Расшатанные люди

Эта импульсивность стоила ему жизни.

***

Юлиана закидывает в сумочку мобильный телефон и с опаской поглядывает на коробку. Но нет, сейчас у нее нет сил копаться в прошлом. Еще большой вопрос – прошлое ли это?

Она надевает пальто, однако перед самым выходом ее останавливает звонок смартфона.

– Алло? – Юлиана даже не пытается скрыть раздражение.

Да, ночью ей не хватало Ильи. Но сейчас разговаривать с ним, все равно, что слышать лязг ножа о точильный камень.

– Мы можем поговорить? – из-за волнения голос Ильи звучит прерывисто.

– Я опаздываю на работу.

– Юлиана, тебе не стоит никуда идти в твоем состоянии…

– Ты все-таки позвонил Евгению?

– Нет, но лучше тебе остаться дома. Я могу с ним поговорить, он все поймет.

Это что, отчаяние сквозит в его голосе? Юлиана упрямо поджимает губы:

– Не смей. Я сама с ним поговорю. А с тобой… – она сдерживает на языке очередную грубость. – Если хочешь, приезжай вечером. И захвати вина. Бутылки две красного не помешают.

Ответ ее мало интересует. Она и так знает, что он приедет, поэтому сбрасывает вызов и выходит в сырой подъезд. Бетонные ступени отзываются глухим стуком каблуков в ответ на ее шаги и застревают назойливым звуком в ушах. На улице Юлиана невольно замирает при виде снежинок, мечущихся по воздуху под порывами ветра. Снег? В октябре? Еще вчера стояла невообразимая духота.

Холодные капли оседают на губах.

–Снеговик! Снеговик! —звучит в голове звонкий детский голос.

Юлиану передергивает от внезапного отголоска воспоминания. О, нет. Она знает, как устроена память. Увидела фальшивое фото, где они с мужем и неизвестной девочкой в горах, ощутила вкус снега, плюс этот умоляющий голос Ильи и все… Подсознание начинает подготавливать почву для вымышленных воспоминаний. Черта с два она позволит своему разуму себя обмануть!

Приехав в «Санитатем» на такси, она даже не здоровается с Ингой, лишь бросив сухое:

– Для меня привозили ключи от машины?

– Да.

Инга настороженно протягивает брелок от «Мини Купер» Юлиане, и она коротко приказывает:

– Отмени все приемы на сегодня.

– Что? Но…

Ее слова уже не долетают до Юлианы. Даже, если это дурацкий розыгрыш Ильи, она не в состоянии принимать пациентов, когда все мысли заняты… Зоей.

Возле кабинета Евгения Анатольевича она останавливается и некоторое время дышит ровно, словно с опаской, что следующий вдох будет последним. А затем стучится костяшками пальцев.

– Войдите.

Евгений принимал клиентов не так часто, как остальные психотерапевты центра, но все же время от времени проводил сеансы и зарекомендовал себя профессионалом. Правда, порой Юлиане казалось, что те женщины, которые записывались к нему на прием, вовсе не были его пациентками. Однажды она заметила, как у одной из них мелькнул под плащом черный пеньюар. Хотя, кто знает, может, это такой фетиш.

Но кто оспорит работу начальника? Центр принадлежит ему, и правила устанавливает тоже он.

– Надо поговорить, – с порога заявляет Юлиана.

– Удивительно, как это ты не входишь с ноги, – язвит Евгений и отрывает взгляд от кожаной папки, в которой бухгалтер обычно приносит ему отчеты за предыдущий месяц.

– Не то настроение.

Юлиана закрывает за собой двери и садится в комфортное глубокое кресло напротив стола Евгения. Ноги закидывает на пуфик и на минуту прикрывает глаза, пытаясь расслабиться. Вдох и выдох в два раза длиннее. Обычно спокойное дыхание позволяет ей быстро погрузиться в легкий транс и привести мысли в порядок. Но сегодня на голодный желудок, она выпила лишь чашку горького кофе, ее нервы натянуты так же, как и вчера.

– Я отменила все приемы на сегодня, – наконец, отзывается она и открывает глаза.

Все это время Евгений понимающе молчал, хотя вопросительно вздернутые брови и прищуренный взгляд говорили о другом.

– Причина?

– Вчера Илья заявил, что у нас была дочь, – на одном дыхании произносит Юлиана.

Холодное спокойствие на лице Евгения дает трещину. Он поспешно кладет папку на стол, чтобы не выдать себя с головой нервной дрожью, и откидывается в кресле. Пальцами приглаживает усы, а его кадык дергается при каждом глотке.

