Тревога

А ближе к концу урока внезапно ожил телефон Алексея. Доложив о звонке, который срочно требовалось принять.

Пробурчав классу «извините» вполголоса, Крянев вышел в коридор, мобильник из кармана вытаскивая на ходу со смесью опаски и надежды.

Опасался он того, что звонила мать. А значит, таки придется рассказать ей, что дядя Миша пропал. Ушел из дома, не вернулся, мобильник забыв на кресле. И вероятно способен многое другое забыть.

Но в то же время звонить могли из полиции. Где столь быстро нашли заблудившегося в городе старика. Желательно живым… нет, обязательно! Благо, фотография из телефона, запечатлевшая дядю Мишу да переданная в органы, была и свежей, и точной.

Но ни одно из этих предположений не оправдалось. Номер, с которого звонили, оказался незнакомым. Крянев понял лишь, что он мобильный — судя по цифрам.

Звонки с незнакомых номеров Алексей обычно не брал. Не видел смысла. Потому что не обольщался на свой счет. Не слишком высоко оценивал шансы на то, что объявится старый закадычный друг, школьная или студенческая любовь. Или заокеанский миллиардер отметит его, Крянева, в своем завещании.

В лучшем случае — знал Алексей — с подобного номера могли назойливо предлагать купить какую-нибудь дребедень, сто лет ему не нужную; навязывать некую услугу, поучаствовать в дурацком опросе на тему тех же бесполезных услуг и товаров. В худшем же случае какие-нибудь мутные личности представились бы сотрудниками службы безопасности Сбера или какого другого банка. Да принялись заливать о подозрительных операциях с его, Крянева, банковской картой.

Так что если бы не пропажа дяди Миши, Алексей бы просто сбросил вызов. Но поскольку случай был особый, решил дать неведомому звонящему шанс. Мало ли, вдруг мир не без добрых людей. И кто-то… ну, скажем, встретил дядю Мишу и дал ему свой мобильник. Чтобы тот мог связаться хотя бы с племянником. Коль свой телефон остался дома.

Допуская подобную возможность, Крянев нажал на кнопку принятия вызова.

— Здравствуйте! — донеслось из телефона. — Алексей Павлович?

Голос, услышанный Алексеем, никак не мог принадлежать дяде Мише. Будучи женским; деловитым, но в целом приятным, и совсем не старым.

— Я инфорг по вашему поиску, — представилась женщина, когда Крянев ответил «это я» на ее вопрос, — можете звать меня Инна.

— Инфорг? — недоуменно переспросил Алексей. Еле удержался от глупейшей потуги на остроумие. От того, чтобы предположить, будто «Инна» — производное от «инфорг».

Но даже устоявший перед сим искушением, Крянев все равно был озадачен, услышав незнакомое слово. Не то чтобы он хорошо разбирался в структуре правоохранительных органов, в принятой там системе званий и должностей. Но знал хотя бы, что звания в полиции — примерно такие же, как у военных. И ни о каких инфоргах отродясь не слышал.

— Информационный координатор, — расшифровала этот неологизм Инна.

После чего поспешила внести ясность:

— Должно быть, вы раньше не сталкивались… в общем, я представляю не полицию. А волонтерский поисково-спасательный отряд «Тревога». Не слышали о таком?

— Волонтеры? — тупо переспросил Алексей, не придумав ничего лучше.

О так называемых волонтерских организациях он, разумеется, слышал, но мельком. Привык считать их чем-то вроде современной реинкарнации тимуровцев, помогающих старушкам и инвалидам. Но чтобы эти волонтеры (читай — любители) спасали людей?.. Наравне с профессионалами из экстренных служб… или даже вместо них? Такое в голове Крянева не укладывалось. Сразу захотелось басню процитировать. Ту, где говорилось про сапожника и пирожника.

— То есть… я правильно понял, — начал он, не скрывая недовольства в голосе, — я обратился в полицию. А они это дело на вас перекинули. Так?

