Музейная пыль

Я промолчала, ограничившись выжидательным взглядом. То ли всё дело было в моём неизлечимом любопытстве, то ли магистру детективы надо было писать — так или иначе, при всей своей непонятности история меня увлекла.

— Оказалось, — продолжил некромант, — что парень не был, не состоял и не привлекался, но один раз его имя всё-таки мелькнуло. Он заявлял о преступлении, но не как потерпевший. За несколько месяцев до смерти его вызывали к пациентке. В маленьком городке, где она жила, был всего один врач общей практики, он-то и обратился за помощью специалиста. Но когда тот приехал, было уже поздно, женщина умерла, так что осталось только проделать положенные бюрократические церемонии. Как мне объяснили, он должен был установить для страховой, был ли его вызов обоснованным, что и было сделано. А потом убитый пришёл в полицию, прямо в окружной отдел, и заявил, что причиной смертельного кровотечения у женщины стали не роды, а избиение.

— А это мотив! — не выдержала я.

— Я тоже сначала так подумал. Но судебный эксперт в своём заключении чётко указал, что никакого избиения не было. Даже подробно расписал, что стало причиной ошибки коллеги. И никаких дальнейших разбирательств там не последовало, дело просто закрыли. Так что даже если то заключение и было ложью от и до, и женщину в самом деле избили до смерти, мотива не получалось. Если ты уже сумел остаться безнаказанным, зачем навлекать на себя новые подозрения?

— Эмоции взяли верх, — высказала гипотезу я.

— Найти через несколько месяцев, подкараулить, вырубить, а потом методично лупить бесчувственное тело? Это не эмоциональный поступок, дорогая, — язвительно ответил некромант. — На эмоциях кулаками машут сразу на месте. Вот если бы в той истории кого-то посадили или хоть помурыжили в подозреваемых, я бы сходу назвал это мотивом. А так не смог связать одно с другим.

— Но оно было связано? — въедливо уточнила я.

— О да, — подтвердил магистр. — Только, как я и говорил, понял я это спустя некоторое время.

— И как это случилось? — поинтересовалась я после довольно долгой паузы, чуть испугавшись того, что объяснений так и не последует.

— Вскоре после отмены запрета, — со странной готовностью отозвался некромант, — меня пригласили помочь с одним делом. После паводка на берег неподалёку от Плейна, а к слову, именно там жил убитый врач, выбросило на берег тело девушки с петлёй на шее.

— Её повесили? — не удержавшись, перебила я.

— Нет, она утонула, — не проявив и тени негодования по поводу столь грубо в этот раз нарушенного обещания, ответил магистр. — И поскольку в тех краях никто в здравом уме не станет купаться в начале мая, да ещё предварительно навязав на шею верёвку, версий у полиции образовалось две. Согласно первой, это была неудачная попытка повеситься, спрыгнув где-нибудь с высокого берега. Верёвка оборвалась, девушка упала в воду и захлебнулась, добившись-таки своего, хоть и несколько иным способом. Ну, а согласно второй версии девушку утопили. Эксперт склонялся именно к ней, поскольку полагал, что вдобавок у погибшей были связаны руки. К сожалению, состояние тела не позволяло утверждать этого наверняка, потому требовались другие доказательства. А для начала надо было хоть личность жертвы установить. Когда проверка базы пропавших ничего не дала, решили пригласить меня.

— И ты это сделал, — скорее констатировала, чем спросила я.

— Нет, — огорошил меня некромант. — С зомби ничего не вышло, тело было в слишком плохом состоянии. Если бы я её и поднял, ни произнести, ни написать своего имени она бы не смогла. Пришлось снова иметь дело с духом, который выдал весьма нелепую сказку о купании и судороге и наотрез отказался называть своё имя и вообще что-либо ещё рассказывать.

— И заставить его никак нельзя? — недоверчиво уточнила я.

— Почему? — шевельнул плечами магистр. — Можно и заставить. Но ритуал этот весьма неприятен и жесток. Не думаю, что тебе надо знать, в чём он заключается. Скажу только, что применил бы я его разве что к какому-нибудь бандиту или убийце, и то в исключительном случае. Но уж никак не к бедной девушке, которая и без того явно настрадалась.

