Страница 44 из 131
— А вдруг кто-то из них увидит меня? Я имею в виду меня как «меня» — рыжую, зловредную, на голову больную? — уточнила Зарина, придирчиво оценивая количество грязи, налипшей на кеды.
— Если вы неожиданно столкнетесь с каким-нибудь солдатом, скажите, например... — Таддеус задумался. — Например, что вы возлюбленная Хонора. Или... — Таддеус снова запунцовел, — ...моя.
Имбер и Жак скривили на удивление одинаковые рожи. Зарина закатила глаза.
— Вы оба для меня староваты. Или я для вас мелковата. — Эштель выпятила нижнюю губу. — Короче, лямур не в тему. Ладно, Капитанчик, если меня заметят, я сымпровизирую что-нибудь менее заурядное на ходу.
— Договорились, — взволнованно кивнул Таддеус. — Жак проводит вас в вашу комнату.
— А с ней что будет? — Зарина ткнула пальцем в Имбер, которая тут же насторожилась.
— Правитель Клемент сказал, что раз она стихийник, то может нам пригодиться. Судя по всему, генерал Морель согласен с ним, так как не собирается предъявлять ей обвинение в краже печати мэра Кромски. — Таддеус с сомнением окинул взглядом торговку. — Не разумею, каким образом эта девочка может стать нам полезна, но, по крайней мере, мы не привлечем нежелательного внимания Инквизиции к Хонору, если оставим ее в покое.
— Меня что, прощают? — Имбер не поверила своим ушам.
— Можно и так сказать. — Таддеус задержал на маленькой торговке пристальный взор. — Королевство Водолея может простить вам кражу печати местного уровня, госпожа Меррилин, учитывая ваши... кхе-кхе... особые обстоятельства. Однако вы бы не отделались так легко, если бы позарились на печать высшего уровня — печать Королевства.
Имбер побледнела. С трудом придя в себя, девочка прохрипела:
— Да... Безусловно.
— Спать хочу, — требовательно напомнила Зарина, и окружающие сразу же пришли в движение.
Жак галантно указал раскрытой ладонью на дверь тронного зала.
— Полагаю, вы желаете также откушать и испить лимонной воды, моя госпожа? — Дворецкий приятно улыбнулся.
Зарина ухмыльнулась.
— Вот. — Глянув поочередно на Имбер и Таддеуса, Зарина скопировала жест Жака, указав на самого дворецкого. — Учитесь, как нужно со мной разговаривать.
С этими словами Зарина развернулась к слушателям спиной и под ручку с Жаком выплыла в коридор.
Комната, которую ей предоставили, имела впечатляющие размеры. В одну такую комнату втиснулся бы весь их с Лаусом дом.
— Долбаные мажоры, — буркнула про себя девочка, рассматривая тяжелый полог на здоровенной кровати. На такой бы уместились двадцать Зарин, если бы их размещали по типу шпрот в банке.
— Для вас приготовлена горячая вода, — сообщил Жак. — Мыло, щетки, полотенца — все для вас. Суп, бутерброды, чай, лимонный напиток будут ждать на столе.
— О, Мини-бикини все-таки уронила меня на землю на подлете к замку. А то как бы я, не разбившись, попала в рай? — Зарина расплылась в довольной улыбке и начала стягивать с себя куртку, одновременно стряхивая с ног кеды.
— На здоровье. — Жак поклонился и с видом человека, выполнившего долг перед родиной, вышел за дверь.
Кожа встретила горячую воду с благодарностью. Зарина нырнула и пару секунд просто прислушивалась к гудению прорывающихся сквозь водную гладь звуков внешнего мира. После ванны, обернувшись полотенцем и ступив на мягкий ковер в комнате, девочка подумала, что готова возлюбить весь мир. Однако это ощущение длилось недолго — этак секунды три-четыре.
— Вашу одежду я забрал. Ее выстирают и почистят, — отрапортовал появившийся в дверях Жак. Чуть помолчав, он добавил: — По мере сил. В затруднение нас поставил материал ваших брюк. Что это за чудная ткань?
— Джинсы. Неплохо я извазюкалась, пока обозревала окрестности? — ехидно поинтересовалась Зарина, скидывая полотенце и шлепая голышом через всю комнату. Жак даже бровью не повел. Деловито встряхнув в воздухе платьемночнушкой из тонкой летучей ткани, дворецкий степенно опустил его уже на расстеленную кровать и придирчиво разгладил.
