Расшатанные люди

– Не чокаясь, – он ставит перед ней полный бокал и залпом опустошает свой.

– Лихо. Это кто из нас страдает из-за того, что он ни черта не помнит?

– К сожалению, не я, – с кривой усмешкой выдавливает Илья.

Садится напротив, но избегает смотреть на фотографии, а лицо такое же бледное, как и вчера вечером.

– Евгений звонил. Говорил, ты ходила к гинекологу, и та не оправдала твоих надежд.

– Не хочу об этом думать. Нет ничего хуже, чем когда тебя жалеют чужие люди. Равнодушие скрывают под вымученным состраданием. Хотя она была достаточно искренна… – Юлиана делает глоток вина и медленно перекатывает его по языку. Интересно, какой эффект на нее возымеет спиртное поверх литра крепкого кофе на голодный желудок?

– Хорошо. А о чем ты хочешь поговорить?

– Об аварии, – Юлиана впивается в него взглядом. – Расскажи, как это было? Куда мы ехали? Несмотря на прорву доказательств, я все еще не верю. И не знаю, хочу ли поверить.

– Хорошо, – Илья кивает так серьезно, будто соглашается продать почку. – Закрой глаза и слушай мой голос. Это то, что знаю я. Многое так и осталось неизвестным. Что-то ты забыла, или не хотела вспоминать.

– Ну, что ж… – Юлиана опирается спиной о стену и послушно закрывает глаза. – Добивай меня.

– Был поздний вечер…

Голос Ильи звучит мягко и тихо. С закрытыми глазами он уже не вызывает у нее раздражения и злости. Наоборот. Хочется, чтобы он говорил и говорил, несмотря на то, что с каждым сказанным словом по телу пробегает озноб.

– Мы поругались. Ты все еще не могла прийти в себя после смерти отца. Он так скоропостижно скончался, и в тот день мы ругались с самого утра. Я даже уже не вспомню из-за чего. То я неправильно одел Зою. Потом ты опаздывала на работу… Не знаю. Причин было столько, и они были до такой степени мелочными и несущественными, что противно вспоминать. В общем… Поздним вечером, где-то в одиннадцатом часу, ты собрала Зою и решила отвезти ее к моей маме. Шел дождь….

– К твоей маме? – Юлиана широко раскрывает глаза, вырываясь из гипнотического транса, куда ее ввел монотонным рассказом Илья. – Шутишь? Я уже не помню, когда мы в последний раз с ней общались. Кажется, на нашей свадьбе, – она фыркает.

– Ты утрируешь, – Илья наливает себе еще один бокал. Вина в бутылке остается совсем немного, а Юлиана сделала всего один глоток. – Вы общались, особенно, когда Зоя была жива. Но да, ты права. Ваше общение сводилось к скупому обмену любезностями. Но кроме нее в тот вечер тебе не с кем было оставить дочь.

– А почему я вдруг на ночь глядя решила отвезти… Зою?

Илья отводит глаза и потирает дрожащими пальцами переносицу:

– К концу дня мы разругались так, что Зоя долго плакала и никак не могла успокоиться, – он нервно выдыхает. – И я сказал… сказал…

– Ну же, не томи! – вырывается у Юлианы.

Илья переводит на нее затравленный взгляд:

– Что мне осточертела жизнь с истеричкой, и я лучше найду нормальную женщину, которая будет сидеть дома с ребенком.

От шока Юлиана молчит.

– Грубо, – замечает она. – Черт, допустим. И на чьей машине мы разбились? Но фото явно не мой купер.

– Это была моя машина, потому что твоя была в ремонте.

– Хм, – Юлиана вглядывается в фотографию с аварии.

Она ремонтировала купер? Боже, неужели ее память стерла все подчистую? Жуткие мурашки проскальзывают по запястьям и вверх, добираются до шеи, где окольцовывают холодным прикосновением.

– Но твоя мать живет за городом. Почему я не оставила дочь с тобой? И не уехала сама?

Илья тяжело вздыхает и прячет лицо в ладонях. Невооруженным глазом видно, что он не хочет погружаться в прошлое и буквально заставляет себя нырять туда, каждый раз делая вдох все глубже и глубже.

– Потому что ты на меня обиделась.

– И только?

– Твою мать, Юлиана, – Илья бьет кулаком по столу, едва не опрокидывая бокал с вином. – Я не знаю, что творилось в твоей голове в тот вечер! До сих пор казню себя за то, что позволил увезти Зою, – он порывисто встает со стула и мечется по кухне, не в силах успокоиться.

– Эй, тише, тише.

Юлиана подходит к нему и заключает в объятья. Он прижимается к ней, спрятав лицо у нее на плече. Такой высокий, взрослый мужчина, он вдруг превратился в малыша. Юлиана целует его в шею и вдыхает любимый океанический запах.

– Думаю, на сегодня хватит, – шепчет она, а перед глазами проносится сумасшедший день.

Евгений, гинеколог, журналистка....

– Я могу остаться или снова прогонишь меня?

– Оставайся, – Юлиана слабо улыбается, но, когда Илья пытается ее поцеловать, отворачивается. – Это ведь и твоя квартира.

Она отходит от Ильи и задумчиво смотрит на его сильные руки. Спрятаться бы в них от всего мира. Но недоверие вкупе с растерянностью воздвигает между ними стену.

– Я в душ, – шепчет Юлиана. – Завтра работаю, так что следует привести себя в порядок.

– Так что ты решила? – бросает ей вдогонку Илья. – Будешь ворошить прошлое?

Она замирает в дверном проеме, на мгновение обернувшись:

– А что у меня есть выбор? Я забыла значительную часть жизни, и уже не смогу дальше жить, зная, что нынешняя «я» состоит из фальши.

И впервые Юлиана допускает мысль, что она и правда вытеснила ужасное воспоминание, лишь бы не испытывать боль.

Но ведь это невозможно? 

Тогда почему все вокруг кричат об обратном?

***

Илья допивает вино, в том числе почти нетронутый бокал Юлианы, и, не глядя, закидывает фотографии в коробку.

Дерьмо, полнейшее дерьмо.

Лишь эта мысль вертится в голове. А вот Юлиана такая спокойная, словно это он забыл свою жизнь и пришел к ней на сеанс терапии.

Надо выспаться. Теперь все позади. Самое страшное свершилось.

Илья останавливается возле закрытой двери в пустую комнату, и любопытство толкает внутрь…. Включает свет и застывает на месте. Спокойствие Юлианы вдруг становится ясным. Белые обои, наклеенные поверх детских, порваны в клочья. Кривыми зубьями свисают на пол, превращаясь в злобную усмешку, которая пробирает до дрожи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «