Страница 2 из 10
- Мам? - спросила Мадлен. - Мам, ты в порядке?
- Д… да… - ощущая, как леденеют руки, Эделин с трудом заставила себя оторваться от газеты. Мадлен смотрела на нее беспокойно и пронизывающе, угадывая, как казалось Эделин, все движения ее души по выражению ее лица. Нельзя было позволить ей этого. Нельзя. “Она ничего не знает”, - напомнила себе Эделин, надеясь этой мыслью вернуть к жизни отказавшую ей выдержку. Кое-как у нее получилось.
- В висок стрельнуло, - брякнула женщина первое пришедшее в голову объяснение залившей ее лицо бледности. - Ничего не случилось. Ничего.
Мадлен, конечно, ей не поверила, но не стала ничего спрашивать. И на том спасибо.
Принесли заказ, но Эделин не заметила этого. Невидящими глазами она смотрела прямо перед собой и зябко поводила плечами, будто не сентябрь сейчас царил вокруг нее, а декабрь - бесконечно далекий до этой минуты декабрь.
========== Глава 1. Эделин ==========
Аррас, 1783 год
На оглашении завещания месье де Лежера присутствовали трое, и Эделин от души радовалась этой камерной обстановке. Напротив престарелого душеприказчика месье Ренара стояла только мадам Моль, преданно ухаживавшая за домом покойного последние несколько лет, и сама новоиспеченная вдова, обрядившаяся ради случая в черное, закрывшая лицо вуалью и поминутно подносившая к глазам платок, который, по мнению Эделин, стоило пропитать луком: несмотря на все усилия, ей так и не удалось выдавить из себя ни слезинки. Какие, к черту, слезы, когда в душе у нее все пело?
- Дом в Аррасе, - монотонно зачитывал старикан, щуря слабые глаза, - дом в… в парижском предместье Сен-Дени, двадцать тысяч ливров годового дохода, а также все сбережения, общая сумма которых насчитывает около…
Жизнь разворачивалась перед Эделин во всем блеске своих перспектив. Три года мучений оказались не напрасными: согласившись принять предложение нелюдимого вдовца, Эделин поставила на козырную карту и только теперь во всей полноте осознавала это. Продав дома и землю, забрав все деньги, она сможет, наконец, выбраться из этой дыры. Куда отправиться? Бесспорно, в Париж. Затем - в Брюссель и Лондон. А там можно будет сесть на корабль и махнуть за океан, в страну, где перед Эделин, молодой богатой вдовой, открывались поистине неслыханные возможности…
Дверь кабинета распахнулась, едва не ударившись о стену.
- Простите за опоздание, - объявила стоявшая на пороге девица, на вид едва младше Эделин, разодетая как павлин и смерившая присутствующих таким взглядом, будто они тут же должны были кинуться целовать ей ноги. - Но с вашей стороны было невежливо начинать без меня.
Обдав ошеломленную Эделин запахом духов, она приблизилась к душеприказчику и бесцеремонно выдернула завещание из его рук.
- Хм, хм… - забормотала девица, морщась. - Так и есть, про меня ни черта.
- Мадам, - справившись с изумлением и решив не уступать столь вопиющей наглости, Эделин шагнула вперед, - вы вообще кто?
Обернувшись к ней, девица презрительно скривила губы.
- Мари де Лежер. Дочь бедного месье де Лежера. А кто вы такая, мне очень хотелось бы узнать.
В корабле, на котором Эделин плыла к берегам Нового Света, образовалась пробоина, и судно, еще минуту назад надежнейшее и мощнейшее из существующих, начало необратимо тонуть. Чувствуя, что пол уходит у нее из-под ног, Эделин попыталась хоть как-то спасти положение - жалко, как если бы она пыталась вычерпывать затопившую трюм воду десертной ложкой.
- Мой супруг… - тут презрение во взгляде девицы удвоилось, - никогда не говорил, что у него есть дочь.
- Отец отличался забывчивостью, - невозмутимо ответила новоявленная падчерица. - Но это не значит, что я не имею права на наследство.
- Позвольте, - протянула Эделин, чувствуя, как заветное состояние выскальзывает у нее из пальцев. - Я его жена… и я имею право…
Она попыталась выдернуть завещание из хрупких пальцев девицы, но у той оказалась неожиданно железная хватка, и теряющейся Эделин пришлось отступить. В пронзительно-зеленых глазах Мари заплясали бесенята.
