Страница 37 из 46
— Я немедленно ухожу! — раскланялся Монго, пятясь к выходу. — Пусть владыка не беспокоится, я вернусь завтра, ибо дело мое воистину ничтожно! Пируйте, пируйте, владыки, не позволяйте жалкой обезьяне вам мешать!
— Пусть останется, — промолвила сидящая обок супруга Солара. — Садись на свободное место, сим.
— Нет-нет, ни в коем случае! — воспротивился Монго. — Я всего лишь смертный, владыки, где уж мне! Но позвольте, раз уж я здесь, послужить одним из виночерпиев! Я с радостью!
По кивку Космодана Монго присоединился к многочисленным гастронам и стал обносить всех божественной сомой и нектаром. Делал он это удивительно изящно, да еще и остроумно со всеми перешучивался. Очень скоро каждому захотелось, чтобы именно этот забавный сим наполнил его чарку.
Здесь, на таких пирах, боги были словно обычные смертные. Окунались в простое веселье, ели и пили, смеялись и радовались. На время забывали, что они боги, оставляли свои космические заботы и отдавались беспечным развлечениям.
И да, вино лилось рекой. Расторопный виночерпий пришелся по душе богам и светлым духам. И он так искусно жонглировал кувшинами и чашками, что никто не замечал, как он подливает в сому и нектар миндальное молоко.
Миндаль блаженства посадил сам Якулянг. Растущие на нем орехи избавляли от забот и тревог, даровали чудесное спокойствие, а молоко из них нагоняло блаженную дремоту.
Даже на небожителей. Даже на богов. Боги сами и сотворили эти волшебные плоды. В них была божественная сила — и сейчас эта сила против них же и обратилась.
Боги уснули, склонив лица на стол. Задремали и светлые духи. Сладко спали святые абхины и небесные мудрецы, храпели милосердные панакеи и суровые воздатели.
Прислонились к стенам и виночерпии-гастроны. Монго любезно подливал и им. Свернулись клубочками прекрасные музы, что услаждали слух небожителей пением. Задремали могучие стражи-эйнхерии.
Они уснули не все одновременно. Но происходило это так постепенно и незаметно, что никто ничего не подозревал. Всем казалось, что вино просто крепче обычного… вон, сосед уже дремлет, да и меня что-то клонит в сон…
Никто ничего не подозревал. Чего бояться, когда вокруг светлые духи и святые мудрецы? Когда во главе стола сидят сами Космодан и Солара, божественная чета? Когда ты в Диамполиде, дворце владыки Сальвана?
Здесь никто не ожидал никакого подвоха.
Наивные, глупые небожители. Дождавшись, когда все эти простофили уснут, Монго вскочил на стол и расхохотался. Пришло время и ему выпить — и уж он выпил! Выхлестал сразу бурдюк вина и заплясал среди дрыхнущих богов!
— Я царь обезьян! — воскликнул опьяневший Монго. — Я Хаос, открывающий глаза, когда боги их закрывают! Я мудрее всех вас, и теперь вы это поймете! Теперь я танцую у вас на столе, а вы не можете мне препятствовать!
Он потер у себя под носом, фыркнул и для начала собрал в рукав остатки вин и яств. Пусть угостятся простые симы. Затем собрал волшебное оружие у небесной стражи.
На пиру присутствовали не все боги Сальвана. Только тринадцать из двадцати пяти. Но этих Монго быстренько обежал и стащил у них божественные атрибуты.
У него давно чесались руки их прихватить. У каждого бога есть особое, уникальное сокровище, а у некоторых и два. Могущество в них огромно, и просто владея хотя бы одним — сам будешь немножко как бог.
Он забрал связку ключей Алемира и флейту Канториллы. Утащил кубок Люгербеца и покрывало Лилейны. Прикарманил молот Гушима, лук Венаты и серп Гильфаллерии. Снял плащ с Фуракла и сандалии с Вентуария. Забрал мешок Юмплы, да тут же в него и сложил все остальное.
Под конец он аккуратно снял перстень с пальца Космодана и попытался вытащить из пальцев скипетр, но в него бог вцепился особенно крепко.
Жаль-жаль. Монго слышал многое об этом скипетре, что способен дать или отнять волшебную силу. Но потянуть сильнее — разбудить Бриллиантового Императора. Даже Монго не был настолько безрассуден.
Не тронул он и доспехи Солары. Только срезал локон ее золотых волос.
Сзади. Чтобы попозже заметила.
— Ну что ж, я погулял, я поел, я попил, я набрал гостинцев — пора и честь знать! — приложил пальцы к виску Монго. — Не поминайте лихом!
Он всунул ноги в сандалии Вентуария — и мгновенно оказался на другом конце Сальвана. Накинул тут же на себя плащ Фуракла — и стал невидимкой даже для богов.
Монго не увидел, как за столом поднимает голову абсолютно трезвый Йокрид. Как обводит он взглядом спящих — и начинает дико хохотать.
— Пройдоха… и простофили, — сквозь смех пробормотал бог смеха. — Начинаются на «пр»…
Монго хотел сразу же убраться из Сальвана. Но он не сразу освоился с божественными сандалиями и угодил вначале в другое место. На самую макушку Облачной Вершины, в холодно-мрачный Храм Всех Богов. Было здесь пустовато и темновато, поскольку владыка этого места погиб тысячи лет назад.
Шест в руке Монго встрепенулся, оказавшись здесь. Дернулся. Как будто потащил за собой нового хозяина.
И Монго не стал ему препятствовать.
Иногда даже удивляло, насколько бывают доверчивы и простодушны светлые создания. Они слишком привыкли, что вокруг не происходит ничего плохого, что никто не совершает зла, не затевает преступлений. Стража стояла лишь почетная, двери не запирались… да их и не было толком нигде, дверей.
Но и ничего ценного не было. На высоких ступенях стоял алтарь, а на нем — старый халат. Монго, уже привыкший, что в мире богов все волшебное и удивительное, встряхнул его, присмотрелся… нет, просто старый халат.
Хотя очень подходящий к его шесту. Тот из бамбука, кажется, хотя и звенит металлом, покрыт алым лаком, а на концах — позолочен. И халат алый, расшитый золотом.
Прямо как из одного комплекта.