Страница 39 из 173
- Как же, по-твоему, - Антуан даже не подозревал о том, какая буря творится совсем рядом с ним, - она будет приносить пользу республике?
- Занимаясь тем, чем привыкла, - ровно ответил Робеспьер, по-прежнему на меня не глядя, и от этого у меня появилось неприятное ощущение, что обо мне говорят, как о неодушевленном предмете. Но привлечь его внимание было страшнее во сто крат.
- И чем же?
- Работать пером.
Секунду до Антуана доходило, что Робеспьер имеет в виду.
- Ого, Натали, - обратился он ко мне то ли серьезно, то ли полушутя, - да ты писательница? Почему не сказала?
- Нет, - я с трудом вспомнила, как надо шевелить языком, - я журналист.
Я ожидала, что Антуан снова засмеется, но он не стал этого делать. Только вытаращился на меня и глупо переспросил:
- Журналист?
Я кивнула. Антуан поморгал. Похоже он, как и я вчера, не знал, смеяться ему или плакать.
- Мало нам своих, - наконец высказался он, справившись с собой, - а тут еще ты. Выброси это из головы. Да кто возьмет тебя в газету? Для этого надо быть полным психом.
Мгновенно закипев, я хотела было тут же, не сходя с места, популярно объяснить ему значение и пользу моего нелегкого ремесла, ибо мне хуже горькой редьки надоела та снисходительность, с которой аборигены о нем отзывались. Я никогда старалась не переводить стрелки, но на язык так и просилось: “Сами попробуйте!”. Наверное, что-то в этом духе я бы загнала Антуану, а потом обиделась бы на него окончательно, если б Робеспьер вдруг не протянул с задумчивым видом:
- А мне кажется, у меня есть одна кандидатура для вас, Натали.
- Да? - вот от него я не ожидала, что он может мне что-то подсказать. - Кто?
- Да, действит… - Антуан тоже был живо заинтересован, но тут осекся, очевидно, поняв, кого Робеспьер имеет в виду. - Постой, ты что, о нем говоришь?
- Именно о нем, - чинно кивнул Максимилиан, довольный собой донельзя. Сен-Жюст закатил глаза и спросил безнадежно:
- Ты же шутишь, да?
- Ни единой секунды.
- Но это же невозможно!
- Эй, эй, эй, - чувствуя, что обо мне тут начинают забывать, я поспешно вклинилась обратно в разговор, - вы вообще о ком?
Антуан на мой вопрос не обратил внимания, он был слишком занят своими измышлениями:
- Да он же без пяти минут труп!
- Я бы не стал высказываться столь определенно.
- Да я готов сотню поставить, он…
- Ты же знаешь, - мягко, но бескомпромиссно оборвал его Робеспьер, - я не заключаю пари.
Краем глаза я заметила, что за нами неотрывно наблюдает восседающий за соседним столиком Дантон и еле слышно вздохнула, вспомнив, что он говорил о конвентских сплетниках. Сегодня у них грозил появиться новый, весьма богатый материал для обсуждения, если б я тотчас не нашла способ свернуть разговор.
- Постойте, постойте, - я опередила Антуана, готовившего, как можно было судить по выражению его лица, экспромт целой небольшой речи, и наконец-то заставила себя посмотреть на Робеспьера, - о ком вы говорите?
Антуан заткнулся. Будто он - воздушный шарик, а я только что проткнула его иглой. Все, на что его хватило - лишь махнуть рукой, как отмахиваются от больных, у которых не осталось ни одного шанса.
- Вы наверняка уже слышали его имя, - негромко заметил Робеспьер, как мне почудилось, что-то про себя просчитывая. - Жан-Поль Марат, редактор “Публициста Французской республики”.
Я вспомнила газету, купленную во время прогулки в Пале-Эгалите - она до сих пор валялась на столике в отведенной мне комнате, я уже не один раз хотела отправить ее в мусор, но всякий раз что-то удерживало меня от этого. Вот и сейчас, стоило Робеспьеру назвать вслух имя главреда этого листка, я почувствовала непонятное волнение, словно стою на распутье, и выбор, который я сделаю, будет значить для меня очень много. Хотя ничего определенного мне не сказали и вообще не заставляли что-то выбирать.
- Замечу, - ожил Антуан, - он сейчас арестован, и послезавтра его будет судить трибунал.
- Его арестовали? Но за что?
