Страница 88 из 107
— Может, отложим… — начал Калеб, но его наставник покачал головой.
— Нельзя. Я предлагаю вам присесть и выслушать меня. В последнее время я много работал и выяснил кое-что очень важное.
Переглянувшись, мы с Родригесом опустились на ближайшую лавочку, а Диего встал перед нами и заявил:
— Вы — Воин и Хранительница.
Мы с Калебом переглянулись, не особо понимая, о чем идет речь.
— Не знаете, — пробормотал Диего. — Что ж, начну с самого начала. А именно с моего воспитанника. Все творцы — очень странные люди, но Калеб с самого начала выделялся даже среди них. Своей жесткостью, агрессивностью и непримиримостью. Немного попроще стало, когда в его голове появился голос. После разговоров с психиатрами он больше не признавался в его наличии, но я знал, по поведению Калеба догадывался, что голос остался и оставался с ним на протяжении всех этих лет.
И я помнила момент, когда мы с Калебом нашли друг друга. Отразилась ли наша встреча на моем поведении? Возможно.
— Но что еще сильнее насторожило меня, так это когда мифический друг оказался реальностью из плоти и крови, а еще — творцом первой степени. Я сразу догадался, что вы общаетесь мысленно. И вы очень изменились, когда встретились. Сначала я не мог понять, что к чему, а потом вспомнил легенду.
— Слушай, он в себе? Может, твой наставник с возрастом немного того?
— Наставник никогда не говорит просто так. Поверь, к нему стоит прислушаться.
И мы продолжили внимать.
— В корпорации бытует предание о Воине и Хранительнице. Именно они основали ее, с их помощью мир увидел Лемнискату такой, какая она сейчас. Шло время, и между филиалами произошел раскол. Но не это главное. В легенде говорится, что эти двое — мужчина и женщина — обладали невиданной силой. Она хранила творцов, оберегая и помогая им, но также и обладала огромной властью над их жизнями. Воин был великим стратегом, наделенным силой защищать и оберегать творцов. Они всегда появлялись в трудное для корпорации время и дополняли друг друга.
Не могу сказать, что эти слова не отозвались трепетом в моем сердце, особенно последние.
— Эти двое не могут жить порознь, для них гармония возможна, только когда они вместе. И нет силы, способной противостоять им. Насчет последнего: я бы не советовал вам задирать нос, все-таки это легенда, но тем не менее вы очень сильны. И раз родились в наше время, значит, это неспроста, что и доказывают последние события.
— То есть во всем виноваты мы? — пораженно выдохнул Калеб.
— Ты, как обычно, невнимательно слушаешь, — проворчал Диего.
— Нет. Но мы должны все исправить, — озвучила догадку я.
— А вот она зрит в корень. Все правильно, вы — единое целое.
— Не то чтобы я был против, — иронично заметил Калеб, — но с чего ты взял, что все это правда?
Диего пристально посмотрел на нас.
— Я могу доказать. Но для этого вам придется отправиться в прошлое.
***
У меня перехватило дыхание. Передо мной лежал сказочно прекрасный древний город. На фоне сочной зелени высились десятки каменных зданий: обсерватория, храмы, жилые дома и многое другое.
Город, каким он предстал пред нами в шестнадцатом веке, чем-то разительно отличался от того города, что поражает нас в двадцать втором столетии. Может, потому, что, когда мы вошли в него, нас встретили лишь красота и пустота его зданий и скелеты людей повсюду?
— Ну, как первое впечатление? — спросил Калеб, сжав мою руку.
— Довольно гнетущее. Обычно это мы изображаем призраков.
— Да, атмосфера довольно необычная. Смотреть будем, раз уж мы здесь?
— Нет, обойдусь, — заверила я, огибая один из скелетов.
— Тогда пойдем в пещеры.
— Мне все это уже не нравится.
— Их использовали для захоронения. И, судя по данным корпорации, в этом месте, вероятно, покоятся мумии умерших владык города, а может быть, и самих владык империи.
— Я под впечатлением, — нервно передернула я плечами.
— Чего больше боишься — мумий или узнать правду?
— Это лишь одно из хранилищ с данными о нас, — напомнила я.
— Думаю, самые простые истины и оно сможет подтвердить.
Следуя за Калебом мимо тюрьмы к пещерам и мавзолеям, я все больше волновалась. Вопрос был даже не в том, подтвердится информация или нет, а в том, что с ней делать?
Пробираясь по извилистым, искусно отделанным коридорам, я то сжимала, то разжимала пальцы, переплетенные с пальцами Родригеса. В конце концов он остановился и, развернув меня лицом к себе, попросил:
— Вера, послушай. Независимо от того, что мы узнаем, это ведь не изменит того, кто ты есть на самом деле. Все останется по-прежнему, окажешься ты хранительницей или нет. А теперь успокойся и пойдем посмотрим на старые манускрипты.
— Хочу тебе напомнить, у инков не было письменности.