Бахир Сурайя

Меня подчеркнуто не замечали и даже не рисковали особо рассматривать, из чего я заключила, что меня посчитали наложницей Камаля. Но теперь эта мысль не вызывала ничего, кроме горькой усмешки, и исправлять чужую ошибку я не стала — молча развернула молоха и проследовала за Камалем, милостиво снизошедшим до гостеприимства тайфы.

Для арсанийского принца в оазисе расстарались: ему действительно выделили целый дом — добротную одноэтажную постройку в самом сердце ксара, с выходом на плоскую огороженную кровлю и цветущим розовым олеандром у дверной арки. Похоже, здесь жили, но ради высокого гостя освободили дом — и, должно быть, молились, чтобы это оказалось временно.

Но Камаль не собирался успокаивать хозяев и раздавать обещания. Его, как и меня, больше всего привлек обещанный шербет — но по арсанийской традиции он снизошел до него только тогда, когда нас оставили одних: при посторонних принц не показывал лица.

С недавних пор я тоже относилась к чужакам, но шербет оказался сильнее обиды.

— Переночуем здесь? — спросила я, усаживаясь на плетеный ковер перед дастарханом и с нескрываемым облегчением вытягивая ноги.

Камаль оторвался от наполовину опустевшего стакана, выразительно выгнул бровь и огляделся. Дом оказался слишком мал, чтобы его можно было разделить на полноценную мужскую и женскую половины, и условную границу обозначала только занавесь из некрашеного полотна — а я, кажется, уселась совершенно не там, где следовало. Но смущаться по этому поводу у меня не осталось сил, и вместо того, чтобы исправить свою оплошность, я только махнула рукой Бахиту и вручила ему еще один стакан: невольник нуждался в нем куда больше, чем мы сами.

Камаль понял, что пронять меня не удастся, и недовольно поморщился.

— Да. Выдвинемся перед рассветом.

Я удовлетворенно кивнула, утащила из миски горсть фиников и попыталась аккуратно сформулировать волновавший меня вопрос:

— Мне показалось, Икрам-тайфа был не слишком… — договорить я не успела.

Бахит в рекордные сроки расправился со стаканом шербета и немедленно вставил:

— Ты не имеешь права говорить от имени Мансуры!

— А ты не имеешь права судить меня, раб, — холодно отозвался принц. — Как и говорить без разрешения в присутствии свободных.

Я смущенно потупилась, но это, кажется, осталось незамеченным.

— Икрам-тайфа как-то раз имел неосторожность рассердить царицу, — пояснил для меня Камаль, оставив Бахита безмолвно краснеть от гнева. — Ссора зашла достаточно далеко, чтобы он понял, когда нужно держать язык за зубами.

Я помассировала пальцами переносицу.

— То есть мы только что запугали тайфу, чтобы он позволил нам заночевать под защитой стен ксара?

Камаль неопределенно пожал плечами и тоже выгреб полную горсть фиников.

— Арсанийцам рады не везде, ас-сайида Мади.

Кажется, я даже догадывалась, почему.

Глава 13.2

Меня парочка несдержанных магов в одном помещении со мной тоже что-то не радовала.

— Ты же не пытаешься отговорить меня искать помощи для своего господина у Свободных? — подозрительно уточнила я на всякий случай.

— Я пытаюсь отговорить тебя подчиняться твоему тайфе, — невозмутимо отмахнулся Камаль. — Человек, не способный удержать в повиновении город, не достоин им править. А мужчина, не сумевший защитить женщину от невзгод и трудностей, не достоин ее любви и верности.

— Это точно, — саркастически поддакнул Бахит.

Я обречённо зажмурилась.

— Ты струсил, когда стало ясно, что один из мужей твоей жены — хищная тварь, которой нет места под солнцем, — тут же завелся Камаль. — Я убил его, чтобы защитить твою жену. А ты решил, что я сошел с ума и начал убивать без разбора, но вместо того, чтобы остаться возле жены, струсил снова и сбежал. Не тебе судить о достоинстве, раб. Ты получил ровно то, чего заслуживаешь.

Бахит захлебнулся воздухом от возмущения, откашлялся и ответил. Но так далеко мои познания в области языков пустыни не простирались, и поняла я только предлоги и два местоимения.

