Поцелуй на прощание

Глаза девочки вновь начали закрываться, и она пробормотала что-то в ответ – на родном, а не на чужом шипящем языке.

Помедлив лишь секунду, Наташа решительно распахнула дверь кабинета Вани и шагнула внутрь.

— Можно зайти?

— Заходи, — Ваня поднял голову от бумаг и заулыбался приветливо, отложив в сторону ручку. Беларусь чеканным шагом подошла к столу, села напротив брата и посмотрела ему в лицо.

— Я насчет лета…

— Все-таки уезжаешь? – в голосе Вани не было разочарования или осуждения, что только приободрило девушку. – Выписать отпускные? Секунду…

Он открыл ящик и потянулся за бланком, но Беларусь остановила его.

— Не в том дело.

— А в чем?

— Я… я еду с Торисом, — вот и все, рубеж перейден, и ровным счетом ничего страшного в этом не было. Брат тихо покашлял и сложил руки на животе, обеспокоенно посмотрел на сестру.

— С Торисом?

— Ну да. А что? – почти с вызовом спросила Беларусь.

— Ничего, — Россия пожал плечами и занялся заполнением бланка. – Торис замечательный парень. Ничего против не имею.

— Ты так говоришь, будто мы собираемся жениться.

Ваня поглядел на нее исподлобья, взгляд его стрельнул насмешливой искрой.

— А разве нет?

— Нет, — с излишней горячностью возразила Наташа. – Мы друзья. Он позвал меня.

— Ясно… — не переставая улыбаться, брат протянул ей заполненный бланк. – Распишись.

Она рассеянно начертала на листе подпись.

— И позови ко мне Ториса.

Поджидая Литву возле двери, Наташа ощутила, что боится. Не за себя боится, как было раньше, а за него. Ощущение это было необычным, но, прежде чем девушка успела к нему привыкнуть, дверь распахнулась, и из кабинета вылетел совершенно счастливый Торис, сжимавший в руке заветный бланк.

— Ну что? – нетерпеливо спросила Беларусь, заглядывая ему в лицо. Литва широко улыбнулся.

— Все в порядке.

— Вот и хорошо, — ответила Наташа и сама устыдилась этой своей радости. – Когда уезжаем?

— Послезавтра. Я возьму билеты на поезд.

Девушка ощутила, как на лице ее против воли расплывается улыбка. Пожалуй, все закончилось весьма неплохо.

Они выехали из Москвы в назначенный день. Провожала их, правда, только Украина – Ваня, сославшись на важные дела, не смог успеть к отправлению поезда. Аккуратно поправляя Наташе воротник кофты, Оля с мудрым видом давала ей наставления:

— Не влезай в неприятности и слушайся Ториса. Будь осторожна, особенно когда купаешься. Не трать деньги понапрасну. Веди себя так, чтобы Ване не было потом стыдно за тебя. Хорошо?

— Хорошо, — коротко кивнула Наташа и, прохладно обняв сестру на прощание, забралась в вагон.

К удивлению Беларуси, они не поехали в Вильнюс. Поезд довез их почти до самого побережья, где Ториса уже поджидала машина.

— Куда мы поедем? – спросила Наташа, забравшись на заднее сиденье. Молчаливый водитель тем временем закидывал их чемоданы в багажник.

— Мой дом стоит на берегу, — объяснил необычайно оживленный Торис. – Я люблю море. Я не представляю своей жизни без него.

Беларусь только пожала плечами.

— Мне кажется, я давно не видела моря. Но, по-моему, один раз я чуть не утонула.

— Действительно? – Литва посмотрел на нее, будто стараясь найти что-то новое в ее лице. – Как это случилось?

— Не помню. Я упала в воду. Меня вытащили. И все, — последняя фраза должна была означать, что Наташе не особенно хочется об этом говорить. Казалось, Торис все понял. По крайней мере, он замолчал и глубоко призадумался о чем-то, подперев кулаком подбородок.

Дом Литвы оказался совсем не большим, но уютным. Стоял он почти на самом берегу, так, что можно было слышать шум разбивающихся о песок волн. Наташа не стала распаковывать вещи – просто бросила чемодан на постель и вышла на просторную, залитую светом закатного солнца террасу.

