Расшатанные люди

Ветер лениво треплет рыжие кудряшки Аллы, и она порывисто вытирает слезы. Что с ней произошло за десять минут, как она ушла? Куда только исчезла злобная валькирия!Юлиана закрывает окно и молча наблюдает, как понурая девушка плетется следом за мужем, а тот, кажется, и не думает ее дожидаться.

Видимо, между ними все еще более запутанно, чем Юлиана думала. И если на сеансе они продемонстрировали внешний конфликт, то существует еще один: внутренний. И она обязательно в нем разберется.

Часть 3

Нужно было выбросить чертову коробку. А он повел себя, как слабовольный дурак. Все его нутро сжалось, когда он увидел этот «ящик Пандоры» в руках Юлианы, и единственное, что смог – поспешно забросить ее обратно.

– Илья Сергеевич, к вам клиент, – в кабинет заглядывает помощница Анна. – И ваш кофе, – она ставит на его стол поднос с одинокой чашкой. Кофе выглядит еще черней на контрасте с белым фарфором.

Сегодня пояс на тонкой талии Анны красный. Вчера был ядовито-зеленый, а позавчера – лиловый. А вот юбка-карандаш неизменно черного цвета, как и белая классическая блузка. И почему он обращает внимание на наряды Анны? Она работает в бюро всего два месяца, но уже успела осточертеть ему вечной заискивающей улыбкой и выбеленными до седины волосами.

– Пускай его примет Корольков, – отмахивается Илья. – Сегодня я не в настроении работать с людьми.

– Оу-у, – Анна растерянно замирает посреди кабинета. Ее лакированные туфли утопают в мягком сером ковре. – Но женщина настаивала, что хочет встретиться именно с вами.

– Она записывалась?

– Нет.

Илья допивает кофе и морщится. Слишком горький. Анна никак не может запомнить, какую крепость он предпочитает. Юлиана, в отличие от нее, научилась варить с первого раза.

– Зови, – раздраженно откликается он.

Может лучше погрузиться в работу. Меньше мыслей о том, во что он вляпался и как из этого теперь выпутываться.

– К тебе пробиться сложнее, чем к президенту, – с трагическим стоном в кабинет заходит красивая женщина.

Ну, или красивая, в своей особенной манере. Лицо у Лидии Александровны с тонкими чертами, изящное, несмотря на запудренную сетку морщин, которая покрывает пергаментную кожу. И золотистые, не раз окрашенные локоны, залитые лаком. Чтобы выглядеть в точности как американская кинодива из сороковых, ей не хватает лишь сигареты с мундштуком, хотя Илья знает – дома она частенько балуется вредной привычкой.

Что ни говори, а он очень похож на мать.

– Привет, мама, – Илья встает из-за стола и в невесомом поцелуе прикасается к ее сухой щеке. От нее пахнет дорогими духами, яркий аромат корицы щекочет ноздри. – Надо познакомить тебя с Анной. Хотя могла сама ее просветить.

– Так неинтересно, – отмахивается мать и присаживается на кожаный стул возле его стола.

– Забыл, что ты любишь жить, как в водевиле. Нечасто заходишь в мое бюро. Есть особенная причина? – Илья возвращается в кресло.

– Твое бюро? – она скептически прищуривается и оглядывает кабинет так, будто находится на выставке, где ничего нельзя трогать. – Напомни-ка мне, какая доля принадлежит тебе?

 Илья шумно выдыхает. От вопроса судорогой сводит пальцы. Усилием воли он их расправляет и выдерживает прямой взгляд матери.

– Двадцать пять процентов.

Замечательно. Голос звучит весьма буднично.

– А у твоей жены, стало быть, семьдесят пять, – глубокомысленно кивает Лидия.

– Вот именно: у моей жены, – цедит Илья.

– А когда она перепишет на тебя все остальное?

Вопрос звучит так невинно, что Илью передергивает.

– А почему она должна это делать?

– Потому что именно ты впахиваешь на этой работе, пока она ведет умные беседы с неумными людьми, – презрительно отзывается Лидия.

– И снова старая песня. А ведь поначалу я, как дурак, радовался, что тебе нравится Юлиана. Думал: наконец-то, нашел подходящую невесту и смог тебе угодить.