Смысл, тем не менее, улавливался без труда.

Камаль окончания тирады дожидаться не стал — коротко тронул пальцами воздух перед лицом, и тот отозвался голубоватым светом и гулом потревоженных магических струн. Я испуганно пискнула и пригнулась, безошибочно опознав "летучий огонек".

В исполнении Камаля безобидное бытовое заклинание обернулось огромным огненным шаром, переливающимся всеми оттенками жёлтого и оранжевого. Меня обдало жаром, и я поспешила отползти назад, едва не перевернув дастархан.

А Бахит, к моему удивлению и шоку, даже не шелохнулся — и оказался прав.

Полыхающий шар заклинания сорвался с руки Камаля, резким рывком переместился вперёд… и распался дюжиной голубоватых нитей. Они ещё вибрировали, но гул быстро стихал.

— Магия тебе больше не подвластна, — злорадно напомнил Бахит — все равно, впрочем, заметно сбледнувший. — Клятвопреступник.

Камаль сжал губы и потянулся к поясу, где обычно висели парные мечи. Сегодня перевязь осталась на верблюде, потому что законы гостеприимства запрещали входить в чужой дом с оружием, но Бахит всё-таки отступил назад — правда, только ради того, чтобы между ним и разъяренным пасынком оказалась занавесь, которой можно было воспользоваться, чтобы сбить противника с толку.

Я поняла, что останавливаться они не собираются, и быстро схватила Камаля за предплечье. Мышцы под моей ладонью моментально окаменели от напряжения.

— Не надо, — тихо попросила я и обернулась. — Бахит, сходи и проверь, как обустроили моего молоха. Его пора подкормить, а на ночь выпустить из конюшни, чтобы он успел запастись росой.

Бахит перевел взгляд с меня на Камаля и сжал кулаки. Камаль мрачно усмехнулся и опустил руки, но невольник продолжал стоять неподвижно.

— Бахит, — с нажимом произнесла я.

Тогда он всё-таки подчинился — нехотя, медленно и все время поглядывая на Камаля. Я вспомнила, что поесть Бахит так и не успел, но останавливать его и усаживать за дастархан поостереглась.

— По-моему, история вашей вражды куда длиннее, чем месяц, — заметила я и не без опаски выпустила предплечье Камаля.

Он проводил взглядом мою руку и неопределенно пожал плечами.

— Моя мать взяла Бахита после того, как пустыня забрала ее старшего мужа. Бахит — сильный маг, но небеса обделили его и умом, и честью. Ты ещё пожалеешь, что взяла его под свое крыло, ас-сайида Мади. Он того не стоит.

Тоже мне, оценщик нашелся. И я у него верна бескорыстно, и Рашед править недостоин, и Бахит сочувствия не заслуживает…

— Время покажет, — уклончиво сказала я и демонстративно вернулась к финикам — хотя теперь мне кусок в горло не лез.

— Он сам покажет, — уверенно возразил Камаль, но развивать дискуссию не стал.

Мы приговорили финики и шербет, весьма благосклонно отнеслись к младшему сыну хозяина дома, что заглянул с полным казаном отличного жирного плова и со сладким пенистым чаем; мальчишка охотно составил нам компанию, но, когда стало смеркаться, поспешил откланяться.

Я с сомнением покосилась на занавесь, которой полагалось разделять домик на женскую и мужскую половину, но все же воздала дань традициям и удалилась, чтобы устроиться на ночлег. После изматывающего путешествия по пустыне настоящая постель показалась раем, и я сладко проспала до рассвета — и сон мой не тревожили ни твари пустыни, ни враждебные заклинания, ни даже Рашед, который завел обыкновение являться едва ли не каждую ночь с самыми непредсказуемыми целями. Я проснулась, когда вчерашний мальчишка, сын хозяина, принес завтрак и неловко запнулся о порог, и только тогда, выглянув на шум, заподозрила неладное.

На мужской половине была потревожена только одна постель. Бахит так и не пришел назад.

Глава 14.1. Вор

Господь да благословит того, кто приходит в гости на короткое время.

арабская пословица