Центурион Македонского

– Жук, – подсказал ветеран.

– Кстати…, – ученый отложил кроссворд, – жуки, это самый многочисленный отряд насекомых. А бабочки…находятся на втором после жуков месте…

– Пропустите, – Петр с лету попал ногами в тапки Михаила Антоновича.

Выкурив в тамбуре, подстреленную сигарету, он зашел в туалет, нарвал бумаги и вернулся в купе. Каждый лежал на своем месте с закрытыми глазами. Осторожно ступая, Петя лег, глянул на ученого, накрыл голову полотенцем и вздрогнул.

– Если Вас не затруднит, толкните меня пожалуйста в Оренбурге.

– Ладно, – не срывая маску ответил он ученому, – пихну.

– Большое спасибо Петр.

– Не за что, – поворачиваясь к доктору задом, буркнул тот.

Глава 11

Ради гнездышка грача…

Стук колес и ритмичные покачивания убаюкивают не хуже, чем руки любящих родителей. Прошло совсем не много времени, а в купе уже все спали. Михаил Антонович, как самый старый из присутствующих, с заложенным козявками носом, спал с открытым ртом. Из его горла, как из недр чревовещателя, исходил гортанный звук, в простонародье храп. Несколько раз, ветеран сделал глотательное движения, проглотив набившуюся слюну, пожевал язык, сделал огромный укус воздуха ртом и очутился на огромной поляне. Потрогав руками высокую траву, он поразился ее шелковистости. Рядом пролетела стрекоза, ее крылья вращались как лопасти вертолета. Она селе старику на нос, и уставилась в левый глаз.

– Кыш, – сказал Михаил Антонович.

Стрекоза спрыгнула на землю, побежала подминая собой былинки, давя пищащих жуков.

– Попрыгунья, – погрозил ей пальцем старик, и заложив руки за спиной, пошел к воткнутому в землю сачку.

Желтый, в мелкую дырочку, капюшон развевался как указатель ветра на аэродроме. Взявшись за него лапкой, Михаил Антонович, попытался выдернуть сачок из грунта. После неудачной попытки, ветеран взялся за него двумя руками и что есть сил, дернул за палку обнажив корни. Подивившись такому явлению, он услышал позади не ясный шум. Отряхивая землю с корневищ сачка, Михаил Антонович, оглянулся. Огромное сачковое поле, с ровными рядами, зеленых, оранжевых, голубых, красных и многих других сачков, словно флюгеры, простиралось до горизонта. Две одиноких фигуры, Петра и Василия, стояли не вдалеке, пытаясь выдернуть сачки. Обрадовавшись, что рядом оказались знакомые лица, ветеран не глядя под ноги пошел к товарищам.

– Смотри! – вдруг закричал, Петя, тыча пальцем за спину.

Обернувшись, Михаил Антонович, увидел чудесную бабочку. Порхая по синусоиде, она купалась в лучах солнца и восходящих потоках воздуха.

– Центурион, – маня ее как собачку свободной рукой, Михаил Антонович, стал приближаться к ней занося сачок.

Бабочка села на краешек растущего сачка, и уставилась своими глазенками в честное лицо ветерана.

– Хороша…хороша…, – старик затаил дыхание, и что есть силы опустил свое сачок.

В следующее мгновение, ветеран, как большевик с саблей в поисках головы басмача, носился по полю за бабочкой, пытаясь поймать.

– Манок нужен, – рядом с уставшим ветераном, очутилось лицо Петра.

– Я и свистеть то не могу, – ветеран вытащил челюсть, – зубы все дырявые.

– А может пусть летает, – рядом показался Вася.

– Бабочка должна быть в гербарии! – рявкнул на него Петр.

– Села, – прошептал Михаил Антонович, и крадучись стал передвигаться в сторону, сидящего на коричневом сачке центуриону.

След в след, за ним крались Петя и Вася. Петя на ходу отломал фиолетовый сачок, испачкав брюки сачковым соком. Вася, за его спиной махал руками, стараясь вспугнуть центуриона. Приблизившись, старик поднял вверх руку. Расправив капюшончик, старик, взялся за него двумя руками, вытянул шею, прикрыл левый глаз. Медленно отводя руки назад, он грамотно разместил стопы. Раздался свист, это Вася, державший капюшон пролетел далеко вперед. Бабочка проводила его поворотом головы, взмахнула крыльями и перелетела н а другой сачок.

