Снежный пепел

— Детям своим.

— Мои сыновья уже взрослые, им мои копейки не нужны, — грустно говорит Гринь, потом берет меня за руку и странно смотрит. Я уж было хотела не так понять его, подумав, что мой старый начальник клеится ко мне, но дело в другом. — Я всегда хотел дочку, вот такую, как ты. Но моя жена рано ушла, туда, откуда не возвращаются. Другую не смог полюбить. Вот и остался без дочери. А глядя на тебя я, я мечтаю, что ты и есть моя малышка. Ты даже похожа чем-то на мою Риту.

— Мне очень жаль… — шепчу, зная, что Гринь никогда не говорит о своей семье и тем более о мечтах. Я вывела его на откровения двумя словами всего лишь, тем, что отказалась от помощи.

— Если жаль, то давай номер карты, я скину нужную сумму. Отдашь, когда сможешь. А если не сможешь, то и ладно. Я немолод, и если что случится, то с собой взять не смогу все равно, эти бумажки. Тебе нужнее.

Гринь уходит снова к столу, на котором лежит старик. Он будто сравнивает себя с ним, хотя еще не так стар.

— Вот этот дед сможет забрать с собой накопления, квартиру, машину? Ведь у него по-любому есть и деньги, и жилье. И пес есть, Ромео, золотистый спаниель… и его с собой не заберет.

Я удивленно смотрю на Гриня, откуда он знает, что есть у этого человека? ладно про деньги и квартиру догадаться не сложно, но собака…

— Это твой знакомый? — спрашиваю не просто из любопытства, вдруг друга поддержать нужно.

— Нет. Просто нашел сначала шерсть собачью на его одежде, а потом вот, — протягивает мне фотографию рыжего песика, такого милого, что у меня глаза щиплет от слез. Он теперь где-то один, раз хозяин его здесь.

— Может, родственники песика заберут? — предполагаю, уже решив отыскать его.

— Даже деда никто не заберет. Приезжал его поверенный, рассказал, что старик сам нанял ритуальную службу, оплатил и похороны, и место на кладбище. Нет у него родных. Только этот пес. Там на другой стороне посмотри.

Я переворачиваю фотографию, и вижу надпись: «Это мой пес Ромео. Если со мной случилось что-то, значит он остался один в квартире. Не сочтите за труд, позвоните по этому номеру и сообщите об этом абоненту. С огромной благодарностью, Устименко Борис Юрьевич.»

— Слушай, надо позвонить же… — вскакиваю с подоконника, волнуясь уже всерьез. — Ведь дедушку привезли вечером, значит Ромео сутки скоро, как один.

— Я позвонил. Говорю же, приходил поверенный уже. Его можешь не готовить к похоронам особо, некому на него смотреть. Завтра в полдень ритуальная служба приедет за ним.

Вечером Гринь уезжает домой, обещая договориться о новой работе для меня, с одним из своих многочисленных друзей. Мне очень нужна работа, необходима. Хоть бы у него получилось.

Я закрываюсь изнутри, выпроводив двух санитаров за территорию морга, они дежурят в своей каморке. Мне совсем не страшно одной, стелю себе на кушетке в ординаторской. Здесь уютно, везде кусты в горшках, телевизор на стене, можно спать, или смотреть фильмы до посинения. Имеется небольшой холодильник и чайник с микроволновкой, в которой я разогреваю свой ужин.

Ночью почти не привозят «постояльцев», редко. Сплю спокойно до утра. И только одна мысль не дает покоя — как там, в неизвестной квартире красавец Ромео?

Утром с санитарами одеваем тело старика, готовлю нужные документы, и уже в восемь часов еду по адресу, который нашла в книге регистрации «постояльцев» нашего «отеля».

Первый день лета, солнце сегодня жарит с утра, во дворах тишина. Никто не торопится в школу, каникулы, да и выходной день дает немного отоспаться. Я нахожу нужный подъезд и стою на крыльце, разглядывая домофон. Подождать, когда кто-нибудь войдет или выйдет, или позвонить в любую квартиру. Но мне неловко, в воскресное утро многие отдыхают.

Выбираю первый вариант, жду, сидя на скамейке. Недолго. Вскоре домофон пищит и из подъезда выскакивает маленькое солнце.

— Ромео! — зову, пес мне как родной стал, так долго я разглядывала его снимок. Собака сначала останавливается, а потом радостно мчится ко мне, скулит и тычется в мои руки. Милый…

— Вы кто, девушка? — слышу над головой.