Теплый солоноватый воздух мягко щекотнул ее лицо. Широко распахнув глаза, девушка глядела на море, казавшееся таким знакомым и незнакомым одновременно. Водная гладь, заливавшаяся за самый горизонт, казалась безграничной, и граница между ней и небом в сумерках была почти невидимой, эфемерной, как грань между глубоким сном и легкой дремотой. Завороженная открывшимся видом, Наташа не заметила, как к ней неслышно подошел литовец.

— Нравится?

— Очень, — ответила Беларусь, не в силах оторвать взгляда от чуть заметного горизонта. – Красиво. И знаешь…

— Что?

— Мне кажется, я была здесь раньше.

Литва, издав тихий смешок, потянул ее за рукав.

— Пойдем прогуляемся.

По берегу они шли в молчании, следя за медленно заходящим солнцем. Прислушиваясь к шепоту волн, девушка отчаянно пыталась понять, что именно кажется ей здесь знакомым, будто она прожила на этом берегу много лет. Они поднялись на широкий каменистый утес, который отвесно обрывался над водой, и замерли на самом его острие. Беларусь внимательно посмотрела на раскинувшийся под ними пейзаж и вдруг, поняв что-то, резко повернулась к своему спутнику.

— Я была здесь.

Литва поглядел на нее внимательно и неожиданно кивнул.

— Была.

— Когда? – требовательно спросила она. Торис смотрел на нее серьезно.

— Вспоминай.

Девушка еще раз окинула взглядом море, острые, покрытые водорослями камни у подножия утеса, и вдруг прошлое, что так долго являлось ей лишь в зыбких снах, предстало перед ней. Беларусь отступила.

— Это… это ты.

Литва молчал. Просто смотрел.

— Это был ты, — пробормотала Наташа. – Тот всадник, который вытащил меня. Я помню… Речь Посполитая… ну конечно!

Одно воспоминание сменялось другим, ослепляя. Тот неудавшийся побег… переправа верхом через мелкую речку… она висела над пропастью, уцепившись из последних сил за камень, и кто-то невидимый протянул ей руку…

— Почему ты не говорил мне об этом? – спросила Беларусь, раздувая ноздри. Торис только пожал плечами, не отрывая взгляда от ее лица.

— Черт, — вздохнула Беларусь, делая шаг вперед, на самый край утеса. – Это было так давно. Я уже забыла. А ты… ты…

Литва повернулся к морю, и порыв свежего ветра развеял его волосы. Черты его заострились, лицо приобрело то гордое и решительное выражение, что было девушке так знакомо. Неужели это тот жалкий слабак, что был приведен Россией в Союз около года назад?

— Идем вниз, — сказал Торис. – Я хочу тебе еще кое-что показать.

На берегу, у крепкой деревянной пристани покачивалась на волнах моторная лодка. Наташа недоуменно посмотрела на Литву.

— И что?

— Иногда… — Торис уже приобрел свой прежний вид и смущенно уставился себе под ноги. – Иногда я выходил на ней в море. На ночь. Нет ничего красивее, чем рассвет здесь. Если хочешь…

Беларусь старательно прятала улыбку.

— Хочу. Если это не опасно.

— Ну уж нет, — Литва неловко заулыбался. – Ты же знаешь, если с тобой что-то случится, Иван меня убьет.

Иван. Имя неприятно скрежетнуло по чему-то внутри, и Наташа едва не накинулась на Ториса с кулаками за то, что он вообще решил его упомянуть. До сих пор брат был для нее центром вселенной, но теперь в ней нашелся уголок, куда ему доступа не было ни при каких обстоятельствах. В другой обстановке Беларусь бы это испугало, но тогда она, напротив, ощутила себя необычайно легко и свободно. Коротко хохотнув, она махнула рукой.

— Заводись, Торис.

Морской узел Литва распутал споро, и так же быстро справился с довольно заурчавшим мотором. Наташа ловко, игнорируя протянутую руку, прыгнула на борт, и тут же лодка сорвалась с места, вздымая вокруг себя прохладные соленые брызги. Беларусь восторженно вскрикнула, когда Торис заложил крутой вираж, огибая выступающие из воды камни. Все казалось прекрасным – и ночь, и море, и звездное небо над головой, и счастливая улыбка Ториса, держащего руль. Лодку тряхнуло, Наташа завалилась на мягкое сидение, вцепилась в борт и звонко расхохоталась.