– Щас я ее поймаю, – Петя отодвинул старика, залег на землю и ежеминутно поднимаясь пополз к цели.

Высунув голову с подветренной стороны, он оценил дистанцию, поднялся всем телом, покрутил в руке черенок, замахнулся и со всей силы опустил сачок на бабочку.

– Профессор Павлодарский, – сказала бабочка, когда Петя достал ее из фиолетового мешочка, – лечу в Ташкент.

– Не знаю такого, – Петя достал иглу и осторожно сунул ее профессору в зад, – а в Ташкент еду я.

Только сказал Петр эти слова, как огромной силы смерч схватил всех, включая улов, закружил в едином потоке и понес над землей. Внизу показался поезд, его длинный хвост тянулся как нитка за иглой. Смерч поднял тела вверх, затем, как пуля выстрелил ими в поезд.

Петр очнулся на полу, через секунду на него упал Вася. Михаил Антонович раскрыл глаза, от удара о стену. Профессор Павлодарский, успев схватится за поручни, ушиб голову и теперь чесал ее.

– Кто же так рулит, – Петр забрался назад на кровать.

– Может на камень наехали? – предположил Вася, усевшись рядом.

– Помню…, – ветеран выглянул в окно, – в сорок первом ехали…под бомбежку попали…

– Слава богу…сейчас не бомбят, – ученый тоже смотрел в окно.

– Сейчас поезда сами с рельсов сходя, – настаивал Михаил Антонович.

– Ну слава Богу, мы пока не сошли, – улыбнулся ученый.

В коридоре стал слышен нарастающий шум, или разговор на грани крика.

– Посмотрю, что случилось, – не выдержал Петя.

Отворив дверь он просунул голову, затем прошел весь. Состав едва не остановившийся, снова стал набирать обороты, крики утихли.

– Животное на рельсах сидело, – доложился Петя, проходя в купе.

– Олень? – уточнил ученый.

– Хрен его знает, – Петя улегся на койку.

– А кричали чего? – спросил Михаил Антонович.

– Недовольные, – Петя открыл нужную страницу.

– Что остановились? – удивился Вася.

– Нет…, – Петя в задумчивости нахмурил лоб, – что переехали.

– Животным нет от человека спасения, – с грустью вздохнул Павлодарский, – ни где. Увы.

– Что значит увы? – возмутился Петр.

– Спокойно Петя, – попросил Михаил Антонович.

– Увы, это значит, – Павлодарский наклонил голову к Пете, – что ради прихоти человек способен убить живое существо.

Его указательный палец замер в трепещущем состоянии.

– Ни одна тварь не убивает впрок!

– Подождите! – Петя ткнул своим пальцем, – а белки? А…эти…медведи?

– Ни одна тварь, не убивает от скуки!

– От какой скуки! – воскликнул Петя.

– Петр, я прошу тебя, – Михаил Антонович поднял голову.

– Михаил Антонович! – Петя бросил кроссворд на кровать, – от какой скуки машинист переехал…не знаю уж кого…оленя или …мм.

Петя развел руки, пытаясь вспомнить подотряд парнокопытных.

– Я это сказал в общем, – ученый вернулся в горизонтальное положение, – как научный факт. К примеру…, – профессор снова спустил голову, – только вчера я прочитал в газете, как в зоопарке, был похищен уникальный экземпляр, японской цапли. Похититель выкрал одну особь, обрекая вторую на одиночество. Это просто возмутительно!

– А не возмутительно! – Петя сощурил глаза, – люди голодают, а в зоопарках кормят обезьян бананами!

– Ну знаете, – не зная, что ответить, ученый снова улегся, и добавил, – человек может на бананы заработать, а обезьяна нет.

– Аркадий Борисович, – ветеран решил задать вопрос, – вот вы любите животных?

– Как Вам сказать…, – ученый задумался подбирая слова, – безумно.

– А людей? – Вася упредил следующую часть вопроса.

– Гораздо меньше, – брякнул ученый, – к большому сожалению.

– Ну знаете, – ветеран покачал головой.

– Подъезжаем, – заметил Вася за окном дома.

– Оренбург, – профессор стараясь на наступить на Петины ноги, стал сползать, – Вы меня извините…просто животный мир моя работа…я не сдержался. Простите.

– Мир? – Петя протянул руку.

– Мир, – ученый вежливо пожал, протянутую ладонь.