Избранное. Стихи, песни, поэмы

Пётр Первый судит сына Алексея. Картина Николая Ге

Прогрессу мешает духовность.Не ведая истины сей,Умрёт от подушки пуховойЦаревич святой Алексей.В немецком постылом мундире,С родителем встрече не рад,Он на пол глядит в Монплезире,Ступая на чёрный квадрат.Ах, шахматной партии этойНедолог печальный конец!Внизу ожидает карета,И в сторону смотрит отец.Боярин предерзостный ПушкинКазнён за лихие дела.Молчат перелитые в пушкиЧугунные колокола.Волны опьяняющий запахПером описать не берусь.Россия стремится на Запад, –В скиты удаляется Русь.Хмельных капитанов ораваУводит на Балтику флот.Держава уходит направо,Духовность – налево идёт.1989

Падение Рима

Если вправду разрушен РимИ от этого над гороюПахнет ветер солёной кровьюИ багровый клубится дым,Если варвар и вправду смог,Набирая сил понемногу,Апеннинский тугой сапогНатянуть на босую ногу,И дворцовое пьют виноЭти воры с большой дороги,На портянки пустив сукноИмператорской алой тоги,И не врёт этот рыжий галл,Неотвязчивый и лукавый,Поднимая рукою правойЗолочёный чужой бокал(На щеке его – след клейма,Пляшет тело его от зуда.Он оскалил гнилые зубы,И внимает ему корчма),Если рухнули те столбы,Что веками держали своды, –Это значит, что мы, рабы,Дождались наконец свободы.Что не станет нас жечь, как встарь,Ежедневное чувство страха.Каждый будет отныне – царь, –Вот неясно, кто будет пахарь.Это значит – плыви, плотва,Безопасной от щук рекою!Это значит – гуляй, братва, –Начинается средневековье!И задумался пилигрим,На мгновенье забыв о Боге:«Если вправду разрушен Рим,То куда же ведут дороги?»1989

«Покуда солнце длит свой бег…»

Покуда солнце длит свой бег,Распространяя отблеск меди,С соседями из века в векВраждуют ближние соседи.Земли медлительный ковчегПоскрипывает от нагрузки.Эстонцы проклинают русских,Словака презирает чех.Не одолел двадцатый векЛюдей звериную натуру, –Армяне ненавидят турок,С киргизом ссорится узбек.За всё им предъявляют счёт:За облик, с собственным несхожий,За цвет волос, и глаз, и кожи, –Да мало ли, за что ещё!За ежегодный недород,За жизнь, которая убога.И каждый нож вострит, и БогаК себе в сообщники зовёт.И в доме собственном несмелоЯ стороною прохожу,Своё отверженное телоПодставив этому ножу.Я слышу чей-то выкрик злой,Я вижу толп оскал крысиный,И нестерпимо пахнет псинойНад первобытною землёй.1989

Последний летописец

Памяти Натана Эйдельмана

Скончался Натан Эйдельман,Последний российский историк.Пустует промятый диван,Завален бумагами столик.В квартире, где мёртвая тишь,Раскатистый голос не слышен.Вчерашние скрыты афишиПолотнами новых афиш.Скончался Натан Эйдельман,Последний российский историк.Его сочинений томаОтныне немалого стоят.При жизни он не был богат,Теперь же – богат он несметно, –Истории ангельский садЕму остаётся посмертно.Для веком любимых детейГосподняя явлена милость:Эпоха их жизней смениласьЭпохой великих смертей.Скончался Натан Эйдельман,Последний российский историк.В густеющий глядя туман,В своих убеждениях стоек,Твердил он опять и опять,Борясь со скептическим мненьем,Что можно Россию поднятьРеформами и просвещеньем.Свой мерный замедлили бегНад чёрною траурной датойЕго девятнадцатый век,Его беспокойный двадцатый.От бремени горестных путТеперь он на волю отпущен.Его для беседы зовутРылеев, и Пестель, и Пущин.И снова метель в декабре –Предмет изысканий учёных.Пополнив отряд обречённых,Безмолвное стынет каре.Скончался Натан Эйдельман,Последний российский историк,И весь черносотенный станГуляет у праздничных стоек.За что их звериная злостьИ ненависть эта? За то ли,Что сердце его порвалось,Всеобщей не выдержав боли?Что, славу презрев и почёт,России служа безвозмездно,Он, им вопреки, предпочёлЕдинственный способ отъезда?Скончался Натан Эйдельман.Случайно ли это? – Едва ли:Оборван истории план,Стремящийся вверх по спирали.Захлопнулась времени дверь,В полёте застыла минута, –Безвременье, голод и смутаСтрану ожидают теперь.И нам завещает он впредьПознание тайны несложной,Что жить здесь, увы, невозможно,Но можно лишь здесь умереть.1989