Страница 5 из 21
Возвращение
Ветер тучи, свирепея, рвет,горизонт отяжелел дождем.Поворот, и снова поворот,а за сотым поворотом – дом.Глухо рухнул громовой раскат,хлынул ливень, белый и прямой.Но с дороги не свернул солдат –возвращается солдат домой!По оврагам кружится плетень.Хорошо дойти бы до зари!..В шуме ливня угасает день,прыгают по лужам пузыри.Поворот… И снова поворот…Крыша будто издали видна,ясень яснолистый у ворот.Вот она и кончилась – война!Реже дождь… За лугом вдалекезажелтела узкая заря,заплескались гуси на реке,на своем наречье говоря.Вот и мостик – скользкая доска,вот калитка, вот вошел во двор,вот ласкает грубая рукадорогой мальчишеский вихор.Весь он ветром и травой пропах,выгоревший на припеке чуб.Руки на плечах, и на губахтеплота ребячьих мягких губ.А жена выходит на крыльцо,за ручонку девочку держа.Побелело у бойца лицо,почернела у бойца душа.«Здравствуй, ненаглядная жена!Видно, женам весела война!Как, скажи, без мужа прожила,как, скажи, дочурку назвала?»Тихими зарницами светя,иссякает дальняя гроза.«Называла девочку не я, –я отца не видела в глаза!Может, он в дозор с тобой ходил;может, он с тобой в землянке жил;может, он тебе, когда привал,песни пел и прикурить давал.Речь твоя обидна и горька,нет на свете твоего дружка…Девочка глупа еще, мала, –нынче все отца домой ждала».Помолчала… Невеселый взглядотвела она от мужа прочь.И тогда шагнул к жене солдати сказал сурово: дай мне дочь!……Мирное домашнее тепло,позабытый за войну уют.Одиноко стукая в стекло,капли запоздалые снуют.И лежат за окнами поля –тихие, раздольные края.И вздыхает вольная земля –мокрая, прогретая, своя!В лесу
Навстречу сосны. Нет конца им…День ярче, выше, горячей,но хвойный кров непроницаемдля ливня солнечных лучей.Лишь кое-где во мраке вкрапленкак будто золота кусок.И с веток солнечные каплисочатся в розовый песок.В лесу торжественно и тихо…Но я не слышу тишины, –еще не умер отзвук дикой,железной музыки войны.И с молодой березкой рядом,ее шуршанием одет,стоит расщепленный снарядомсосны обугленный скелет.Утро
Еще, наверно, в сумраке глухомлуна глядит на город желтым оком,еще рассвет неопытным штрихомне обозначил затемненных окон,а мне не спится. Время истекло,и, прогоняя образы ночные,посыпались в дремотное тепло,как медленные льдинки, позывные.Мне слышно все за тонкою стеной.Как «Широка страна моя родная…»течет по сердцу струйка ледяная:что сделали с родной моей страной!О, этот звонкий холод по утрам,когда темно и день еще не начат!А надо жить. Как дует в щели рам,как осень в трубах по-ребячьи плачет!Встаю. Иду. Растапливаю печь.Дрова шипят. Они опять потухли.Как едок дым, как трудно мне разжечьчужую печь в чужой холодной кухне!Квадрат окна теперь невнятно сиз.Рассвет вползает нехотя и хмуро.Колючий дождь царапает карниз,в сенях молчат нахохленные куры.Я прихожу с расплесканным ведром,дыханьем грею синие ладони.Как я давно покинула мой дом!Но я уже не думаю о доме.Все, что когда-то было мне дано,опять встает, с ненастным утром споря,и так уж, видно, людям суждено –о счастье помнить в самом горьком горе.И вот я вижу первую траву,несмелую, в еще прозрачном парке.Москвы-реки рябую синевуизбороздили хрупкие байдарки.Сбегаю вниз… По ветру легкий флагполощется над пристанью резною,но вход закрыт и непросохший лакслепит глаза полдневной белизною.Москва моя! Недобрые лесаот глаз моих надолго заслонилитвоих домов янтарные глаза,твоих мостов негнущиеся крылья,Нескучный сад в торжественной парче,и то шоссе, что мне все время снится,и первый снег, как перья белой птицы,у Пушкина на бронзовом плече.…Я позабыла, что в Москве темно.Разговор с Москвой
В Москве тревога – это знали всеи ждали долго, хмуро и упорно.Врывались ветки в матовой росев открытое окно переговорной.Уже светало. Где-то вдалекекричал петух. Людей ко сну клонило.Телефонистка в вязаном платкемой номер первым вызвала лениво.В кабине было душно и темно.Твой голос вдруг раздался где-то рядом.Гнездо мое… Не тронуто оно,с его окном, с его осенним садом.Ты мне сказал: «Сейчас спустился вниз».Я поняла: ведь я с тобой стоялавсю ночь, пока стучало о карнизосколками горячего металла.Но разговор был короток и сух.Я не сказала ничего, что надо.И как сумеешь передать на слухтепло руки, касанье губ и взгляда!..И все равно, я знала: ты живешь.Пришел рассвет, умолкнули зенитки.Одолевая утреннюю дрожь,ты режешь хлеб и греешь чай на плитке.А я иду по утренней росе,за крышами серебряная Волга,грузовики грохочут по шоссе,кричит буксир настойчиво и долго.И это – жизнь. И мы пройдем по ней.Наш путь один, и счастье наше – тоже.В крови, в пыли – и тем еще родней,в опасности – и тем еще дороже.