Страница 30 из 120
— Да, что в ваших силах, — поморщилась Вика и пошла на ют, где повелительницу уже ждали десятник рыцарей и её рабыня, бросив на ходу указание: — Скажи матросам, чтобы в мою сторону не смотрели. И сам занимайся своими делами, как будто бы меня здесь нет. Не люблю, когда об меня глаза трут.
Ко всему хорошему быстро привыкаешь. Попаданка, которая, после своего первого в этом мире плавания на судне, затем уже пользовалась исключительно кораблями Ордена, вновь испытала уже позабытое непередаваемое ощущение трюмной вони.
Мерзкий, тошнотворный запах преследовал попаданку и не давал насладиться прекрасными видами Венских берегов.
— Прости, госпожа, что осмеливаюсь к тебе обратиться… вот… не возьмёшь в подарок?
На второй день плавания один из матросов, грязноватый довольно молодой мужчина в латанной-перелатанной кожаной куртке и затёртых штанах, который ещё накануне, в нарушение запрета своего капитана, несколько раз пытался подойти к Вике, но так тогда и не решился, теперь всё же набрался смелости и обратился к ней, чуть заикаясь от волнения.
Он развернул тряпицу и протянул ей фигурку, то ли медведя, то ли зайца — искусство местных резчиков, как и ваятелей или художников, находилось в своём развитии, образно говоря, ниже плинтуса.
— Ну, и что это за народное творчество? — поинтересовалась Вика, не спеша брать фигурку чудовища в руки, — Индейская национальная хижина фигвам, что ли?
Мужчина покраснел, опустил голову и стал заворачивать зверушку снова в тряпицу.
— Это дочка моя вырезала, госпожа, — тихо сказал он, — Кима. Ты её не помнишь? Рыженькая такая, у неё при язвенном море зрение и слух пропал. Жена… она… ты тогда в Южном районе… спасибо тебе. Мы ведь каждый восьмой день за тебя Единому хвалу возносим…
— Давай сюда, — попаданка поняла, что перед ней отец одной из спасённых ею во время эпидемии, — Только, дочь ведь это для тебя вырезала?
— Госпожа! — воспрянувший духом матрос тут же поспешил впихнуть подарок в руки повелительнице, — Она сильно обрадуется, когда узнает… и жена…
— Обе обрадуются, — улыбнулась Вика, — Передай им от меня спасибо. А дочери ещё… Ты можешь сослаться Науру, директору Вьежской орденской школы, на меня… пусть он девочку возьмёт без экзаменов. Не люблю не отдариваться. Если у тебя всё, то… я надеюсь, ты не забыл приказа своего капитана?
Избавившись от благодарного матроса, она заняла своё любимое место в носовой части корабля, где ей поставили местное убогое подобие раскладного кресла, и погрузилась в размышления. Здесь чуть больше обдувало ветерком. Формально в Даторе ещё только заканчивалась вторая треть зимнего периода, но погода соответствовала концу апреля в родных Викиных местах.
Доброе слово и коню приятно. Казалось бы, что ей от благодарности простого бедного матроса и его семьи? Попаданка улыбнулась. Нужно ли во всём видеть только выгоду? Никогда подобным отношением не отличалась, и становиться меркантильной не собиралась.
Великая магиня Тень развернула свёрточек и полюбовалась неумело, зато — чувствовалось — старательно вырезанной фигуркой. Олень. Девочка хотела, чтобы у неё получился олень. Выкинуть? Нет, конечно. Объём её Пространственного кармана не уменьшится от этой поделки. Ей было приятно держать в руках свидетельство простой человеческой благодарности за спасённую маленькую жизнь. Свою попытку предаться подсчётам, хотя бы приблизительным, сколько людей она лично оттащила от края могилы Вика решительно прервала — тщеславие, это совсем не то чувство, которое нужно в себе пестовать.
По её требованию, не долгие и не частые остановки у берега капитан делал только ночами и вне населённых пунктов — повелительница категорически не желала участвовать в каких-либо церемониях встречи.
— Вода уже покраснела, госпожа Тень, — капитан, прежде чем обратиться к Вике прокашлялся, — Это значит…
Попаданка, беседовавшая на юте с десятником рыцарей, повернулась на голос.
— Я знаю, что это означает, Ргост, — ответила та, — вели править к берегу. Вон, к тому песочку, — уточнила она.
Впадавшая в Вену река Улейка протекала по местности, где под тонким слоем плодородной почвы залегала красная глина — насколько Вика помнила — такая содержит в себе много алюминия, и построй здесь кто-нибудь электростанцию, мог бы получать этот металл, который на Земле, до изобретения способа его выплавки электролизом, ценился намного дороже золота, так как, в естественных условиях мог появиться только при сильных ударах молнии в такую вот глину.
Вода в Улейке была насыщенного бурого цвета, из-за чего, ниже её устья и Вена на пять-шесть лиг приобретала красноватый оттенок.
Попаданка узнала об этом ещё в своё первое плавание от Ченка, Эдориковского помощника.
— Нам готовиться к высадке? — уточнил свою задачу десятник рыцарей
— Нет, Хайлер, — Вика поправила унтер-офицеру сбившуюся перевязь, — Здесь выйду только я, а вы все отправитесь назад. Впрочем, не буду возражать — слышишь, Ргост? — если после того, как я пересяду к господам Фелису и Никару, вы пристанете в Улейке и там отдохнёте. Вы выполнили то, что были должны. Всем спасибо, все свободны. На тебе, Хайлер, ещё остаётся позаботиться о моей служанке. Не дай Единый, её кто-нибудь обидит. Долго не проживёт. Передашь её во Вьеже лично уважаемой Аране Макр, жене мэра Тугорда.
В город была отправлена шлюпка с четвёркой гребцов, среди которых Вика вновь увидела измученного бывшего представителя золотой молодёжи, и корабельным боцманом.
Экипаж, пассажиры и рабы успели пообедать, когда из-за излучины показался большой барк, на носу которого приветливо махал руками старший мастер ордена, полковник Никар. За барком не отставала посланная в Улейку шлюпка.
— Прикажешь подать сходни на берег или перейдёшь на тот корабль по мосткам, госпожа? — вновь подошёл к Вике капитан.