Страница 17 из 31
— Как же глупо все это получилось, — отсмеявшись, пробормотала я.
— Есть такое… А все-таки, зачем открытки? — заинтересовано спросил Грибоедов, поднимая с пола один из наборов.
Открытки были разношерстные — с городами, артистами, просто с цветами, были откровенная макулатура, были и дореволюционные — но все это не объясняло, зачем они тете Симе, если только…
— Вот же, ну, сводница… — я вновь прыснула от смеха, начиная понимать тетушкин замысел. — Она же…
— Что она?
Я замотала головой, не в силах объяснить. А ведь эту коробку тогда убирала она и жаловалась на то, что поднимать нельзя — развалится…
Она знала, как и знала о ненадежности стремянки… И все это ради того, чтобы свести меня с Лешей? Ну она дает… Стратег…
— Наташ, все точно хорошо? — я уже плакала от смеха и своей глупости, от которой пострадал замечательный мужчина.
— Все очень хорошо, просто я попалась, как маленькая девчонка… — с трудом заставила себя отстраниться, улыбаясь и смотря на обеспокоенные, но очень добрые глаза.
— Попалась? Ты о чем? — вместо ответа я, повинуясь порыву, снова наклонилась к нему и поцеловала. Просто потому, что могу. Может, стоит самой пригласить его на свидание? Ведь я и правда хочу.
Звонок в дверь, торопливые шаги кого-то из рабочих — все это я отмечала на краю сознания, полностью растворяясь в поцелуях мужчины.
Какой-то шум, смутно знакомый женский голос, возражение Бориса, снова ругань уже двух женских голосов, а потом…
— …Эй, дамочка вы куда? — возмутился Борис, — да кто вам разрешал! Вернитесь обе…
Цоканье каблуков и торопливый тяжёлый шаг. Эти шаги я узнаю где угодно — Мама! Я отстранилась и встала, прежде чем из-за угла успела появиться гостья. Я не стеснялась, просто вынос мозга Алексею явно не желала. Но прежде, чем кто-либо появился, в нос ударил отвратительный запах духов. Такой приторный и резкий, что я невольно поморщилась — и какого скунса принесло? По реакции Леши, поднявшегося следом, я поняла, что он запах узнал, и, кажется, рад ничуть не больше, чем я маминому голосу.
Когда из-за угла наконец показалась носительница "божественного" аромата, я едва не присвистнула — ну и кадр, и как ее вообще занесло к обычным смертным?
Перед нами предстал классический образ голливудской блондинки, и это не преувеличение!
Мадам — простите, другого слова не нашлось — в красном платье ниже колен, белых полусапожках на шпильках и такой платформе, что непонятно как ходит, длинная белая шуба явно не из искусственного меха, добавляем торчащую из меха брошь, похоже, с брильянтами и шапка, как у Надежды из «Иронии судьбы», такая же лохматая, только чисто-белая. Ну и образ довершали волосы светло-русого цвета — завиты и лежат на плечах, как будто это делалось специально для красоты кадра.
Ну и не забываем про яркие красные губы, шикарные стрелки на глазах и в принципе фарфоровую маску на брезгливо искривлённом личике.
Ну и во имя Дарта Вейдера, что это за чучело? Я перевела взгляд на маячившую рядом маму, с весьма воинственным видом уставившуюся на Лешу.
— Не хочешь поприветствовать невесту? А, Грибоедов? — Невесту? Сердце ушло куда-то в пятки, а потом все оборвалось… Нет, не может, не может быть, я не могу так ошибаться.
Я удивленно посмотрела на товарища Грибоедова.
— Наташа, ты неправильно поняла! — тут же заверил Леша.
— А как мне это понимать? — у меня не было права злиться, но я злилась, именно злилась — он был мой, и только мой! Нахер все ваши невесты!
Выслушать объяснение я не успела, вернее, мне не дали — мама, что не привыкла быть на вторых ролях, с воинственным видом оттолкнула блондинку и, подперев руки в бока, взревела:
— А что это здесь происходит? Может, мне кто-нибудь объяснит? — желание что-либо скрывать не было ни у кого из нас, но сказать мы не успели — хлопнула входная дверь. Топот детских ножек и радостный крик «Папа!», прежде чем Кирилл повис на шее Грибоедова.