– Ох, ты, как и твой отец, земля ему пухом, вечно судишь меня слишком строго. Юлиана и правда неплохая девочка. Красивая, а главное, богатая. Жаль только упрямится и не родит тебе наследников. Слава богу, ты-то не женщина и твои биологические часы никуда не убегут…

– Прекрати! Я и так постоянно потакаю твоим прихотям. Однажды ты уже втянула меня в свои игры…До сих пор не могу смотреть в зеркало без отвращения.

– Мы ничего не сделали ужасного, – пожимает плечами Лидия. – Всего лишь слегка…

– Замолчи! Я больше не хочу об этом говорить, – отрезает Илья. – Отношения с Юлианой касаются только ее и меня. И перестань уже переживать, какая доля бюро мне принадлежит. Я люблю свою жену и счастлив с ней. Остальное тебя не должно волновать.

Тирада Ильи, кажется, не производит на Лидию ни малейшего впечатления. Она вновь пожимает плечами и встает:

– Хорошо, я подожду, пока ты сам все поймешь. И если тебе понадобится моя помощь, ты знаешь, где меня искать.

После ее ухода Илья еще долго пытается замедлить учащенный пульс, но последние слова матери продолжают навязчиво стучать в голове. А ведь и правда, может так статься, что совсем скоро ему понадобится ее помощь.

***

Юлиана устало потирает переносицу. Последний клиент замучил нерешительностью и неспособностью признаться жене в том, что он ее разлюбил. И в то же время жить с ней он не в состоянии… Почему люди никак не могут понять, что жизнь – одна? Издеваясь над собой, ты издеваешься над другими тоже. Ее отец часто приговаривал: этот мир создан для счастья, хотя иногда бывает больно.

Юлиана вздыхает и находит в смартфоне фотографию отца. Она сделала этот снимок за год до его смерти и с тех пор трепетно им дорожила. Папа стоит на фоне заката и, как всегда, улыбается, весело сощурившись. Любимая рубашка в желтую клетку натянута на животе, и одна пуговица грозит оторваться. Зато серые брюки отутюжены строго по стрелкам.

– Ох, папа, знал бы ты, что я натворила. Я чувствую себя убийцей, который не понес наказания, – она стискивает мобильный, до рези в глазах всматриваясь в экран.

«Жизнь все расставит по своим местам, кнопка», – звучит в голове поставленный голос отца. Голос защитника, голос настоящего адвоката.

– Да, но иногда этого слишком долго ждать, – качает головой Юлиана и откладывает смартфон.

День уже клонится к вечеру, но после разговора с Евгением домой не хочется. Преследует другое желание – вернуться на шесть лет назад и выбрать другой психотерапевтический центр для работы, а не «Санитатем». Тогда у нее не хватило духу признаться отцу, что ее шантажируют, и она предпочла принять роль жертвы.

Спустя столько лет, Юлиана задается вопросом: почему? Почему она не стала бороться? Не противостояла Евгению и позволила загнать себя в ловушку? И все ждала, когда появится добрый волшебник, который сам узнает о ее проблемах и разрешит их?

Смартфон разражается гитарной мелодией, и на экране, оборвав очередной сеанс самобичевания, высвечивается неизвестный номер.

– Чертовы банки… Достали со своими кредитами, – бурчит она и отвечает на звонок, чтобы убедиться в своей правоте: – Алло!

Тихое шипение на том конце слегка напрягает, но почти сразу оно затихает, и в мобильном звучит вкрадчивое:

– Здравствуй, Юлиана.

В горле пересыхает, и на некоторое время она теряется, не в силах ответить. Ну, нет. Это невозможно. Этого не может быть!

– Разумеется, ты узнала меня? – спустя затянувшееся молчание повторяет мужчина.

Мягкий голос с грассирующим французским «р», таким несвойственным для русской речи. Когда Юлиана впервые его услышала, он ее очаровал. А сам хозяин излучал обаяние, которое пленяло с первой, пусть печальной, но улыбки.

– Нет, – сухо отвечает она.

Вдруг ошибка, вдруг игра воображения? Он не может звонить. Он не знает ее номера. Он…

– Жаль, жаль… А я так надеялся. Даже нет предположений?

Юлиана нервно облизывает губы. Она ни за что не озвучит мысли, потому что это значит автоматически записать себя в клиенты дурдома. Собеседник вздыхает, даже не скрывая разочарования: