Поцелуй на прощание

- Жива… - шепнула Наташа, с усилием стараясь приподняться. Мэтью сжал ее руку и, обернувшись, посмотрел на генерала Мороза со злостью.

- Артур! Сделай что-нибудь! – крикнул он отчаянно, но колдун остался неколебим.

- Зря, - одно движение призрачной руки, сотканной из снега, и вот уже Англия бесформенной кучей валится у противоположной стены, оглушенный, лишенный сознания. – Эти ваши убогие ритуалы ни в какое сравнение не идут с настоящей силой.

- Настоящая сила не в том, чтобы обманывать и бить беззащитную девушку, - невзирая на слабые протесты задыхающейся Наташи, Мэтью поднялся на ноги и шагнул к генералу Морозу, смело и открыто глядя в его лицо. Призрак хрипло рассмеялся, и от его дыхания на волосах Мэтью осели мелкие клочья инея.

- Я вижу в тебе большую отвагу. Это заслуживает похвалы, но не тебе суждено быть ее защитником в этой жизни, как и во всех будущих.

- Это мы проверим, - твердо ответил Мэтью. – От тебя я смогу ее защитить, не сомневайся.

Наташа не знала, но чувствовала, что сейчас произойдет непоправимое. Она отдала бы все, только чтобы не дать Канаде совершить эту ошибку, отмотать время назад, заставить его замолчать.

Генерал Мороз усмехнулся.

- Да ну?

Сверкнувший в руке призрака ледяной кинжал погрузился в тело Мэтью по самую рукоять. Наташа истошно закричала. Это было все, что она могла сделать – тело не подчинялось ей, суставы и мышцы как льдом прихватило. Но возможность видеть и слышать у нее не отобрали, как и голос. Оставалось только смотреть.

- Эй, какого черта? – ожил за дверью притихший было Америка и вновь заколотил в дверь. – Что у вас там происходит?

Генерал Мороз рассмеялся, глядя, как Мэтью с хриплым вскриком сгибается пополам.

- Как ты можешь защитить ее, если не можешь даже защититься сам? Только одной стране не страшны мои удары холода, и ты это прекрасно знаешь…

И тут случилось невероятное. Этого не могло произойти, но оно произошло.

Медленно, почти что растягивая удовольствие от момента, Мэтью распрямился и резким движением выдернул из себя ледяной осколок. На рубашке его не было ни кровинки.

- Ты забыл одну вещь, - на лице Канады расцвела улыбка, слишком знакомая Наташе, чтобы от ее вида не пробежала по телу дрожь. – Я тоже привык к холоду, дух зимы.

- Ч… что?.. – генерал Мороз отступил на полшага и обрушил на Мэтью целый шквал из снега и ледяных осколков. Но все они беспомощно таяли, не причиняя Канаде никакого вреда. Он только прикрыл глаза, защищая их от острых льдинок, а когда вновь открыл, в них плясали обжигающие искры ярости.

- Ты сейчас уберешься отсюда, - проговорил Мэтью с угрозой, - и никогда, слышишь, никогда больше не приблизишься к ней. Понятно?

Призрак сощурился.

- Кто ты, чтобы указывать мне?

- У тебя надо мной власти нет.

Генерал Мороз улыбнулся, и Наташа ощутила, как вокруг ее рук и ног обвиваются невидимые ниточки.

- И все-таки ты тоже упустил кое-что важное. У меня, может, и нет. А как насчет нее?

Беларусь не хотела этого делать. Вся ее душа, все ее существо протестовало против того, чтобы неторопливо подняться с пола, вытащить из-за пояса юбки нож и чуть вразвалку приблизиться к Мэтью. Она не владела уже собственным телом, была лишь беспомощной марионеткой, повинующейся лишь движению рук своего кукловода. Будто со стороны, она видела себя, усмехающегося генерала Мороза и в страхе отступившего Мэтью.

- Natalie, нет… ты же этого не сделаешь… Natalie, очнись! Прошу!

Беларусь неотрывно смотрела в его глаза, где сверкало отчаяние, и очень, очень хотела остановиться. Но не могла.

Нож в ее руке поднялся выше.

- Да черт вас всех задери! – завопил из-за двери Америка, и тут же в запертый замок хлестко ударил выстрел.

Наташа застыла на секунду. Резкий звук выбил ее из колеи.

- Natalie… - прошептал Мэтью. Но его надеждам не суждено было сбыться.