- А ты у них спроси, - короткий и неприязненный кивок Сен-Жюста был адресован небольшой компании, расположившейся в паре столиков от нас. Среди мирно беседующих мужчин я никого не знала, но по их холеному виду предположила, что они, скорее всего - местные консерваторы. Пожалуй, только они способны делать такие лица, будто их окружает сплошное собачье дерьмо, а сами они изо всех сил его разгребают, исполненные лишь высоких дум о том, как не запачкать собственные белоснежные плащи.
- Все эти Бриссо, Гаде, Барбару, - мне пришлось приложить усилие, чтобы понять, что это фамилии, а не какие-то прозвища или незнакомые мне слова, - уже несколько месяцев точили на него зуб. И наконец-то им удалось пропихнуть обвинительный декрет. Мы пытались его защитить, но дело было уже безнадежное.
С досадой на лице он допил остатки кофе. Не знаю, что заботило его больше - что защитить Марата не удалось или что к его словам не прислушались. Впрочем, зная Сен-Жюста, вряд ли он отличал одно от другого.
- Я думаю, - сказал Робеспьер примирительно, - что он и сам способен защититься. В любом случае, послезавтра мы это увидим. Можете сходить и посмотреть, Натали, но предупреждаю - занимать место надо с самого утра, толпа обещается необыкновенная.
Впервые за все время разговора мы с ним встретились взглядами и я, стараясь не чувствовать, как подгибаются колени, ответила почти что с вызовом:
- Я обязательно схожу.
Антуан фыркнул:
- Дурацкая затея, как по мне. Впрочем, делай как знаешь. Нам не пора, Максим?
- Да, перерыв скоро кончится, - согласился Робеспьер, взглянув на часы, и остался стоять на месте. Антуан глянул на него с недоумением.
- Ну так мы идем?
- Идем, - кивнул Робеспьер и не сдвинулся с места. Антуан посмотрел на него, потом на меня, что-то соображая. У меня упало сердце - до меня дошло, что имел в виду Максимилиан своим красноречивым взглядом, обращенным к Сен-Жюсту. На лице последнего расплылась почти издевательская улыбка.
- А. Так ты меня догонишь, ага-ага? Пока, Натали.
И, прежде чем я успела схватить его за рукав, готовая, если что, умолять не оставлять меня с Робеспьером наедине, скрылся, разве что не насвистывая. Я что было сил вцепилась в стол, как будто он остался моей единственной опорой.
- Нам нужно поговорить, - бесцветно сказал Робеспьер, отводя взгляд. - Но не здесь. Никуда не уходите вечером из дома, прошу.
- Хорошо, - я не знала, как можно дважды заикнуться в одном коротком слове, но с успехом это проделала. На прощание посмотрев на меня и чему-то кивнув, словно я своим растерянным видом укрепила его в каком-то принятом безотлагательном решении, Робеспьер удалился. Я постояла немного неподвижно, унимая дрожь в руках, и тут заметила, что Дантон уже с минуту делает мне знаки, приглашая составить ему компанию за столом. Наверное, в любой другой момент я бы с удовольствием к нему присоединилась, но тогда мне отчаянно, до боли почти захотелось остаться одной. О том, что предстоит мне вечером, мысли лезли такие, что впору было зарыдать, но меня неожиданно осенило простое и гениальное “Чему быть, того не миновать”, что, конечно, не могло меня успокоить, но хоть как-то примирило с тем, что должно произойти.
- Не запирайте дверь, - тихо попросила я, сама не зная, зачем.
Робеспьер оставил ключ в замке. Но я все равно сидела, разве что не дрожа от напряжения, и мысленно готовилась ко всему. Но пока что все шло исключительно мирно - Максимилиан прошел мимо меня, задержавшись лишь на миг, коего хватило мне, чтобы втянуть голову в плечи и так замереть, и медленно опустился в кресло. То самое чертово кресло.
- Я хотел сказать вам… - его взгляд все-таки не удержался на моем лице, соскользнул ниже, и я скрестила руки на груди в нелепой попытке отгородиться. Робеспьер прикрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул. Как ему плохо, я ощущала почти что физически.
“Сейчас начнется”, - подумала я и попыталась придать себе независимый вид. В конце концов, за собственные глупости надо расплачиваться, и остается лишь надеяться, что вино Люсиль действительно этого стоило.