Страница 44 из 74
***
Я покорно следую за Багиром. Широкая необъятная спина и горы мускулов, которые не может скрыть черный как смоль камис с атласным отливом. Еще четче выделяет рельефные изгибы бицепсов и каменный пресс.
Он распахивает передо мной двери, и я несмело делаю шаг вперед. Сердце ускоряет свой ритм, и глубокий вдох от восхищения наполняет легкие кислородом. У Багира не бывает маленьких комнат, и каждая из них размером превышающую в несколько раз наше жилище с Викки в общежитии.
Приглушенный теплый свет с оранжевым отливом, блеск пламени десятка свечей, роскошная двуспальная кровать и…
Я по началу подумала, что это терраса. По правую сторону от брачного ложа стоял стол со стульями, а вокруг него было столько зелени, цветов, что казалось сделаешь шаг, и окажешься в оранжереи с диковинными растениями.
Рокочущий низкий мужской голос, который я слышала только в гневе либо в приказном тоне сейчас неожиданно тих и миролюбив. Это было настолько необычно, что я усмехнулась от его произношения на другом чужом для него языке.
- Да, немного, - отвечает он, и усаживает меня на кресло – Чтобы хоть как-то общаться тебе…
- С тобой, - чуть улыбаюсь, и поправляю его.
Багир куда-то уходит, но появляется через минуту с небольшой ванночкой для ног. Внутри вода и лепестки роз. Запах сандала и тонкий аромат цветочной сладости кружат голову. Он ставит ее около меня, и просит опустить в воду ноги. Я удивленно смотрю на него, но подчиняюсь странной просьбе.
А что происходит дальше вовсе приводит в растерянность.
Багир касается моих ступней, омывает кожу розовой водой. Вижу как узоры из хны начинают тускнеть и смываться.
- Есть обычай, - произносит он – В брачную ночь не нужно сразу заниматься сексом. Твои ноги и руки специально разрисовывали хной. Говорят, что новые муж и жена могут до рассвета разгадывать таинственные узоры, чтобы стать ближе духовно, а не физически.
Я завороженно смотрю на его уверенные движения, на каждое прикосновение. Чувство странное, но вовсе не вызывающее омерзение или нежелание. Больше похожее на любопытство, и боязнь, что Багир будет меня насиловать отступает.
Но внезапно дыхание прерывается, а я, вцепившись в мягкую обивку кресла становлюсь будто натянутая тетива. Тело каменеет и напрягается в струну.
Неожиданный поцелуй Багира горит на моей коленке огненной отметиной. Он спускается вниз к стопе, осыпая нежными поцелуями кожу. Я не в силах противостоять вспыхнувшей искре горячего желания, но резко обрываю сама себя.
Нет! Это не Саид, и я не могу даже представить себе рядом того мужчину, что решил присвоить меня как вещь за десять миллионов евро.
Я смотрю на смуглую кожу, просвечивающуюся сквозь белоснежную ткань робы, его черный как смоль волос. Багир поднимает на меня взгляд, и я теряюсь. Пугливо отворачиваюсь, чтобы только не смотреть ему в лицо. Мне становиться стыдно, и кажется, что он догадался о моем мгновенном возбуждении.
- Ханна, ты великолепна, - произносит он, а моя душа снова сжимается в комок, протестуя и отвергая его ухаживания.
- Я не могу... – еле слышно шепчу в ответ, не глядя на Багира.
- Я не заставляю, Ханна – говорит он, и промокнув мои ноги полотенцем, подхватывает меня на руки.
Невольно чуть касаюсь его груди, и под пальцами стальные мускулы возвращают мое опасное чувство страсти. Жар кожи, легкий запах мускуса и его ровное, ничем не потревоженное дыхание – действуют мощными афродизиаками.
Мы ложимся на огромную постель, но Багир заботливо укрыв меня тонким одеялом, сразу почти засыпает. Я ворочаюсь и долго не могу уснуть, отгоняя невыносимое желания дотронуться до его черной щетины на щеке, пройтись пальцами по коже, ощущая пульсацию вен. Из-под одного рукава кандуры чернеет угрожающая татуировка в виде скорпиона. Я вспоминаю: Саид говорил о том, что мусульманам запрещено делать татуировки, это харам. Запрет на разукрашивание тела. Женщинам можно украшать руки и ноги хной, но это традиция, существующая из века в век. Во мне снова просыпается оптимизм, который я стараюсь погасить со дня знакомства с Саидом.