По своим следам

Олик продемонстрировала неплохую лыжную подготовку. И совершенно провальную конькобежную. — Мы летали кататься на горных лыжах в Аспен. А на коньках мне было не интересно. Полчаса на коньках, и она совершенно потеряла волю. Залезла мне на закорки, и потребовала переобувания, массажа ног, и горячего глинтвейна. Все усугублялось тем, что Наташка демонстративно, хоть и грязновато с точки зрения больших фигуристов, рассекала мимо. То на одной ноге, то на другой. То пролетала в исполнении полутулупа или как там это называется.

— Ты понимаешь, Оля, почему рабовладельческий юг штатов проиграл? У северян на знаменах были коньки! Вот как ты себя поведешь, если я теперь приглашу тебя на каток?

— Я буду плакать, это пытки.

— Ну вот. Загадка разгадана. Генералы Южан, увидев знамена с коньками, начинали плакать. Понимали, что их ждет.

Во время лыжной прогулки Ольга многозначительно сообщила, что у неё, вообще то, есть жених в штатах. И с интересом стала ожидать моей реакции.

— Слава богу! Я боялся, Оль. Ты так умело соблазнила и растлила меня, что я задумался. А кто был до меня? Где эти парни? Наверное она, насладившись их невинностью, и пресытившись, убивает надоевших мужчин, решил я. Но наличие бывшего жениха меняет дело. Поживу еще!

— Какой же ты гад, Петров! Немедленно ползи и плачь. Рыдай, и проси тебя не оставлять!

Потом неожиданно толкнула сбоку. И я, на лыжах то, естественно завалился в сугроб. А сверху уселась Мединская и начала меня безжалостно избивать. А меня пробило на ржачь. Особенно когда подошедший по лыжне следом Серега, сказал Наталье:

— Вот, Нат, смотри, как современные европейские девушки мужчин добиваются. Это я тюфяк, цветы ношу, конфеты…

Вечером во вторник Ольга приехала и попросила её не трогать, она просто в гости. Если я правильно понимаю, у молодых девушек, есть такой бзик. Приехать в месячные к парню, и посмотреть на его реакцию. Ну, не знаю, но я отнесся к барышне с пониманием. Собственноручно переодел в купленное недавно платье, натянул ей на ноги свои шерстяные носки, завернул в одеяло и усадил в кресло. Принес чаю и коробку шоколадных конфет. Включил на видео «Красотку». Правда, потом позорно задрых. Как то она на меня успокаивающе действует.

Она не видела «Красотку»! Я спецом для неё прикупил кучу мелодрам, всяких «За Бортом», «Коктейль» и прочие романы с камнем и она их смотрела до поздней ночи.

Утром я был безжалостен. Тем более она проговорилась, что у неё с утра досдача зачета в институте. Вставай, бестолочь, я конечно патентованный злодей, но никто не скажет, что из за меня девушки не сдают зачетов. Ну, Андроююшааа, ну потом сдам, как я поеду, пока еще машину вызову… Я тебя сам отвезу. Правда не на Вольво а на МаЗе. У меня вон он, под окнами стоит. Я не понял, почему, но она пришла в восторг. А у нас вчера заболел водитель, Коля Полушкин, и я решил с утра сам отвезти мусор в Икшу.

Явление МаЗа к главному входу в МГИМО было эпичным. Я тихо радовался, что закрыл мусор брезентом. Без проблем заехал на территорию. И мы встали в очередь черных Волг и Чаек к парадному подъезду. Если исходить из того, что женщины хотят чтобы их замечали, то Мединская смогла.

Подрулил после Чайки, высадившей прилично одетых юношу и девушку. Пшыкнул тормозами, протрещал ручником, вылез и открыл дверь Их Высочеству. С императорским изяществом сиганула из кабины, поцеловала и пошла, провожаемая взглядами всех без исключения находящихся поблизости. Королева, блин, эпатажа. Ну а я, обдал всю округу дизелным выхлопом груженого авто, и поехал. Трешку построят в нулевые. Поэтому по Вернадского до Садового, по Садовому на Бутырскую, и по Дмитровскому в Икшу.

Вернувшись, я застал нездоровое оживление. Груженый танкер «GLOBAL THEMIS» отвалил из Южной Кореи, и вот-вот будет в Петропавловске. Господин Сюлле крут, чего тут скажешь! В связи с этим весь персонал присутствовал, даже раненый Толик объявился. Народ энергично делал документы, трещал по телефонам, и пил кофе ведрами. За Серегиным столом сидел Адмирал, и общался с Камчаткой по телефону. Я договорился с вояками, и танкер разгрузится в их емкости. Как?! Пустят врага в самое сердце? Да там уже японцы слоняются где хотят, так что чего уж. Перестройка! Зато в порту начали бы воровать мазут еще во время разгрузки. А у вояк не забалуешь. Опять же на входе в порт не станут вредничать. И мы с Серегой пошли курить.

