Страница 96 из 106
— Я был восхищён! — он сорвался на громкий шёпот, но тут же спохватился. — Несколько недель назад армия Египта выступила к Акре. Султан призвал всех своих вассалов помочь ему сбросить христиан в море. Эмиры Хамы и Хомса собрали свои войска, оголив даже границы, и выступили ему навстречу с осадным обозом, везущим стенобитные орудия. Эмир здешней крепости тоже послал своих людей. И тут Маркаб
Одна единственная вылазка привела к тому, что целая армия задержалась на несколько дней, а осадный обоз со стенобитными орудиями и вовсе опоздает на декаду. Стражники никого не поймали и теперь о вновь поднявших голову ассасинах заговорят не только по всей Сирии, но и далеко за её пределами. Это, конечно, влечёт для нас определённые неудобства, но это первая обнадёживающая для нас весть после длинной череды тяжёлых поражений, потери независимости, гонений за веру и тысяч лишений. Те, кто решили, что всё кончено, и впали в уныние, вновь воспрянут духом.
Для меня известие о выступлении сарацинской армии оказалось новостью. Нет, в пути я слышал, что война возобновилась, но не ожидал, что арабы так быстро соберут свои силы. Может с султаном получится договориться? Ведь сарацины тоже чтят Бога, пусть и по магометанскому обряду.
— Когда египетская армия подойдёт к Акре?
Собеседник не пытался мяться или торговаться, хотя видит Бог, я готов был дорого заплатить за любые сведения о происходящем. Вместо этого он просто бескорыстно ответил.
— Через две недели. Твои братья уже извещены.
— Так чего вы хотите?
— Ты выкупаешь у эмира единоверцев. Я хотел сказать тебе, что этот жадный и бесчестный человек под видом христиан отдаёт тебе всех, кого может. Не только католиков, но и греков, христиан востока, иудеев, язычников, даже мусульман, да гореть ему в аду. Прошедшим днём стражники схватили некоторых из наших, в том числе и мою семью. Мы живём бедно, и этого оказалось достаточно.
— Но постой, — я был шокирован таким заявлением, — какой ему смысл в таком обмане? На сегодняшний день я выкупил около полутора тысяч единоверцев. Преимущественно женщин и детей.
— У него нет большого количества христиан. За пять прошедших лет кого-то выкупили или он выкупился сам, кого-то продали дальше, кто-то умер или принял ислам. Никто не считал, сколько у эмира рабов твоей веры. Зачем? А когда ты отдал гору серебра для их выкупа, то стали искать и считать. Тогда-то всё и вскрылось. Эмир мог бы выкупить твоих единоверцев в Хаме, Хомсе и других землях, но ему жалко тратить на это деньги. И он решил сбыть тебе под видом христиан всех рабов и бедняков, невзирая на их веру. Ты ведь не можешь лично опросить каждого. А после того, как ты ничего не заметил, он и вовсе потерял всякий стыд.
— Но люди же возмутятся!
— Кто? Богачи? Стражники? Вельможи? Их семьи не тронут. Зачем им возмущаться? А что-то от твоих денег перепадёт и им. Кто-то должен убирать хлеб и работать, а значит, эмиру потребуются новые рабы, которых он купит за твои деньги и гораздо дешевле. Поэтому недовольны лишь бедняки, но кому есть дело до их жалоб? Ты их слушать не стал, например. Да и если бы выслушал, то либо не поверил, либо они бы смолчали. Ведь узнав правду ты бы не стал платить за них деньги, и оставил в руках очень сильно расстроенного эмира.
Я молчал, вспоминая, как при осмотре выкупаемых рабов, один мужчина заявил, что он буддист, а не христианин. Язычника прямо при мне с извинениями вывели из толпы и отрубили голову, объяснив, что этот «неверный» обманул своего эмира, назвавшись христианином.
— Но чего боятся пленники? Я ведь не работорговец, они свободны.
— Ты отведёшь их в свои земли, а там твои соплеменники быстро выяснят, что многие из них не знают обрядов. Тебя выгонят из Ордена за растрату, а их сделают рабами.
Я пожевал в молчании губы. Нет, того, что меня выгонят я по понятным причинам не боюсь, но ситуация действительно неприятная. А главное — в ней виноват лишь я сам. Меня обвели вокруг пальца как малого ребёнка. Хуже всего то, что я уже передал эмиру деньги, а караван «выкупленных из неволи христиан» покинул крепость.
— Ты пришёл просить за своих?
— Не только. Остальные мусульмане считают нас еретиками, презрительно называют «голодранцами». Заяви я о том, кто есть, толпа разорвала бы меня на части. Я не боюсь смерти, а совершённое доброе дело, может быть, улучшит отношение ко всем нам. И мне просто больше некуда и не к кому идти.
Интерлюдия. Эмир
Крепость бурлила. Нет, на улицах и в коридорах не звенело оружие, не раздавались воинственные кличи, но ропот возник, и не собирался униматься. Впрочем, эмир не обращал особого внимания на бурление черни. Низы нужно держать в строгости, дабы они не забывались. Так что нынешнее испытание пойдёт им лишь на пользу.
Как ему докладывали, молодой и глупый христианский рыцарь, прибывший выкупать единоверцев, охотно внимал сладким речам, щедро платя за них звонким серебром. Неуёмные сплетники, с которыми бесполезно бороться, говорили, что он его привёз целую груду. Ещё говорили, что он указал на закопанную христианами казну, которую те спрятали, перед тем как сдать крепость. Говорили… впрочем, неважно, о чём говорят глупые слухи. Важно другое. Чужак заплатил огромный выкуп, а у него, эмира, не нашлось под рукой нужного количества рабов и пленников. Казалось, что их как грязи, но стоило начать искать и собирать, как возникли проблемы. Разумеется, он не собирался отказываться от денег, самих плывущих в руки. Это было бы просто глупо, верно? Перекупать рабов-христиан у других слишком накладно, да и времени займёт не мало. Поэтому он приказал страже хватать любых рабов, бродяг и бедняков, невзирая на их веру. Ну и конечно детей, ведь если отнять ребёнка у матери, то кто разберёт какой он веры? А золотые динары на дороге не валяются.