Страница 49 из 96
Но ездовой демон, со всех ног кинувшийся на помощь монаху и на бегу принявший бегемотово обличье, не то не услышал, не то просто не успел затормозить. Огромная бегемотья туша ушла со льда в темную енисейскую воду торжественно, как облитый шампанским корабль со стапелей. Под водой Драк успел увидеть, как недвижное тело Четвертого подхватили два каких-то водяных демона и с пугающей быстротой повлекли куда-то вниз. Оценив свою скорость, бегемот сразу понял, что даже теоретических шансов угнаться за ними у него нет, поэтому, отфыркиваясь, всплыл в проруби.
Всплыв, он почувствовал знакомое дуновение ветерка, и голос Безымянного произнес:
— Вы правда думали, что я вам прощу свое унижение, черви?
— А как же твое слово, хозяин? — с издевкой крикнул зависший в воздухе Псих. — Оно уже ничего не стоит?
— Мое слово свято, охотник, — напыщенно ответил Никто. — Я обещал не покушаться на жизнь и здоровье воинов, и я сдержал свое обещание. Но этот монах — не воин. Его жизнь я возьму в уплату за свою пролитую кровь, а его плоть сделает меня бессмертным. А вы можете идти. Я вас не задерживаю.
И ветерок, прошелестев поземкой, исчез.
Псих медленно опустился к стоящим на льду Жиру и Тоту.
— Что будем делать? — сразу спросил свин.
— Да все то же, — ответил обезьян. — Главное — что теперь можно что-то делать. Он начал совершать ошибки. Слаб человек, и демон слаб. В прежней позиции мы не могли сделать ни одного хода, не ухудшив свою ситуацию. Но из-за уязвленной гордости он сам разрушил сложившийся цугцванг, и тем самым дал нам свободу маневра.
— Чего разрушил? — не понял Тот.
— Цугцванг, — пояснил Псих. — Это то самое положение в шахматах, в котором любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции.
— Слышь, ты, гроссмейстер, хорош уже понтоваться, — вмешался свиноид. — Давайте быстрее решать, что делать будем.
— А что тут решать? — удивился обезьян. — Вы с Тотом ныряете в прорубь и пытаетесь отбить Босса. Благо, искать его долго не придется — он пока жив, и его отметка на карте высвечивается исправно. А я вам, к сожалению, не помощник. Ныряйте!
— Может, бегемота сначала вытащим? — и свин кивнул на печальную морду Драка, высунувшуюся из проруби. — Замерзнет ведь скотинка.
— А как ты его вытащишь? Он тяжелый, — развел руками Псих. — Раньше даже детям известно — ох, нелегкая это работа, на лед тащить бегемота.
Свин вскипел, но Псих упредил рвущиеся наружу матерные слова.
— Да шучу я, шучу. Я к тому, что ну его нафиг, пупок надрывать. Сам залез — пусть сам и вылезет.
— Он же не вылезет! — насупился свин.
— Вылезет! — уверенно заявил обезьян.
Он опять взвился в воздух, подлетел к болтающемуся в проруби Драко и с высоты метко плюнул в него кровью из прокушенного языка. После чего произнес:
— Мутабор!
И бегемот тут же превратился в нерпу.
— Вылезай быстрей, ныряльщик! — велел колдун. — И не забудь подальше от края отползти, через десять минут ты обратно в бегемота превратишься.
Прямо в воздухе Псих развернулся к Жиру и Тоту и продолжил:
— А вас, господа подводные бойцы, я, наоборот, прошу последовать в прорубь. В реке вам ждут драки, приключения и, я надеюсь, освобождение друга. Но последнее опционально — Никто слабым бойцом быть не может, иначе не подмял бы под себя земли на самой окраине Красноярска. Поэтому помните — если увидите, что не вытягиваете бой с Безымянным, постарайтесь выманить его на воздух. Я его здесь встречу.
— Брат, а ты сам с нами не идешь, потому что не можешь или потому что не хочешь? — вдруг спросил Тот.
Псих досадливо поморщился.
— С этим сложно, Тот, — признался он. — Когда-то я был одинаково ловок во всех стихиях, но однажды в финале масштабного приключения, ваш покорный слуга попал под неснимаемое проклятие. Некоторые женщины бывают чрезвычайно злопамятными. Впрочем, я тогда был молод и глуп, это было давно, еще до отсидки. С тех пор вода для меня по факту запретная стихия. Мой потолок там — это превратиться в какую-нибудь маленькую рыбку, причем на час-два, не больше. Но в таком виде я не могу сражаться, поэтому в воде я слабее младенца. А здесь я по крайней мере встретить этого «хозяина» смогу. А в речке вам придется вдвоем с Жиром управляться.
— Я понял, брат! — отсалютовал своей лопатой Тот и первым прыгнул в полынью.
— Ни пуха, ни пера, — улыбнулся Псих.
— К черту! — послал спутника Жир и без всплеска исчез в темной ледяной воде Енисея.
— А вот и вход! — обрадовался Жир.
Наконец-то раздалась эта долгожданная реплика. Вот уже больше четверти часа друзья кружили по дну Енисея, пытаясь понять — где же все-таки находится Четвертый, если маркер его мигает в абсолютно безжизненном месте.
Как оказалось, «дворец» безымянного властителя здешних мест — это обширная переплетенная нора со множеством входов и выходов. Один из таких задраенных люков и посчастливилось обнаружить Жиру — и то чисто случайно.
— Эй, алло, гараж! — заорал кабан и грабли застучали по крышке люка. — Сим-сим откройся, говорю!
Через минуту люк действительно открылся и под ногами появилась рыбья физиономия караульного.
— Что надо? — поинтересовался караульный.
— Что глазки свои свежемороженые вылупил, хек оттаявший? — поинтересовался грубиян-свиноид. — Живо метнулся к вашему боссу и доложил ему: если он прямо сейчас вернет нам Босса с извинениями, мы, по его примеру, все забудем и все простим. Если нет — мы с братом сейчас разнесем эту вашу халабуду вдребезги пополам!
— Потому что мешает, — добавил Тот.
— У тебя пятнадцать минут, время пошло! — закончил инструктаж свин и с силой захлопнул крышку, едва не влепив по башке безвинному караульному.
Четверть часа ждать не пришлось. Не прошло и десяти минут, как из люка выпрыгнул Никто в полном боевом облачении.