Я и не заметила, что следом за собакой вышел молодой мужчина, и в руках у него поводок. Значит, за Ромео есть кому приглядеть, я могу спокойно уходить. И даже немного жаль, почему-то…

Глава 14

Сашка

Ромка вперед меня выскочил из подъезда, устремляясь к незнакомой девушке, сидевшей на скамейке. Та знает его имя, зовет. Неужели у Юрьича есть родня? Мне даже страшно стало, за сутки я успел свыкнуться с мыслью, что Ромка мой теперь.

— Бедолага… — ласкает девушка пса, жалея его. Ее правая рука зарывается в золотистую шерсть, а пес тычется в левую ладошку и скулит.

— Вы родственница Бориса Юрьевича? Откуда вы знаете Ромку? — спрашиваю, напрягшись. Я не отдам пса.

— Нет. И Ромку не знаю, — тихо говорит девушка, все так же лаская пса, даже не смотрит на меня. — Я ему привет принесла, от хозяина.

Ничего не понимая, я молчу. Девушка поднимается, поправляет длинные волосы. И тут поднимает голову, глядит прямо мне в глаза. Мне будто под дых. Аленка, с васильковыми глазами.

— Я в морге работаю… здесь недалеко, — объясняет она, не понимая, почему я так рассматриваю ее лицо. — Сегодня готовила его хозяина к погребению… хоть и перчатки, но запах, наверное, все равно есть… вот Ромка и признал меня.

Девушка лепечет, все тише и тише, тоже разглядывая меня. Но я не вижу, что она меня узнала, просто моя безмолвность ее удивляет.

— Ну… у собак нюх же… Ладно, я пойду. Я просто переживала о песике.

— Откуда вы узнали о нем, — прорезается мой голос, преодолев сухость в горле.

— А… вот, — девушка протягивает мне фотку Ромки, — мы нашли в кармане покойного.

— Ясно, — роняю я, глядя, как девушка треплет за уши пса, на прощанье.

С языка рвется вопрос — ты Алена, которая работала на «скорой» год назад и спасла меня? Но я только разглядываю пушистые длинные волосы цвета карамели, ладную фигурку и любопытные синие глаза. Это точно она! Тогда на ней была шапочка и маска, но я уверен, что не ошибаюсь. А еще помню мягкость теплых губ, на моих губах, когда она делала искусственное дыхание мне.

Но молчу. Таких как я, у нее сотни были, спасенных. И теперь она ушла работать в морг, оказывается. Ну да, там работа поспокойнее. Девушка взмахивает рукой на прощанье и уходит, а я стою, как остолоп, хочу остановить, но не могу найти слов.

— Девушка… как вас? — я знаю ее имя, но сомневаюсь.

— Алена, меня зовут, — останавливается она, смотрит с улыбкой. Ее обнимает утренний солнечный свет, будто ангел светится.

— Можно я тело Юрьича заберу? Ну… я похороню, ведь у него кроме Ромки больше никого и нет.

— Он сам позаботился о себе, в полдень тело заберет ритуальная служба, — непринужденно говорит красотка в ярком голубом платье, которое делает ее похожей на девочку лет пятнадцати. — Панихиды и поминок не будет, наверное, но вы можете проводить вашего соседа в последний путь. Сейчас, я вам адрес морга дам.

— Я знаю адрес, — уведомляю девушку, которая роется в сумочке, наверное, ищет визитку или блокнот с ручкой. — А вы пойдете на похороны?

— Не знаю, — пожимает хрупкими плечиками и смотрит на Ромку, носившегося по тротуару. — Ладно, составлю вам компанию, все равно дел сегодня больше нет. Встречаемся в половине двенадцатого у ворот морга.

— Хорошо, — такая радость в груди, будто меня не на похороны пригласили, а на свидание в кафе. Впрочем, потом можно будет и в кафе посидеть, помянуть Ромкиного хозяина.

Это точно судьба, думал я, тщательно выбирая рубашку. Я побрился и даже упросил соседку подстричь меня. Пожилая женщина удивленно стрекотала, странно прицокивая языком, будто радовалась, что я понемногу возвращаюсь к жизни. Хорошие у меня соседи. Были. Теперь осталась одна тетя Тоня, мечтающая поженить меня со своей внучкой Леночкой.

Но Лена не в моем вкусе совершенно, мы крутились раньше в одних кругах, так я развязнее девиц не видел, таких точно в жены брать не стоит. И только приезжая к бабушке, она была скромняжкой с косичками, вводила свою бабулю в заблуждение. А я хранил секрет подруги и только отмахивался от старушки, когда она очередной раз заговаривала о женитьбе.