— Папа? — хором переспросили мама и блондинка. Я смотрела, как вытягиваются лица женщин, до начала катастрофы оставались секунды.
Десять…Девять…Восемь… Семь…
Глава пятнадцатая, мужчина в доме, или пошли все на…
Алексей
Итак! Плюс, ситуации — Наташа обижаться на появление истеричной блондинки, заявившей, что она моя невеста, не стала. Это прекрасно и, кажется, это не равнодушие, скорее, с меня позже потребуют объяснений. Что же, расскажу, но вот минус ситуации тоже был.
«А вот и мама…» — это была первая мысль, когда я увидел гостей, мнимую невесту я даже не особо заметил. Что она мне, мать Наташи я уже знал по их короткому визиту в офис и ничего хорошего не ждал. Впрочем, от второй гостьи я тоже ничего хорошего не ждал, и желание спросить, на какой метле ее сюда занесло, так и вертелось на языке, хотя нет, обеих…
Массаракш, невеста, ну-ну, я такое что-то не припомню, особенно, когда она еще месяц назад носилась по моей квартире, собирала свои вещи, разглагольствуя, что устала от меня, моей пресной жизни, то, что я ее не ценю и далее по списку.
Если честно, я держать ее не собирался, по сути, эти отношения мне никогда не нравились, вернее, нравились сначала — живой пример анекдотов про блондинку в доме, это и правда было забавно, а вот потом… Потом стало несмешно, а поставить точки над «i» времени не хватило, как назло, все как-то завертелось и даже видел-то я ее редко, и было не до скандалов, хотелось спать…
Так что, когда она заявила, что едет в отпуск без меня, на мои деньги, конечно, но один черт — мне было не жалко. Лимит ограничен, больше, чем мне надо, она не потратит, а в остальном, скатертью ей дорожка. Я вздохнул свободнее, понимая, что это шанс раз и навсегда распрощаться. А когда она через две недели заявила, что встретила любовь своей жизни, и он ее любит — фотка кольца с брильянтом размером чуть ли не с величину ореха тоже присутствовала, видно, как аргумент в пользу любит — я и вовсе устроил праздник. Заказал пиццу и достал из заначки дорогое вино. Цирк хорош в дозированном количестве, но никак не в ежедневном выносе мозга.
А теперь вот она снова вернулась, и еще и невеста, Франкенштейна, чтоб ей… Вот что я теперь должен думать о ее умственных способностях? Что мозги отсутствуют, а за разукрашенной мордашкой только ниточка, на которой уши держатся?
А ведь если это так, значит, здесь она появилась по чьей-то наводке… Но здесь даже спрашивать не буду, и так имя сдавшего меня известно — Андрей, ему вот совсем не нравилось то, что происходило, и старший брат, по доброте душевной или дурости, решил вмешаться.
Доберусь, поговорю и серьезно, ой как серьезно, поговорю.
— А что это здесь происходит? Может, мне кто-нибудь объяснит? — вышла вперед мать, подпирая руки в бока, я с трудом сдержал смешок, понимая, с кого взяла эту привычку Наташа.
Что касалось ответа на вопрос, я придумать не успел — врать не хотелось, а сказать правду?.. Вот не уверен, надо понимать, как женщина, уже немолодая, может отреагировать, здесь и сердце прихватить или еще чего. А тут еще и моя блондинка Жанна, уже не моя, конечно, но проблем все равно доставит.
Мои терзания, как и терзания Натальи, а думала она, кажется, об этом же, развеял появившийся Кирилл.
Хлопнула дверь и уже от дверей крик “Папа”, и меньше, чем за десять секунд, мальчишка одним ловким прыжком оказался у меня на шее. Ловил я его, не задумываясь, это уже вошло в привычку.
— Папа? — переспросили женщины, ошарашенные новостью. Воцарилась тишина, которой мне хватило, чтобы услышать последние новости:
— Тетя Сима все перепутала, елка не сегодня, а по-послезавтра, и мы зря ездили, — Кирилл недовольно вздохнул и, отстранившись, серьезно посмотрел на меня. — Пойдем печенье делать!