- Сделай это! – рявкнул генерал Мороз, и не подчиниться его приказу у Беларуси не было ни малейшего шанса.

Последним, что она помнила, был короткий сполох свечей на острие лезвия, которое спустя короткую секунду обагрилось кровью. Мэтью не сопротивлялся, только пошатнулся и навалился на девушку всем телом, когда нож Беларуси пронзил его.

Коротко хохотнув, генерал Мороз хлопнул в ладоши и исчез. И в тот же момент дверь, поддавшись напору Альфреда, наконец-то открылась.

Что было дальше, Наташа не помнила. Америка что-то орал, сначала на нее, потом звал на помощь; ей заломили руки и куда-то поволокли; кто-то с силой ударил ее, висящую безвольной куклой, по лицу, и назвал коммунистической дрянью; ее зашвырнули на заднее сиденье автомобиля и захлопнули дверь.

- Да, сэр, отвезу, - донесся до Наташи голос Ториса, и вокруг нее окончательно сгустилась благословенная темнота забытия.

Наташа с трудом открыла глаза, и все ее тело разом затопила волна боли. Девушке показалось, что ее били по крайней мере пару часов без перерыва, и, заметив у себя на запястьях синюшные следы явно от веревок, она пришла к выводу, что в своих догадках не особенно далека от истины.

Она лежала на заднем сиденье стоящего автомобиля. За окном слышался гул множества самолетных двигателей.

- Доброе утро, - водитель обернулся к ней, и Наташа увидела, что это Торис, необычайно бледный и встревоженный. В ладони его нервно щелкнула зажигалка.

- Ты что, - вопрос был совершенно неуместный, но никакие другие Беларуси в голову не шли, - ты что, куришь?

- Я? – недоуменно переспросил Литва, посмотрел на зажигалку в своей руке и вдруг рассмеялся. – Нет, нет, эту я просто в бардачке нашел. Помогает успокаивать нервы.

- А, - только и сказала на это Наташа, с трудом приподнимаясь. Слух не обманул ее – рядом действительно было взлетное поле, а чуть в отдалении девушка смогла заметить здание аэропорта.

- Я должен довезти тебя до Нью-Йорка, - проговорил Торис таким тоном, будто речь шла о погоде, - передать тебя с рук на руки федералам, а они упекут тебя в Гуантаномо или еще куда похуже…

- В… куда?… но… - на Беларусь разом навалились все воспоминания о том, что произошло на магическом сеансе, и от этого вала девушка чуть не задохнулась. – О Боже мой… он жив?

- Жив, - молвил Литва с неприязнью. – Что ему сделается. Поправится.

- Слава Богу, - прошептала Наташа, откидываясь на сиденье; спина, которую превратили в одну сплошную ссадину, тут же отозвалась волной тупой боли. – Торис, клянусь, это была не я.

Литва вновь щелкнул крышкой зажигалки, отвернулся и посмотрел на летное поле через лобовое стекло.

- Мне, если честно, плевать.

Наташа беспомощно ухватилась за его взгляд в зеркале заднего вида. Слышать это было невообразимо мучительно, и девушке пришлось приложить все усилия, чтобы позорно не разрыдаться.

- Ты…

- Мне правда плевать - ты зачем-то решила его убить или тебя подставили, - вытащив из бардачка бумажный конверт, Торис коротко сунул его в руки ошеломленной девушке. – Вот, держи.

Открыв конверт, Наташа не поверила своим глазам. В ее руку выскользнул авиабилет на рейс до Москвы.

- Извини, до Минска мест не нашел, - с какой-то странной интонацией произнес Литва, все еще не глядя на нее. – Иди уже.

«Все правильно», - убеждала себя Наташа. – «Так и должно быть. Я не могу здесь больше оставаться, теперь они все меня ненавидят. И я для них опасна… так и должно быть». Но, сколько она ни повторяла себе последнюю фразу, заставить себя хотя бы сдвинуться с места казалось ей непосильной задачей.

- Чего ждешь? – слышно было, что Литва изо всех сил старается сделать свой голос безразличным. – Иди, регистрация через двадцать минут.

- А ты?

- Выкручусь, - махнул рукой Торис. – Можешь мне по лицу врезать для убедительности.

- Ну тебя к черту, - ответила Беларусь и принялась выбираться из машины. Литва, опустив стекло, смотрел, как она внимательно осматривает себя и отряхивает смятое платье. Перехватив его взгляд, Наташа вздохнула.