— Да, пачкаться вы умеете. Спокойной ночи, — пожелал Жак, тихонько притворяя за собой дверь.
— Ага. И пусть клопики меня что ли сожрут, — откликнулась Зарина, уже засыпая. — А то такая бурда вокруг творится...
Что-то скреблось с другой стороны преграды. Это определенно было «что-то», потому что на «кто-то» это что-то явно не тянуло. Зарина отодвинулась от стены невидимого купола. Существо за ней повторило ее движение, будто отражение в зеркале. Очень жуткое отражение. Провисшая кожа пыталась стечь с костей, словно сильно нагретая резина. Один глаз заплыл, а второй вытаращился так, будто собирался восполнить собой недостаток первого. Нос стек на подбородок, а на его месте зияла дыра. Растопыренные пальцы существа упирались в преграду. Оно наклонилось вперед, и нос окончательно расплющило в лепешку.
— Фу, — высказалась Зарина, хотя и без особых эмоций.
— Я видел и мерзостнее, моя психопатия.
Девочка посмотрела через плечо и сморщила нос. Поза Шута копировала позу «резинового существа» с одним лишь отличием: кроме носа, Шут прижал к преграде еще и губы, изображая страстный чмок. В расплющенном виде его губы приобрели сходство с губами перебарщивающих с силиконом прелестниц.
— Ты решила окончательно себя доконать? — звякнув бубенчиками на колпаке, спросил Шут. — Чем еще объяснить твое упрямое желание лишать себя сна?
Зарина окинула многозначительным взглядом свой купол и туман за ним.
— И это ты называешь «сном»? — холодно поинтересовалась она. — Ночь за ночью одна и та же картинка, одна и та же местность. Разве сны не должны быть красочными? Ну или хотя бы более разнообразными?
Шут хмыкнул и, повернувшись к девочке спиной, медленно сполз по преграде.
— А мне нравится психоделика, — проурчал он, как толстый сытый кот. — Психоделика с моей психопатией — что может быть лучше?
— Отдых разума, — ответила Зарина. Ей смешно не было.
— Порой ты и телу не даешь отдых, — заметил Шут, хитро посматривая на девочку через плечо. — Что тут говорить о разуме?
— Мое состояние, похоже, ухудшается, — медленно проговорила Зарина, прислоняясь плечом к внутренней стороне купола. Вязкая земля под ней забирала последнее тепло из тела. — Я то вспоминаю, то снова забываю различные эпизоды из детства. Например, гибель мамы. Порой картина так и стоит перед глазами, а иногда я забываю даже ее лицо. Мои воспоминания смазаны и туманны. Запах яблочного пирога, золото волос Алексиса, теплые руки мамы — все это смешивается в моем разуме в ментальный гоголь-моголь. Вспышка, темнота, снова вспышка. И кровь, много крови. Никак не получается извлечь из памяти четкую картинку... Черт, на фига я рассказываю это тебе?
Помалкивающий до этого момента Шут, хихикнул.
— Потому что только я готов тебя слушать, моя психопатия.
Зарина зарылась пальцами в холодную землю.
— Нет. Просто я больной шизофреник, от отчаяния готовый изливать душу даже внутреннему демону.
— А ты отчаялась? — Под тенью колпака блестели внимательные угольки глаз Шута.
Зарина задумчиво потерла комок земли между подушечками пальцев.
— Не знаю. Вряд ли. Отчаяние связано со страхом, а я не умею бояться. — Девочка подняла голову и пристально уставилась на Шута. — Кстати, ты отнюдь не единственный, кто готов слушать мою бредятину. Я знаю одного Суслика, который тоже бы, наверное, выслушал меня. — Зарина вновь откинулась спиной на невидимую преграду. — Ха, она болтала о том, что всегда будет на моей стороне, а я, идиотина, и уши развесила. Бросилась из-за нее под машину...
— Вот видишь. — Шут с силой вжался лицом в стенку купола, словно желая таким образом быть ближе к Зарине. — Она обещала тебе золотые горы, но душу-то ты все равно изливаешь мне. Забудь о ней! Ты пострадала из-за нее! Она скучная, она такая же, как все! Тоскливая, скучная! Тебе не нужен Суслик! У тебя есть я!
— Ага, я пострадала из-за нее, — согласилась Зарина, не слушая завывания Шута. — Это Суслик виноват, что я попала в Утопию...