– Почему он… вдруг так сказал? – медленно уточняет Евгений.

– Я нашла коробку с фотографиями… Он сказал, что я вытеснила дочь из головы. Сказал, что ты лечил меня, и… – Юлиана захлебывается собственными словами.

Она надеялась, что увидит в глазах Евгения чистое недоумение. Надеялась, пока мчалась на работу, что он засмеется ее абсурдному рассказу. А вместо этого он ведет себя так, будто это все правда.

Юлиана сжимает подлокотники кресла, вдруг осознав, что быть пациентом, а не психотерапевтом, не так приятно.

– Пожалуйста, скажи, что он лжет, – вдруг умоляет она, и сама не узнает свой тонкий голос.

– Ты просишь меня обвинить твоего мужа во лжи? – Евгений покачивает головой. – Разве он не единственный, кому ты можешь доверять, Юлиана? У него нет причин лгать. Илья правда любит тебя, хотя и мог спрятать фотографии надежнее, – раздраженно замечает он.

У Юлианы нет слов. Она смотрит на Евгения, как маленькая девочка на чужого дядю, который вдруг представился ее отцом. Отцом, встречи с которым она вовсе не ждала.

– Но я ничего не помню, – шепчет она.

– Ты уверена? – Евгений облокачивается на стол. – Уверена, что ничего не помнишь? А может быть, не хочешь вспоминать? – он вздыхает. – Если честно, Юлиана, когда ты стерла из своей памяти значительный кусок жизни, я был в шоке. Даже хотел исследовать этот феномен, но твой муж был категорически против. Он радовался тому, что ты вновь стала прежней. В знак уважения я не стал настаивать. Все же вы потеряли дочь, Но теперь, раз все вскрылось, я…

– Евгений, я прекрасно знаю, что вытесненных воспоминаний не существует! – Юлиана почти рычит. – Ты еще скажи, что я в детстве подверглась инцесту, но подавила в себе это жуткое воспоминание[1]. К сожалению, наша память не способна на такое. Самое ужасное она запоминает в мелочах!

Она вскакивает с места и мечется по кабинету. Как доказать, как объяснить? Она не сумасшедшая…

– Способна, не способна, – пожимает плечами Евгений. – Эта область еще недостаточно изучена. Каждый день возникают новые прецеденты, которые меняют ход истории.

– Но у меня даже нет отметки в паспорте о детях, – Юлиана взмахивает руками. – Хотя я же восстанавливала паспорт в начале года, после того как у меня украли сумку, – она растерянно замирает на месте, уже не зная, где искать доказательства.

– Отметку необязательно делают в паспорте. Не веришь мужу и мне, сходи к гинекологу. Думаю, они могут определять такие вещи, – Евгений кривит губы. – Ну, сам факт родов.

Элементарное предложение вселяет в Юлиану надежду, и она даже позволяет себе робкую улыбку:

– А что я скажу врачу? Извините, но у меня проблемы с головой, не могли бы вы проверить, рожала я или нет? – из груди вырывается истерический смех, который заканчивается тихими всхлипами.

Евгений с тяжелым вздохом тянется к своему смартфону:

– У меня есть знакомая, Инесса. Она гинеколог. Я ей позвоню и расскажу про твою ситуацию, чтобы она не пугалась твоих вопросов.

– Спасибо, – обессиленно произносит Юлиана и падает в кресло обратно. – Даже не думала, что получу от тебя помощь. Мне казалось, после того, что между нами было…

– Короткий роман шестилетней давности? Умоляю тебя, Юлиана, – он хмыкает. – Возможно, я поступил жестоко, когда пригрозил, что уничтожу твою карьеру, если ты уволишься, но не хотелось упускать ценный кадр. Да, и ты, признайся, еще тешила себя надеждой, что наши отношения возродятся.

Юлиана лишь вздыхает:

– Я уже не берусь утверждать, что помню то время, Женя.

От сокращенного имени он ненадолго застывает, и на его лице проскальзывает тень ностальгии. В нахмуренных бровях, в опущенных уголках губ.

– Я… – он прочищает горло. – Я созвонюсь с Инессой. А ты сделай одолжение: не приставай с расспросами к коллегам. Тем более, что большинство работают здесь недавно. А старожилам я запретил говорить с тобой на эту тему. Еще и повышенный интерес журналистов… Не дай бог, что пронюхают.