Снежный пепел

— Аленка, угомонилась бы уже, — ругает меня дедушка, прикладывая большую мозолистую ладонь к тому месту, где чувствовалось движение. — Тяжело уже тебе, вон какой шустрый пацаненок растет.

Я только улыбалась, да, Егорка весьма шустрый, весь в отца. Как ни странно, но в этот раз беременность проходила без осложнений, к восьмому месяцу вообще перестала волноваться, теперь уже спасут, если что. Я не принимала лекарств, которые раньше пила пачками, чтобы сохранить беременность, только свежий воздух, парное молоко и фрукты-овощи со своего огорода. Возможно это и помогло.

Имя малышу я не выбирала, оно мне даже не особо нравилось, но Саша мечтал так назвать своего сына. Как ни странно, оно будто прилипло, даже еще не видела малыша, но чувствовала, что никакое другое имя ему не подойдет.

Я до сих пор не могла поверить, что Саши нет, всё не давало покоя обезображенное тело, что опознать возможно было только с помощью днк. А Саш двое у одного отца.

Решила — рожу, поеду в город к Шурке, удостоверюсь, что он, это точно он. Зная своего мужа, больше верится в то, что без ноги остался он и, посчитав себя обузой, мог самоустраниться из моей жизни. Я тоже такая, хотела отпустить любимого, потому что ущербная, если он не согласился бы на суррогатное материнство.

В последний день мая моя кроха появился на свет. Вот в тот день наревелась от облегчения, и оттого, что Саша в этот момент был не со мной, он даже не успел узнать, что я снова беременна. Если бы не дедушка, я бы была один на один со своим долгожданным счастьем.

В конце июня к нам пожаловала гостья, которую не ожидала увидеть в наших местах. Свекровь приехала. Я как раз укачивала Егорку в коляске, чтобы поспал на свежем воздухе, заодно обдумывала, когда поехать в город и начать поиски Шурки. Мне не терпелось быстрее это сделать, останавливало только то, что не хотела трястись в автобусе с малышом. Надо найти, кто бы отвез нас на машине. И тут ко двору подъезжает шикарная черная машина, будто по заказу.

Увидев ее, я даже не пошевелилась, только плотнее прикрыла сеткой, чтобы не видно было лица ребенка. Уж этой змее не хочется его показывать.

— Здравствуй, Алена, — присаживается свекровь возле меня на скамейку. Спина ровная, будто кол проглотила, виновато сдвинутые бровки. Видимо узнала, что я родила от Саши и приехала, чтобы посмотреть на внука.

— Здравствуйте, Галина Сергеевна.

— Твой адвокат приезжал… насчет наследства. Сказал, что ты беременна. А ты уже родила… Кто родился?

— Мальчик, — хочу огрызнуться, но мне немного жаль женщину, которая потеряла сына и мчалась в такую даль, чтобы увидеть его наследника.

— Можно посмотреть? — тянет руки к коляске, но я откатываю ее и встаю.

— Зачем? Вы не дали мне проститься с Сашей, решили, что не стою я того. И вообще, почему именно вам сообщили, что он погиб? Должны были мне сообщить, я его жена! Как так получилось, что я узнала все случайно, от подруги?

— Алёна… я виновата… прости меня. Это всё я сделала. Мне нет прощения, я знаю, вернее осознала уже. Прости, ради Христа! Этот мальчик единственное, что осталось от Саши, его кровинка.

Женщина готова на коленях ползать, вымаливая прощение. Толкаю коляску к ней, откидывая сетку. Пусть смотрит.

— Расскажите мне все. Я просто знать хочу.

Эпилог

Через час я с малышом еду в город, чтобы осуществить поиски. Новоиспечённая бабушка держит на руках Егорку, налюбоваться не может. Воркует с ним, хотя ребенок спит. Удивляется сходству с Сашей. Ну а как иначе? Я молилась об этом всю беременность.

Мы всё выяснили, и Галина Сергеевна упросила впустить их с мужем в жизнь внука. Да кто я такая, чтобы лишать сына родственников? Пусть участвуют в воспитании. Это лучше, чем враждовать.

Они увидели сообщение о землетрясении в новостях, зная, что сын в тех местах, бросились выяснять что с ним. Когда узнали о его гибели, пообещали сообщить страшную новость мне, Сашиной жене. Но не сообщили, поэтому меня не стал никто разыскивать. И на похоронах свекровь меня видеть не хотела, потому что Саша ей сообщил перед отъездом, что я подала на развод. Я и так была им чужая.