Пришли к выводу, что раз такая история можно арендовать в длинную, с прицелом на выкуп, ТУ 134. Два ИЛа, что мы арендовали, регулярно гоняют в Норильск, Уренгой, и прочие Салехарды. И спрос не падает. Но просят пассажирский. Есть у меня Андрей классный вариант. Самолет — салон. Часть переделана под кабинет. Давай возьмем, а? Такая вещь! Раньше в Омске принадлежал заводу. Он продает. Договоримся на лизинг.

За время, что мы арендуем самолеты, я понял одну, в сущности, простую вещь. Иметь самолет — ерунда. Но вот содержать его — тот еще гимор. Дороже всего самолет обходится, когда стоит на земле. Но у нас пока простоя не наблюдается. Так что, давай конечно.

И со следующей недели мы начнем грузовые полеты ив Европу. Там, Андрюха нужно будет кучу документов делать и визировать. Но, заодно и себе паспорта на выезд сделаем. Только, ты не поверишь, нужно организовать на нашем предприятии комсомольскую ячейку. И профсоюзную.

Вернувшись, мы застали оживленную дискуссию, народ размышлял, что богатство практически в руках, а счастья нет.

— Да, конечно не в деньгах счастье! — вещал Леня — Но с деньгами я могу быть несчастным где угодно, с кем угодно и когда угодно! А без денег? Я несчастен в компании с тобой, Толик!

— Я бы попросил уточнить насчет где угодно, — бурчал Толян — ну есть у тебя деньги. А что с Парижем? Как ты, Ухта, попадешь в Лондон? А?

— Это Толян хвастается, что у него есть заграничный паспорт. — влез в разговор я — Да только обломись, Толик! Мудрое руководство нашего предприятия решило сделать загранпаспорта централизовано. В связи с этим, ты Толик будешь у нас секретарем Комсомольской организации. А ты Леня, Председателем Профокома. Будете писать характеристики, и рекомендации.

— Перестань, Пит, позориться! Не нужны уже ни характеристики, ни рекомендации. Все стало проще.

— Значит ты, Толик, этим и займешься. — вступил Серега — Побудешь на легком труде. Задача — сделать паспорта нам всем. Включая Адмирала и Косичку.

— Ухтомскому паспорт не нужен! — Зотыч встал и оперся о стол. — Его нельзя выпускать из страны. Он как туда попадет, сразу начнет попирать величие Родины. Цинично, с размахом и привлечением стриптизерш!

Наташка как всегда хихикала, а Адмирал курил трубку и размышлял непонятно о чем.

От дальнейшей дискуссии я уклонился и поехал к Боре в Тверь. Куча вопросов, что появились, требует обсуждения. Забрал сумку с документами и отбыл.

Всю дорогу постоянно возвращался мыслями к Золоту Партии. Раз уж довелось столкнуться, почему не поразмышлять?

За аксиому возьмем то, что некие средства вне бюджета официальных госструктур, за рубежом есть. Упоминаний о вывозе ценностей после революции — огромное количество. Но этот поток я бы разделил на три части. Средства на поддержку революционных движений в мире. На обеспечение доступа к рынку капиталов. И на доступ к кругам, формирующим текущую повестку.

Очевидно, что поддержка коммунистического движения не основная задача. Да и вообще, впервые о том, что же такое партийные активы за рубежом, я задумался случайно. Однажды прочитал где то пассаж, что Политбюро рассматривало вопрос поддержки Ирландской Республиканской Армии. Но специалисты НЕ РЕКОМЕНДОВАЛИ политбюро это делать. Я тогда почесал затылок, и подумал, что ж это за люди, которые говорят политбюро — нефиг фигней маятся, есть дела поважней, чем насрать в карман англичанке.

Нет, так то, есть обширные мемуары разного рода деятелей, рассказывающие о том, что большевики не скупились на поддержку. Кажется, товарищ Димитров писал, как его заводили в обширное помещение, забитое драгоценностями, давали портфель и просили не стеснятся. Когда кончатся, придете снова. Уморительно на этом фоне выглядит бестселлер Юлиана Семенова «Бриллианты для диктатуры пролетариата». Как была пресечена утечка драгоценностей из Гохрана. Никакого учета, как подчеркивали большинство получавших ценности, не велось.