Страница 19 из 46
И обезьяны охотно отозвались. В этих руинах они повсюду наблюдали за Монго, ходили за ним хвостиками, пытались подражать. В общем-то, они не были такими же глупыми, как другое лесное зверье — слушались приказов Монго, даже понимали некоторые жесты. Читая вслух, сим вдруг подумал, что если их учить и воспитывать, то через несколько поколений они заговорят.
Но Монго не собирался возиться так долго. Он просто натаскал обезьян на выполнение простых команд. Приручил дюжину самых смышленых, а остальные повторяли уже за ними.
Монго сгибал руку в локте — и обезьяны бежали к нему. Монго выбрасывал руку вдаль — и обезьяны бежали от него. Монго скалился, показывал на что-то пальцами — и обезьяны нападали. Для них это было новой веселой игрой — что для обезьян, что для Монго.
— Орех! — приказывал Монго. — Принесите мне тот орех!
И ему несли орех. Или плод манго. Или гроздь бананов. Не всегда доносили в целости, потому что обезьяны рвали предметы друг у друга, роняли, пробовали на вкус. Иногда Монго получал только кожуру или скорлупу. Но тогда он швырялся ими в обезьян, а те сердито верещали, зато в следующий раз делали лучше.
И в этих руинах Монго провел не одну или две луны, как собирался, а целых четырнадцать. Полный год. Но по его истечении он собрал свой новый народ, собрал лесных обезьян — и повел их в Симардар.
Всего за год городок Херазо почти не изменился. Разве что на рыночной площади появилась каменная статуя корилланга. Раджа Симардара в прошлый сезон дождей умер, и его наследник повелел высечь памятник… себе. Симы не особенно почитают мертвых, они больше сосредоточены на живых.
Ах, как наполнилась жизнью площадь, когда на нее ворвались две тысячи диких обезьян! Монго собрал их настоящую тьму — и они враз облепили прилавки! Урча и визжа, обезьяны лопали съедобное и портили несъедобное, рвали одежды, кидались чем попало в симов и друг друга!
А Монго запрыгнул на макушку каменного раджи и заплясал, размахивая двумя саблями, что нашел в руинах. В них было волшебство, хотя и небольшое.
— Что, что, забыли обо мне, забыли? — смеялся он. — А я вот вас в покое не оставил, глупые, не оставил!
Чимпы вопили, пытаясь отстоять свои товары, украшения и набедренные повязки. Корилланги ругались и лупили дубинами, тщетно пытаясь разогнать обезьян. Оранги стенали, взывая к богам, вздымая длиннющие верхние руки. Хибении просто прятались в ужасе кто куда.
— Так вам и надо! — показывал жестами Монго. — Так вам и надо!
Он так радовался и веселился, что не заметил подкравшихся сзади кориллангов. Один ударил Монго дубиной, а второй поймал в мешок. Возмутителя спокойствия как следует отлупили и заперли до поры в большом ларе.
Еще нужно было разогнать обезьян.
Но их разогнали. И этим же вечером избитый Монго предстал перед городскими старейшинами. Четыре старых, наполовину седых сима долго кряхтели, попукивали и ковыряли в желтых зубах, глядя на ухмыляющегося Монго.
— Мальчишка! Мерзавец! Молокосос! — гневно прожестикулировал Ядко, старейшина-корилланг. — Что ты устроил?!
— Заставил всех побегать! — показал вниз Монго. — Весело вышло!
Старейшины возмущенно запыхтели. Они заседали на самом высоком дереве города, на деревянном помосте, раскинувшемся прямо над рыночной площадью. Отсюда было отлично видно, как копошатся там бедные чимпы, как убирают мусор хибении.
— Глупый мальчишка! — показал Монго ругательные пальцы Зумбуг, старейшина-чимп. — Ты мог добиться успеха в любом деле! А чем ты занимаешься? Дразнишь симов и воруешь?!
— Посмотри на себя! — всплеснул руками Ия, старейшина-хибений. — На свое поведение! Кем, ты думаешь, ты станешь?!
— Я стану… царем обезьян! — закружился на одном месте Монго. — Услышьте меня, обезьяны, услышьте своего царя!
И обезьяны отозвались. Они были еще повсюду в городе — на крышах, на деревьях. Прыгали по ветвям, качались на лианах. Услышав призывный крик Монго, они тоже закричали отовсюду.
— Люди и нас называют обезьянами, — угрюмо показал Йемедзийя, старейшина-оранг. — Ты имеешь в виду, что станешь раджей над нами, презренными? Или же хочешь уйти в лес и править бессловесными зверями?
— А между вами есть разница? — насмешливо прожестикулировал Монго.
Старейшины вспыхнули, загомонили. Йемедзийя ударил посохом, Ядко стиснул рукоять ятагана.
Нет хуже оскорбления для сима, чем сравнение с обезьяной. Это и людям неприятно, но симам — гораздо сильнее. Они действительно близкие родичи неразумных приматов и даже внешне мало отличаются… но от этого только обиднее.
У симов больше черепная коробка, а челюсти меньше. Они могут ходить прямо, хотя и не так ловко, как люди. Но в остальном… на самом деле сима очень легко перепутать с дикой обезьяной. Тем более, что одежду они особо и не носят — в жарких джунглях-то, да еще и с шерстью на теле.
Только знатные симы закутываются в разноцветные ткани — раджи, старшие жрецы, да городские старейшины. Четверо судей Монго выглядели нелепыми кулями, и рыжий полукровка едва сдерживал смех, на них глядя.
А те еще сильней от того злились.
— Я предлагал тебе стать моим оруженосцем, — показал Ядко. — Ты мог стать великим воином.
— Я предлагал тебе стать моим послушником, — показал Йемедзийя. — Ты мог стать великим жрецом.
— Я предлагал тебе стать моим подмастерьем, — показал Зумбуг. — Ты мог стать великим торговцем.
— Или ты мог хотя бы последовать по стопам своей матери и честно трудиться, как мы, — показал Ия. — Кто может сказать, что мы плохо относились к тебе?
— Стать, как вы? — фыркнул Монго. — Жирным, самодовольным и нелепым? Вот что я о вас думаю.
Рыжий сим сунул мизинец в ноздрю и извлек огромную козявку. Внимательно на нее посмотрел и кинул в сторону старейшин.
— Давайте отрубим ему голову! — вскочил с места Ядко. — Я как раз наточил ятаган!
— Да пусть идет на все четыре стороны, — отмахнулся Йемедзийя. — Он же просто дерзкий мальчишка.
— Нет, пусть сначала отработает! — заволновался Зумбуг. — Мои шелка, мои специи!.. Знаете, сколько всего испортили эти обезьяны?!