— И… что было дальше? — выдавила я, чувствуя себя здорово озадаченной и немного напуганной.

— Эксперты восстановили прижизненный облик девушки и распространили изображение в прессе и в сети в надежде, что кто-то её опознает. Две недели никто не откликался, и мы уж было решили, что всё безнадёжно. Но тут в полицию пришёл парнишка и заявил, что знаком с этой девушкой.

— И кем она оказалась? — покорно поинтересовалась я, после почти минутной паузы сообразив, что какого-то вопроса от меня определённо ждут.

— Интересная формулировка, — негромко прищёлкнул языком некромант. — Кем она оказалась. В общем-то, почти никем. Обычной восемнадцатилетней девушкой из маленького городка.

— Девушкой, которую не искали, — позволила себе замечание я. — Никто, кроме какого-то непонятного паренька. У неё не было семьи?

— Почему? Как раз семья была. Мать, отец, три брата и две сестры.

— Она жила отдельно? — приподняла бровь я.

Вот я, например, сообщила маме, что побуду у подруги, так что сейчас ещё она вряд ли особо переживает обо мне. Но если бы я вздумала не вернуться домой сегодня вечером, меня немедленно начали бы искать. Одну девушку из моей группы, приехавшую учиться из другого города, родители начали разыскивать на второй день отсутствия. Пропажа довольно быстро отыскалась в загородном доме, с компанией друзей, после того, как на уши были поставлены администрации общежития и университета вместе с городской полицией. А тут исчезновение девушки никого не волновало больше двух недель. В такое непросто поверить.

— Нет, они все жили вместе, в одном доме, — сухо сообщил некромант.

— Тогда это ещё одна странная история, — заявила я уверенно. — Какой родитель не побежит в полицию, если у него пропал ребёнок?

— А ты подумай, — любезно предложил магистр, сворачивая на парковку перед придорожным магазинчиком. — Пока я хожу за водой.

— Слишком много версий, — раздражённо мотнула головой я. — Мне тоже возьми, газированной. Не из холодильника.

— Я ведь дал тебе подсказку. Дело было неподалёку от Плейна.

— А важно именно это?

Ответа уже привычно не последовало. Дверь захлопнулась, и я осталась в машине одна. Изучила в зеркале заднего вида своё изрядно сонное и растерянное лицо, потёрла лоб и заодно почесала нос, но так ничего и не поняла. Да, я почти сразу заметила, что магистр, судя по всему, намеренно избегал в рассказе какой-либо конкретики: не назвал ни одного имени или места событий. Кроме этого самого Плейна, который как раз вроде и связывал обе истории. Но как?

Я напрягла память, вспоминая школьный курс географии. Плейн находился на юго-западе страны, довольно крупный город. Что ещё я знала о нём? Собственно, ничего. Не курорт, не туристический центр — так себе местечко. Да, ещё и никаких перспективных вакансий для магов, потому-то я никогда им и не интересовалась. Сплошное сельское хозяйство. Колбасный завод, молочный завод — именно их молоко и сливки всегда брала мама — и фермы вокруг. Мир и покой, пасторальный пейзаж, совершенно не вяжущийся с историями о забитых насмерть врачах и мёртвых девушках на берегу.

И всё же именно название этого города вроде как должно было ответить на мой вопрос о том, почему девушку не искала её семья. Неужели абсолютно все они были, что называется, асоциальными элементами — алкоголиками или наркоманами? Возможно, чего на свете не бывает. А ещё, может статься, это была одна из тех семеек, что набирают кучу приёмных детей ради пособий, и совершенно потом не интересуются их жизнью. Такое даже более вероятно. Получается, «родители» хотели скрыть смерть, чтобы не лишиться денег? Но, по словам магистра, девушке уже исполнилось восемнадцать, значит, платить за неё перестали. Выходит, она просто стала окончательно не нужна. Исчезла и хорошо — кормить не нужно.