И только малыш нас помирил.

Пока едем, я дозваниваюсь своему адвокату и прошу отыскать адрес родителей Татьяны, свекровь сказала, что после трагедии она забрала детей и уехала к ним. Через десять минут я получаю координаты, это в соседнем городке, едем сразу туда.

— Зря ты надеешься, Алёнушка, ведь тест показал, что…

— Посмотрим, — обрываю женщину на полуслове. — Я чувствую… тут. Саша жив.

Я кладу ладонь на сердце. С каждым днем уверенность крепчает, не знаю почему. Я будто его ощущаю душой. Рассказывать свекрови, что у ее мужа было два сына, я не буду. Если окажется, что погиб Шурка, то пусть свекр сам объясняется со своей женой.

Я не узнала свою подругу, она резко постарела будто, на голове черный платок. Когда она открыла мне дверь, я сразу поняла, кто из нас двоих вдова. Сердце мое забилось с удвоенной силой. Бросилась в объятия Танюшки, и мы с ней разрыдались прямо на пороге. Потом прошли в квартиру.

— А где все? — оглядываю комнаты, ища малышню.

— На даче. А я в церковь ходила. Я каждый день хожу… не отпускает меня. Не радует ничего… только дети держат.

Таня стоит у стола в гостиной, на которой фотография Шурки, с черной лентой и свеча горит перед ней.

— Мне очень жаль… держись… — подхожу к ней и обнимаю. Я не знаю с чего начать, чтобы узнать про моего Сашу. — Я вот тоже, до сих пор оплакиваю мужа…

— Как? Саша твой жив же! — ее шоколадный взгляд просто искрится изумлением. — Я тогда поехала искать своего… долго искала, а когда нашла, то оказалось, что он не мой. В госпитале лежал, ему ногу ампутировали. А когда Сашу откопали, то в кармане нашли документы моего мужа.

— Почему?

— Саша сказал, что брат ему сам отдал. Но раз он до сих пор не сообщил тебе, что жив, думаю он нарочно их к себе в карман положил. Просто не собирался возвращаться.

— Решил, что не нужен мне… раз инвалид. А где он сейчас?

— Да кто бы знал… я рассказала, что ты беременна, но видимо и это его не впечатлило. А как ты? Снова… снова…

— Нет, у нас родился сын, Егорка. Ему уже месяц. Он в машине, с Галиной Сергеевной ждет.

Через месяц я нашла своего Сашу! Как ни странно, помог Бог и интернет. Когда совсем отчаялась, и даже наняла детектива, который рыскал по стране и все без толку, я вспомнила Татьяну и ее походы в церковь. И тоже пошла. Целый час разговаривала с Девой Марией, молиться не умею же. И вот на выходе, у ворот, меня схватила за руку какая-то растрепанная старуха, которая бормотала что-то под нос.

— Простите, что вы говорите? — достаю купюру из сумочки, протягиваю ей.

— Паучиха сеть плетет…

Там подарок ее ждет…

День-деньской глядит на лик…

Посылая миру клик…

Она бормотала, как заведенная, вгоняя меня в ступор.

— Ох, чего ты ее слушаешь, девонька, юродивая она, несет ахинею! — говорит женщина в черной одежде, видимо служительница церкви. Она машет на старуху, прогоняя ее:

— Давай, иди отсюда, не приставай к прихожанам! А то батюшке скажу, он не разрешит тебя больше кормить обедом.

Я тоже пошла прочь, но стишок про паучиху запал в голову, крутится, даже когда домой прихожу. Хм. Сеть плетет… посылает миру клик. Смотрю на ноутбук, и вдруг озаряет меня. Сеть — это же интернет, соцсети! Я сто лет не открывала свою страничку, делаю это немедленно и сразу вижу, как какой-то Кузнечик оценил все мои посты, причем совсем недавно.

Я с трепетом накидала новые фотографии, одну поставила с Егоркой. Лайки прилетели тут же. Несколько дней Кузнечик не принимал заявку дружить, а потом мы стали даже переписываться. Я боялась спугнуть его, хотя была уверена, что это мой Саша. Заманивала его в сети, как паучиха, кидая новые фотографии, видео с малышом. Он просил еще.

И вот тогда я написала ему всё откровенно. Просила вернуться, умоляла. И Кузнечик пропал. Я испугалась, что спугнула Сашу. Несколько дней прошло, я металась все эти дни, не зная где его теперь искать.