— Не совсем, — ответила Инна вежливо, терпеливо, но твердо, как может только абсолютно уверенный в своей правоте человек, — то, что вы обратились в полицию, правильно сделали. Для нас это обязательное условие, чтобы приступить к поиску. Вряд ли ведь какой-нибудь человек… здравомыслящий станет обращаться в органы, заявление подавать просто шутки ради. Так что уж если подал — значит, дело действительно серьезное. Это с одной стороны; а с другой, именно от полиции мы нередко узнаем о пропаже людей.

— Но… — начал было Алексей, но собеседница ненавязчиво так, аккуратно его перебила.

— Я уже не говорю о том, — были ее слова, — что искать одинокого старика посреди большого города не легче, чем иголку в стоге сена. Полиции банально не хватит личного состава — весь город перерыть… уж простите, но из-за одного человека. Притом, что и другие правонарушения… несчастья тоже никто не отменял.

Потом еще добавила:

— Тогда как мы, фигурально выражаясь, бросив клич, можем привлечь к поиску многих. Неравнодушных людей на самом деле гораздо больше, чем кажется. И хотя бы внимание обратить, что очередной прохожий похож на кого-то пропавшего, да сообщить, что видел его и где, под силу каждому. И убедительно прошу не представлять наших волонтеров кем-то вроде команды Скуби Ду из мультиков, способной только без толку бегать по улицам и создавать больше проблем, чем решать. Отряд «Тревога» существует больше десяти лет, и за его плечами тысячи поисков пропавших людей. Можете зайти на наш сайт, если не верите.

— Загляну, — пообещал Крянев.

— Но я звоню вам не для пиара, — продолжала Инна, — но для того, чтобы держать вас в курсе поисков вашего… хм, родственника.

— Дяди, — подсказал Алексей, — дяди Миши.

— Ну, раз уж в заявлении именно ваш номер указан. Это, во-первых.

— А во-вторых?

— А во-вторых, вы можете сильно помочь поиску, рассказав мне о вашем дяде Мише.

— Рассказать — что? — не понял Крянев, считавший, что вроде бы сообщил все, что мог о дяде Мише полиции.

— Все, Алексей Павлович, — было ему ответом, — чем больше, тем лучше. Где родился, где работал, чем увлекался. Какие предпочтения в кино или музыке. Любой из этих фактов может оказаться зацепкой. Ну и конечно, какие у него проблемы со здоровьем.

Последнюю фразу Инна произнесла со вздохом.

Последующая беседа Алексея с инфоргом Инной заняла не меньше получаса. На которые Крянев забыл и про неоконченный урок (с которого школота разбежалась, едва услышав трели звонка, даром, что звучавшие-де для учителя), и про перемену, и про следующие занятия. А по окончании не выдержал и спросил:

— Могу я еще чем-то помочь?

— Можете! — последовал незамедлительный ответ. — Хотя бы орки на печать вывести и помочь распространить.

— О-орки? — не понял Алексей, вспомнив орков из фэнтезийных компьютерных игр. Звероподобных здоровяков с зеленой кожей и не помещающимися во рту зубами.

Еще таким словом именовались злобные уроды из фильмов Питера Джексона. Но это не делало фразу инфорга понятнее.

— Ах, простите! — поспешно молвила Инна. — Забываю, что каждый человек и не обязан знать наш сленг только потому, что мы его знаем. Орки… это я об ориентировках говорю. Видите ли, когда много приходится действовать… и действовать быстро, приходится экономить время, в том числе на разговоры. Сокращая длинные слова.

— Понятно, — сказал Крянев, — то есть…

— Мне нужно фото вашего дяди, — пояснила его собеседница, — желательно поновее. И кое-какие приметы… в текстовом описании. Кратко, одной фразой. Я сформирую из этого ориентировку. Если пришлю вам на электронную почту, сможете распечатать? А расклеить… хотя бы часть?

— Пожалуй, — отвечал Алексей, хоть и ноткой неуверенности в голосе, — смогу.

Понимал, что придется отпрашиваться у директора — что было особенно неудобно после того, как он уже один урок сегодня пропустил. Но что делать? Остаться, вопреки тезису этой Инны в серой толпе «равнодушных»? А есть ли смысл тогда в его работе? И в чем бы то ни было, если он родного человека не может спасти?

Хотя бы помочь в спасении. Хотя бы попытаться.