анри вызвало одно из имён во время первой переклички.
Размышляя об этом, Микадо молча поднял руку. Он понятия не имел, что на уме у Анри, просто решил вызваться, раз уж никто больше не собирался этого делать.
— А… а ты… — пробормотала Сонохара.
— Рюгаминэ. А зовут Микадо. Первый иероглиф — «империя», второй — «человек», «человек из империи»! — зачем-то выкрикнул Масаоми.
Анри поспешно записала имя на доске. Теперь уже пара человек повернулась к Масаоми, но замечаний делать никто не стал. Он особо не мешал, к тому же мало кому хотелось связываться с незнакомцем, пришедшим не в форме и у которого ко всему прочему проколоты уши, а волосы выкрашены в русый.
Ничем не примечательный на вид тихоня Микадо в каком-то смысле оказался прекрасным кандидатом в старосты, поэтому никто не стал возражать, и классный час продолжился.
— Итак, все должности распределены. Новым членам комитетов напоминаю: не забудьте завтра явиться на первые заседания. Время и место можно уточнить на доске перед учебной частью, — негромко прочитала со специально подготовленного листка новая староста, тем самым объявляя конец классного часа. — На этом всё, убираем и расходимся. Благодарю за внимание.
Микадо стало даже немного грустно: хоть и вызвался быть старостой, а к доске выйти так и не довелось… С этими мыслями он присоединился к одноклассникам, занятым уборкой.
Пока Микадо тёр шваброй пол в коридоре, ждавший его у окна Масаоми вдруг ухмыльнулся и сказал:
— Так вот в чём дело…
— Ты про что?
— Оказывается, и у тебя в глубине души это есть, а? В младшей школе ты ревел в три ручья просто потому, что о вас с подружкой пошутили «тили-тили-тесто», а теперь — посмотри на себя! Шуры-муры, рандеву, не упустил своего шанса, сердцеед!..
— А… Как скажешь, — равнодушно ответил Микадо. Масаоми опять понесло, и его речь снова потеряла всякое сходство с японской. — Кстати говоря, а ты вступил куда-нибудь?
— Ага, в дисциплинарный комитет.
Микадо представил себе Масаоми, занимающегося моральным обликом учеников «Райры».
— Жуть, — честно сказал он.