- Жена, конечно, - девица оскалила белые зубы. - Суд решит, кто из нас имеет право. Надеюсь, вы собрали нужные бумаги, потому что, Богом клянусь, - ее голос превратился в угрожающее шипение кошки, которую потянули за хвост, - я вас раздавлю.
Пораженная и почти поверженная, Эделин не нашла в себе сил на достойный ответ. А девица, почуяв слабину соперницы, продолжила напирать:
- И имейте в виду, я вас в тюрьму засажу, если будете возникать. Мой отец никогда не жаловался на сердце, с чего ему было умирать от удара, а?
Выпад выбил Эделин из колеи окончательно, и ей осталось лишь признать, что поле боя осталось за юной нахалкой. Коротко, издевательски рассмеявшись ей в лицо, девица кивнула душеприказчику, так и продолжавшему стоять неподвижно после того, как у него отобрали лист, и выскочила за дверь. В коридоре замер ее окрик:
- До встречи в суде!
Не сразу оставшиеся в комнате нашли в себе силы произнести хоть слово. Эделин тяжело опустилась в кресло. Ноги ее не держали.
- Бедная мадам, - охнула мадам Моль. - На вас и так столько свалилось, а тут еще эта…
- Скажите мне, - попросила Эделин слабым голосом, благодарно приняв из подрагивающих рук месье Ренара стакан воды, - она действительно его дочь?
- К несчастью, к несчастью, - сочувственно запричитала женщина. - Она уже много лет носа сюда не казала. Знала, что месье ее на порог не пустит…
- Почему?
- Она сбежала из дома, - вдруг сказал месье Ренар, подбирая с пола небрежно брошенное наглой девицей завещание, - когда ей было шестнадцать. Был жуткий скандал…
- Месье так горевал, - добавила мадам Моль. - Он после этого и стал такой… заперся в доме, никуда не выходил… я так радовалась, когда появились вы, мадам…
“О да, там у всех были поводы для радости”, - подумала Эделин, вспомнив, с каким трепетом старикан целовал ее на венчании. Мать, помнится, все глаза выплакала от счастья, что дочь пристроена в хорошие руки, а отец так горячо желал новобрачным счастья, что чуть не помер на месте. Эделин смотрела на них и недоумевала: о каком счастье может идти речь, когда жених старше невесты раза в три? Она всегда лишь нашла способ продать себя подороже, вот и все. А теперь ее просто хотели выкинуть на помойку. Как будто она - дешевка, от которой можно избавиться просто так.
Эделин сдавила стакан в руке с такой силой, что стекло едва не треснуло.
- Ну уж нет, - прошептала она, ощущая, как в душе поднимается жаркая волна злобы.
- Мадам? - переспросила испуганно мадам Моль, глядя, как убитая горем вдова в одну секунду стряхивает с себя флер безнадежности и порывисто поднимается на ноги.
- Мне нужен юрист, - жестко сказала Эделин, осушив стакан одним глотком. - Лучший из лучших.
- Позвольте, - осторожно вставил месье Ренар, - если на имущество наложат арест, то у вас не будет средств, чтобы оплатить услуги лучшего из лучших…
- Отлично, - голос Эделин дрожал от ярости. - Тогда достаньте мне лучшего из худших! Если я уступлю ей хотя бы су, я… - тут она замолчала, поняв, что может сказать лишнее, - я буду всегда чувствовать себя виноватой перед бедным Анри…
Месье Ренар и мадам Моль переглянулись. Старый душеприказчик казался растерянным, на лице женщины же проступила улыбка человека, озаренного внезапной идеей.
- Я знаю одного человека, который может вам помочь, мадам, - воодушевленно заговорила мадам Моль. - Он мой сосед, вернулся из Парижа, у него есть диплом…
- Отлично, - оборвала ее Эделин. - Нельзя терять ни минуты. Как его фамилия?
- Де Робеспьер, - ответила женщина. Месье Ренар едва заметно поморщился, но Эделин не придала этому особого значения. Она уже вся была занята мыслями, как обставить все в лучшем виде перед неизвестным юристом.
- Пригласи его ко мне на обед.